Шесть степеней свободы - Найтов Комбат. Страница 10

– Игорь Васильевич, если крутить такого монстра, при такой толщине стенок, то он превратится в шар, это однозначно. Думаю, что главное – это высокая скорость вращения и громадное количество таких «каскадов», сразу нам этого не потянуть, придется повторять опыты Гана и использовать газовую диффузию для обогащения, чтобы запустить первый реактор-размножитель, а там появится дополнительное электричество, но готовиться к этому начнем немедленно. Центрифуги начнем изготавливать и испытывать сейчас. Да, большое количество каскадов мы сделать не сможем, иначе заберем у Москвы все мощности, нам этого сделать не позволят. Думаю, что центрифуги должны быть небольшими, располагаться рядами вдоль и вверх, ну, как на ткацком станке. И отработанный газ должен многократно проходить через них, с добавлением свежей порции, а тот, в котором будет повышенная радиоактивность, переходить на следующий и следующий каскад. Мне кажется, что сразу весь 235-й мы извлечь не сумеем. Он останется и перейдет, куда нужно, позже, после нескольких сот циклов.

– Согласен, Сергей Иванович. Маленький и небольшого диаметра цилиндр значительно проще заставить вращаться с большой скоростью, а идея многократного прохода по каскадам мне нравится. Подшипники будут сыпаться.

– Будем обходиться без них, либо подвешивая цилиндр в магнитном поле, либо поставим на иголку в кристалле.

– Отлично! Можно подумать, что вы эту центрифугу уже видели.

– Видел, во сне. Такой длинный цех со стоящими голубыми станками, соединенными между собой двумя трубами, одна красная, обогащенный, вторая белая, природный.

– Богатое у вас воображение! Картины писать не пробовали?

– Нет.

– А я пишу, когда время для этого вырвать удается.

– С удовольствием посмотрю, Игорь Васильевич.

В общем, все потихоньку заработало, хотя средств страна выделила не слишком много, плюс была острая нехватка кадров, материалов и опыта. Не обошлось и без подвохов. Дело в том, что тот самый доктор Тронстад побывал у Сталина, зачем это было нужно – я не совсем понял, но самому Сталину он выдал свой самый большой секрет: на том самом заводе находилось почти две тонны тяжелой воды, она необходима для запуска завода. Сталин приказал ее вывезти и запустить реактор по немецкой схеме. Деньги для этого срочно нашлись. Реактор заработал уже в январе 1944-го. Его довели почти до теплового взрыва, он не слишком хорошо управлялся. Слава богу «Чернобыля» не случилось, но несколько человек получило приличную дозу. Но главное было не в этом! Завод попытались вывезти из Норвегии, а у нас с электричеством была огромная задница. Пустить его под Нарвиком труда не составляло, а вот у нас – требовалось место. Главное, ни меня, ни кого-либо из спецкомитета № 1 об этом решении не уведомили. Операцию проводило НКВД. В один из декабрьских дней у ворот на Октябрьском поле остановился грузовик с многочисленной охраной, на нем привезли дейтерид и приказ осуществить пуск реактора. В общем, потратили время, деньги, кучу металлического урана на игрушку. Убедились в том, что вообще-то он работает, но весьма своеобразно. Все разобрали и увезли в Раякоски, куда перенесли завод тяжелой воды. Это новая территория, которую забрали у Финляндии. Там довольно мощная ГЭС на реке Паз, еще царских времен. В октябре сорок третьего Финляндия вышла из войны, потеряв Лапландию, Улео (Овлу), мы вернулись в Приботнию и на старую границу с Норвегией, определенную еще новгородцами. Этому «поспособствовали» сами норвежцы, выставив две дивизии СС «Нордланд», которые неплохо усилили 20-й горный корпус, и объявили нам войну. В составе дивизий, в основном, были «южане». «Северяне», в большинстве своем, вошли в Норвежскую освободительную армию и в армию Флейшера, которые впоследствии объединились, когда появился «Нордланд». Война превратилась в гражданскую, и северные норвежцы «вспомнили», что некогда, в течение 6–7 веков, входили в состав Новгородского княжества. Части СС были разбиты под Тронхеймом, после этого было заключено перемирие и остатки 20-го корпуса немцев эвакуировались в Данию. Норвегия была освобождена полностью. Выход Финляндии из войны позволил снять полную блокаду Ленинграда и освободить водный путь по Свири. Но окончательно граница с Норвегией еще не была установлена. Король сидел в Канаде, и якобы дистанцировался от решений Квислинга. Реально это было совершенно не так, однако разведка так и не смогла предоставить доказательства его связи с Гитлером и компанией. Он больше ориентировался на англичан.

А что касается НКВД, кое-какие трения иногда возникали, из-за «режима», но дел у них было выше крыши и без нас. После не слишком удачного пуска, в научные вопросы они соваться перестали. Скорее всего, сам Сталин хотел убедиться, что это возможно, ведь речь шла об огромных вложениях. И где-то в душе у него сомнения оставались.

К лету 1944 года у нас был готов первый БР-1, свинцово-висмутовый реактор на быстрых нейтронах, собранный по петлевой схеме с шестью картриджами, зонами воспроизводства. Маленький, всего 0,1 Мегаватта мощностью. Американцы сделали подобный в 1946 году, еще меньшей мощности, почти в 30 раз, но использовали ртуть в качестве теплоносителя. Мы себе такую роскошь позволить не могли, ртуть очень коварный элемент. Помня о судьбе БР-2, который практически растворился в течение года в Обнинске, я героически отверг этот вариант, а он предлагался первым. Ртуть очень перспективна, но требует высококачественных материалов, которых у нас не было. Нужны исследования, а время круто поджимало. Но, даже такой малыш имел очень хороший коэффициент воспроизводства и малое время удвоения. Так что, его вполне хватило для получения плутония, как теперь назывался «эсперий». О запуске я доложил Сталину из Озерска, под Челябинском. Тот меня «обрадовал»:

– Есть сведения, что через неделю англо-американцы высадятся во Франции.

Несмотря на все наши усилия: разгром армий группы «Центр», выход к берегам Балтики и взятие Мемеля, освобождение Норвегии, вывод из войны Румынии и Финляндии, мы только-только подошли к границам рейха. А предстояло его взять! Армия успела набраться опыта наступлений и теперь достаточно легко продвигалась вперед. Однако сопротивлялись гитлеровцы отчаянно.

– Что у вас с обещанными ракетами?

– Заканчиваем сборку первой серии.

– Я смотрю, что вы совершенно не торопитесь, товарищ Станкявичус. – ответил Сталин и повесил трубку. Ему, так же, как и мне, хотелось побыстрее поставить жирную точку под актом о капитуляции Германии. Спать мне приходилось только в самолетах, поехал на аэродром и улетел в Казань, к Березняку и Бондарюку, которых я объединил на 16-м заводе. Один занимался планером, второй двигателем. Туда же из Москвы мною был переброшен доктор Мстислав Келдыш, замечательный математик и механик. Он разрабатывал систему управления, с использованием новейших систем радионавигации. Освобождение Норвегии и Румынии дало возможность разместить там передатчики «Чайки», плюс «Чайка» могла использовать американский «Loran-C», что позволяло использовать четыре линии положения при вычислении места.

Утром 4-го июня мы встретились вчетвером у западных ангаров. НИИ-1 тогда собственных заводов не имел, завод же выпускал шесть моделей самолетов и был просто перегружен заказами. Мы же были «довеском», экспериментаторами. Да и испытывать ракету в этом районе нам, естественно, никто бы не разрешил. «Изделия» упакованы и погружены в вагоны. Четыре из них отправлены в Москву, остальные в Ахтубинск, куда мы и вылетели. Там севернее аэродрома есть артиллерийский полигон, где мы и отстрелялись. Первая ракета пошла на дальность, наблюдатели видели ее у Забурунного, это в 400 километрах. Двигатель еще работал, она ушла в сторону Каспийского моря. Ее так и не нашли. Вторую отправили по замкнутому маршруту на максимальной высоте и скорости. Она уверенно прошла по нему, появилась над полигоном, и ее перевели в пикирование. Упала в степи в нескольких километрах от командного пункта. Третьей отстрелялись по заброшенной кошаре, уже боевой ракетой. КБО составило 500 метров. Вполне неплохо, это ведь без применения головки самонаведения. И последний пуск был произведен по радиоконтрастной цели: отражателю, который установили на пустынном островке в море. Там попали точно. Собрав эти данные, понесли повинные головы в Кремль. Двое из четырех там еще никогда не были. Но Сталин в Кремле нас принимать не стал.