Охота на Князя Тьмы (СИ) - Маш Диана. Страница 41

Это и нужно выяснить.

Пристав здесь лицо, так сказать, подневольное. Зря я, наверное, с ним мыслями не поделилась? Стоит, бросает на меня вопрошающие взгляды.

А может и не зря…

Без доказательств, все мои подозрения — полная ерунда. Доводы, основные на криминальной психологии — тоже. Не заинтригуй я Ермакова, уперся бы, что тот бык, назвав все глупостями бабскими, и не пустил никуда. А мне во что бы то ни стало нужна была эта встреча.

Стряхнув с рукава платья невидимую пылинку, я не спеша поднялась.

— Юлия Павловна, простите, мы не были представлены друг другу в прошлую нашу встречу. Позвольте загладить вину? Меня зовут Софья Алексеевна Леденцова, судебный эксперт-криминалист. Я здесь по личной просьбе пристава…

Брови Гордея удивленно подпрыгнули. Затем свелись в одну ровную, толстую линию, напоминавшую перекинутый через реку мост. Лицо Тюлькиной же не выражало никаких эмоций. Только цвет изменился. На такой безжизненно белый, будто его покрыла рисовая мука.

— Что вам угодно?

— Всего лишь ответы на некоторые вопросы. Как оказалась, мы не все их успели вам задать.

Не скрывая злости, женщина фыркнула, тряхнула юбками. Но быстро смирившись с безжалостной судьбой, заняла высокое кресло. Схватила колокольчик с дубового стола. Тишину заполнил мелодичный звон. Дверь отворилась. С подносом в руках, вошла недавно покинувшая нас робкая девица.

Взгляд затравленный. То и дело, косится по сторонам.

Не в пример прошлого раза, мы с Гордеем устроились на диване. Он занял руки чашкой остывшего чая. Я свои сжала в замок. Алевтина зависла над подлокотником.

— Спрашивайте, что вас интересует, и оставьте нас уже в покое. Смерть Алечки стала для всех непереносимым ударом. Над нами словно навис злой рок… А ваше присутствие только все преумножает.

Пропустив ее слова мимо ушей, я изобразила понимающую улыбку. Прекрасно осознавая, что она не может ее не раздражать.

— Юлия Павловна, а не пропадали ли у вас часом работницы, за последние года три? Возможно, уезжали в другой город или повидать родных, не сказав ни слова?

Ну надо же, любительница театральных пауз. Вид делает, будто обдумывает ответ, а глазки так и бегают по комнате.

— Обычная история, — махнула она, наконец, рукой. — Ну так и мы никого силой не держим и учет не ведем.

Значит имен и точного количества мне не скажут. Ладно.

— И ничего подозрительного?

Девица, закончив наливать чай и раскладывать на столе блюдца с закусками, откланявшись, покинула кабинет. Тюлькина вальяжно откинулась на спинку кресла.

— Я довольно давно разучилась удивляться. К тому же, вы не первая. Посещали меня уже с подобным вопросом. Прошлый пристав, Салават Ефимович, все Князя Тьмы пытался поймать.

И усмехнулась, так цинично, что меня мороз пробрал.

— Думаете, он ошибался? Князя Тьмы не существует?

— И ему говорила, и вам скажу — пустое это, нечисть под лавками искать. Кому девки грешные сдались их жизни лишать? То заезжий кто-то шалил. Был и нету.

И с чего вдруг такая уверенность? Ладно, попробуем с другого бока.

— А скажите, не знаком ли вам Евлампий Евсеевич Тичиков?

— Милая барышня, кто в Китеже не слышал это имя? Один из добрейших и щедрейших мужчин. К слову сказать, наш постоянный гость. Платит исправно, девочек моих, что королев, на руках носит…

Тут я бы поспорила. Но не стала. Рано еще. Да и взгляд Гордея сделался хищным, как у ястреба.

В чем дело, я поняла, только услышав шум за дверью. Тяжелые шаги. Хриплое мужское дыхание. И взволнованный басовитый окрик:

— Юленька, свет мой!

Ощущения такие, будто сыграла ва-банк и сорвала жирный куш. Адреналин подскочил. Сердце затрепыхалось в груди, как пойманная в тиски птица.

Едва удержавшись, чтобы не сорваться с места, я вцепилась пальцами в юбки шерстяного платья. Движение едва заметное. Неуловимое. Но, тем не менее, привлекшее ко мне внимание пристава.

Мое же, в этот самый момент, было приковано к застывшей в дверном проеме, грузной фигуре купца Тичикова. Который до того удивился, встретив в доме терпимости недавнего знакомца Конюхова — и не одного, а с жинкой, да при полицейском мундире — что вид принял, будто муху проглотил.

— Богдан Тихомирович? Вы ли это? Не признал… — глазки-бусинки забегали, мазнули по сидевшей в кресле хозяйке кабинета, чья спина была прямее палки. Прищурились, поймав на себя мой взгляд. И совсем уж неприлично расширились, заметив висевшую на правом боку пристава кобуру с револьвером. — Это что же… Обман? Произвол? Честного человека решили по миру пустить….

Визг противный, раздражающий. Даже Гордей, не выдержав, сверкнул малахитовыми глазами, вскочил на ноги и положил ладонь на рукоять шашки.

— Любезнейший Евлампий Евсеевич, прекратите ломать комедию, — купец от такой наглости задохнулся, покраснел. Юлия Павловна возмущенно ахнула. А мне пришлось сжать губы, чтобы не разразиться глупым хихиканьем. — Полагаю, мне требуется представиться как должно. Мое имя Гордей Назарович Ермаков. Я пристав Мещанского полицейского участка. И в маскараде том был вынужден участвовать по долгу службы. Совершено злодейское убийство небезызвестной вам Алевтины Максимовны Немировской…

Призрак, услышав собственное имя, глухо завыл и подлетел к купцу. Просочился сквозь тучную фигуру, завернутую в длинную, меховую шубу, и вылетел со спины. Мужчина даже не покачнулся. Будто не заметил. Зато брови приподнялись в удивлении. Правда, очень быстро снова сошлись в одну хмурую линию.

— Померла, значится… Плакать не буду. Собаке — собачья смерть, — пробубнил он и едва не сплюнул под ноги. Но, видимо, вспомнил, что не на улице и, вроде как, приличный человек. — Юленька, рад был повидаться… Позже загляну.

— Куда ж вы так торопитесь, Евлампий Евсеевич? Только пришли, и уже прощаться, — отозвалась я с дивана. — Присоединяйтесь. Нам только вас и не хватало.

— Чегой-то я должен? — насупился Тичиков. — И без вас дел полон рот…

— А мы не задержим. Я историю вам с Юлией Павловной интересную расскажу, и ступайте на все четыре стороны. А не захотите слушать, Гордею Назаровичу придется в участок вас свезти. И допрос по всей строгости нашего справедливого закона учинить. Но разве ж оно вам надо?

Вот и купец решил, что не надо. Прошел в кабинет. Покрутился на месте, обдумывая, куда бы примкнуть свое мохнатое тельце. Но так как диван и единственное кресло были заняты, остался стоять позади хозяйкиного плеча.

Я осталась на месте. А пристав решил, что хватит с него, насиделся, прошел к закрытой двери и прислонился к ней спиной.

— Извольте поторопиться со своей историей, барышня, — холодно отчеканила госпожа Тюлькина. — И оставьте нас уже в покое.

— Не беспокойтесь, много времени не отниму, — я прочистила горло. — Как там начинаются эти истории? А, да! Жил да был некий господин. Состояние имел приличное. На золоте спал, пил и ел. Но рос без отца. Под строгим надзором властной маменьки. Держала она сына в ежовых рукавицах, изливая, как мне думается, некую обиду на почившего супруга. И отходить могла. И словом пристыдить за любое прегрешение против приличий. Даже жену для сына себе под стать нашла. Тоже женщину властную. Думающую, в первую очередь, о благе семьи. И в последнюю — обо всем остальном. Мало для кого жизнь в такой атмосфере могла пройти без последствий. Вот и у нашего господина стала жечь нутро черная ненависть. К женщинам. Он их за людей не держал. Самоутвердиться хотел. А для того пользовал беззащитных. Горничных, бланкеток. Колотил, издевался. Но держался. Напоказ свои садистские наклонности не выставлял… Ровно до того момента, пока три года назад его матушка не отдала богу душу. Тут-то руки и развязались. Жену господин опасался, но как маменьку не боялся. Женщин стал домой приводить. И до того привык к своей безнаказанности, что распоясался. Увлекся. Но тут барышня попалась уж больно похожей на мать. Блондинка с длинной косой. Лицо круглое, миловидное. На щеках ямочки. И приключилась у господина проблема деликатного свойства. Смею предположить, что в попытке выплеснуть гнев, он взялся за нож. А в процессе испытал небывалое воодушевление. С телом не стал бы заморачиваться. Ума бы не хватило. Но обо всем узнала жена. Она и предложила избавиться, утопив в Любле. Авось унесет течением, никто и не узнает. Но течением не унесло. Впрочем, какая разница? Убийцу толком не искали. Списали все на заезжего душегуба, и жизнь в городе опять потекла в старом русле. Что дальше было, знает только сам господин. То ли снова, через время, повстречал барышню, с похожими на матушку чертами. То ли воодушевление при первом убийстве было таким незабываемым, что не давало спать по ночам. В итоге, появилась вторая жертва. И снова из бланковых. А за ней по Китежу пошел слух о «Князе Тьмы». Жена поняла, что господин не остановится, покуда не будет пойман за руку. А это грандиозный скандал, что оставит неизгладимый отпечаток на ее добром имени. И решила порвать все связи. Предстать еще одной невинной жертвой кровавого тирана и сбежать к родне. Думается мне, верное решение. Да и принято вовремя. Ее супруга обязательно вывели бы на чистую воду… не попадись на его пути еще одна властная, охочая до денег женщина. Узнав тайну господина, она назвала свою цену. И, получив желаемое, начала ему помогать… Не правда ли, Юлия Павловна, все так и было?