Легенды Лиса (сборник) (СИ) - Карелин Антон. Страница 47
– Вернёте мангуста в клетку, когда он удавит змею. Если удавит.
– Хорошо. Мы сделаем это. Ты увидишь ее.
2
– Где ты, Далайя Герс?
– Там, где время. Везде и нигде.
– Я не вижу тебя. Впрочем, обычно не видят меня, здесь мы просто поменялись местами. В этом есть смысл?
– Не знаю.
– Ты же провидица. Как ты ответишь на мои вопросы про мальчика, если не можешь дать такой простой ответ?..
– Не я отвечаю на вопросы. Отвечает владыка тьмы. На этот вопрос Он молчит.
– Хорошо. Не буду тратить твоё… Хм, как раз для тебя время не имеет значения.
– Спрашивай.
– Когда ты смотришь на Луну, о чем ты думаешь?
– Она когда-нибудь кончится. Но это не имеет никакого значения, потому что когда-то она была. И смерть чего угодно не имеет никакого значения, потому что когда-то оно было, хотя бы малый миг. А то, чего не было, не имеет значения потому, что его нет и оно бессмысленно. Но это не те вопросы, которые ты должен был задать. Спрашивай снова.
– Этот мальчишка. Если он может и должен победить всех хардай… Как он убьет меня? Когда он убьет меня?.. Чем он убьет меня?.. Что я увижу перед смертью?
– Выдавит твои глаза. Когда ты подкрадешься к нему со спины, и совершишь свой удар. Рукой в латной перчатке. Алую темноту.
– Как?! Как?!
– Ты промахнешься. Твой удар не будет смертелен. Он не промахнется. Он будет готов, потому что будет ждать. Он уже ждет.
– Ты хочешь сказать…
– Тьма вездесуща.
3
– О чем вы думали?! Она открыла будущее не только хардай, но и им, всем наследникам Ордена!
– Тьма вездесуща. Владыка Гетар склонил свою милость не только к нам, но и к другой стороне весов. Что мы могли сделать?
– Теперь каждый из хардай и каждый из людей Ордена знает судьбу этого ребенка, а сам он знает о том, что смерть ему должен принести я!
– Потому мы и наняли тебя.
– Я не мясник. Не буду убивать теленка.
– Если не сделать этого сейчас, он станет взрослым и убьет тебя. Ведь он все время готов к твоему приходу. Все время ждет.
– Пошлите другого! Кого он не ждет!
– Любой откажется. Все знают, что он твоя жертва. Никто не осмелится перейти дорогу… тебе.
– Какая глупость. Ловушка судьбы.
– Ты откажешься от него?
– Нож не щадит плоть, в которую втыкается; падая, дождь не летит к небу. Вы знаете, что я не могу отказываться. Богиня Смерти не прощает… отказов.
– Тогда скажи нам – когда ты совершишь это.
– Когда вы смотрите на Луну, о чем вы думаете?
– Что ночь, которую она озаряет, светлее, чем день, который затмевает Солнце. Когда ты совершишь это?
– Не знаю. Впрочем, нет. Знаю. Завтра на рассвете я отправлюсь в Дарьян. Поговорю с ним.
– Ты сумасшедший. Тебя не впустят в Дарьян. Тебя узнают в воротах и схватят.
– Не думаю. Теперь известно, что мальчишка в моих руках. Пустите слух, что я сомневаюсь и иду увидеть его. Любой, кто знает Убийц, понимает, что после разговора я уйду, и лишь затем нападу, чтобы убить. Халиф Дарьяна умный человек. Он нанимал моих учеников. Он знает. Никто не остановит меня.
4
– О, нет! Вы пришли за ним! Он слишком мал, еще слишком мал! Уходите! Уходите! Прочь!
– Женщина. Твой крик невыносим. Убийцу нельзя разжалобить, глупая. И если меня видно, значит, я иду не убивать.
– Господин милостив! Вы пожалели бедного мальчика! Все знали это! Все говорили, что вы не станете убивать беззащитного! Господин милостив!
– Перестань хвататься за мои колени, руки у тебя липкие. Поди на кухню и принеси нам вина.
– Но… мальчику всего семь лет. Он не пьет вина!
– Сегодня выпьет. Избавь нас от своего присутствия, поскорее. И где он? Я не желаю бродить по всей усадьбе.
– Он… в комнате слева. Мы вымыли его сегодня, и переодели, он уже высох. Но вы… Вы пощадите его?..
– Когда ты смотришь на Луну, о чем ты думаешь? Отвечай!
– О том, что она отражает свет Солнца. Господииин!..
– Чего ты плачешь. Иди к подругам. С ним ничего не случится сегодня. Иди.
5
– Здравствуйте, Убийца.
– Привет, моя Смерть.
– Нет!
– Ты отшатнулся?.. Не хочешь быть смертью? Ведь ты рожден для справедливости и защиты. Для чести и света. Но очищение требует смерти. Тебе предстоит убить очень многих. Слишком многих для бледного мальчика, которого плохо кормят и который… мочится в постель.
– Я не хочу убивать.
– Не хочешь убивать невинных?
– Нет. Не хочу убивать.
– Никого? Даже меня – того, кто умертвит тебя, как выпивал время сотни несчастных, без всякой жалости и сострадания – мужчин, женщин, стариков и детей?..
– Не хочу. Не хочу. Не хочу.
– Наверное, тяжело быть ребенком, в которого все тычут пальцем и который вдруг узнает, что должен стать величайшим рыцарем Изгнателей со времен падения Ордена, величайшим воином Света за несколько сотен лет. И знать, что весь твой путь лежит на острие ножа того, кто может прийти в любой момент и воткнуть его тебе в спину. Знать, что если не ты его, то он тебя. Да… Для семилетнего мальчика это, должно быть, тяжело. Чего ты молчишь?
– Я не знаю, что сказать… господин Убийца.
– Подойди ко мне. Чего ты выпячиваешь грудь? Для удара? Я бью в спину, ты должен знать.
– О… Извините.
– Прекрати выгибаться. Стать горбуном тебе все равно не удастся.
– Почему вы улыбаетесь?
– Ты смешной.
– Так все говорят. Как я могу стать таким великим, если я такой смешной!
– Откуда я знаю. Как-нибудь сможешь. Должен стать. Ты знаешь, что все простые люди надеются на тебя? Чего ты опустил голову! Если твоя голова будет клониться от этого, что с ней станет от меча?..
– Простите.
– О, нет, это ты прости меня. Хотя вряд ли ты сможешь. Трудно простить того, кто несет тебе смерть.
– Давайте быстрее! Я устал!
– Молчи, лягушонок. Кто ты такой, чтобы подталкивать смерть.
– Я спаситель человечества.
– Лишь одной его половины.
– Добро спасает каждого, даже врагов!
– Что ты знаешь о добре…
– Узнаю все, что нужно, если зло меня не убьет!
– Научись терпеть. Иначе как же ты будешь мучаться, если я вздумаю убить тебя лет в пятнадцать?
– Вы ведь тоже будете мучаться. Все это время.
– Что с того. Я вообще живу недобрую, несладкую жизнь.
– Я мог бы… спасти вас.
– Спасти меня от кого? От моей совести? От моего Божества? От них обоих нет спасения. Но поверь мне, я знал, на что шел. И, поверь мне, есть вещи более важные, чем мое спасение. И я не зря отдал им жизнь.
– Значит, и я не зря отдам жизнь – моим более важным вещам.
– Никто не сомневается. Отдать жизнь важным вещам вообще проще простого, если идет речь о том, чтобы просто умереть. Другое дело – отдать жизнь всю, от начала до конца, целиком – сохранив ее.
– Я… не понимаю.
– Что поделать.
– Научите меня.
– Что?
– Они любят меня, обожают меня, боятся меня, кормят меня, моют меня, одевают меня, защищают меня, рассматривают меня, превозносят меня, надеются на меня… Никто не говорит со мной – как вы. Никто не учит меня.
– Ты даже не понимаешь, что сказал, лягушонок. Не понимаешь… Когда ты смотришь на Луну, что ты думаешь?
– Что я один, и что она одна. Что в мире нет другой такой Луны, и нет другого такого меня. И никогда не будет. И что если убить Луну, то умрет весь мир, который был до того. И если убить любого человека. Я не хочу убивать весь мир.
– Лягушонок...
– Что с вами? Вы… вы же не умеете.
– Я и не плачу. Я просто слишком часто убивал Луну. Давай так, лягушонок. Я не трону тебя. Я развернусь сейчас и уйду.