Забудь меня. Ты мне (не) муж (СИ) - Апрельская Анна. Страница 7

В Москве я нашла работу очень быстро. Причем именно в ЧарКомБанке.

Что-то цепляет меня в этой мысли.

А ведь это папа помог мне тогда. Сказал, что через знакомых нашел место в лучшем банке Москвы. И должность была такой же, что я занимала в Тюмени.

Неужели папа обратился к Чаровским? Но зачем?

“Пап, привет. Скажи, как давно ты общаешься с Иваном Чаровским?” — быстро печатаю я и, не раздумывая, отправляю сообщение в мессенджере.

Ответа я жду долго. Гаджет оживает только через час.

“Это нельзя назвать общением. Просто Иван Борисович помогает вам с Егоркой. Или ты думала, я отправил тебя в Москву без поддержки?”

“Но почему тогда ты обратился к Ивану Чаровскому, а не к Роме?”

“Твоего Романа не было в стране. А я не мог ждать. Дочь, что за вопросы? Разве тебе была лишней помощь дяди твоего сына. Они должны тебе намного больше”.

“Папа! Ты о чем?” — набираю я текст и добавляю гневный смайлик.

“И о чем ты подумала, Кира? Я говорю о моральной стороне дела. У тебя сын растет без отца. Вот это плохо. Хотя ты по себе все знаешь. Я бы посоветовал тебе еще раз найти отца Егорки и рассказать ему о сыне. Но я помню, к чему привело мое прошлое предложение. Так что решай сама. И не держи в душе обид и зла. Ни на своего Рому, ни на меня”.

Ох, папа, папа…

Смотрю на часы. Пора собираться в клинику. Еще надо забрать Егорку из садика. Малыш не простит мне, если я поеду без него.

— Татьяна Тимуровна, можно я уйду сегодня с работы пораньше? — спрашиваю я начальницу. — Мне нужно в клинику, навестить бабушку и пройти дополнительное обследование для санатория.

— Конечно, Кира. Я в курсе. Иди, — серьезно смотрит на меня Славина.

— И я хотела еще попросить вас. Мне, наверное, будет нужен небольшой отпуск, — пытаюсь объяснить я и боюсь реакции начальницы. Все же я и так часто сижу на больничных. — Оказывается, путевка совместная на ребенка и взрослого. Я не уверена, что в санатории справлюсь с работой даже удаленно.

— Я знала эти тонкости, Кира, — неожиданно говорит Славина. — Не оставишь же ты Егорку одного в санатории. А ездить тебе туда каждый день затратно по времени. К тому же свежий воздух пойдет на пользу вам обоим. А насчет отпуска не переживай. Тебе он как раз положен, ты отработала у нас уже больше девяти месяцев.

— Но мои больничные? — начинаю я, но меня прерывают:

— Ты почти их отработала на удаленке. Так что тут к тебе вопросов нет.

— Скажите, Татьяна Тимуровна, вы помогаете мне, потому что вас Иван Борисович попросил? — говорю я и тут же жалею о вырвавшейся фразе.

— Нет, Кира. Дело в другом. Когда-то и я оказалась одна с маленьким ребенком, — признается побледневшая Славина. — Мне тогда мало кто помог. Я не хочу, чтобы и ты попала в такую же сложную ситуацию, как я когда-то.

Мне становится неудобно. И зачем я сказала все это? Татьяна Тимуровна и так много делает для меня. А я ее, наверное, обидела. Вот кто меня тянул за язык?

— Простите, я не должна говорить подобных вещей, — с виноватым видом извиняюсь я.

— Ничего, Кира. Все хорошо. Мы с дочкой справились тогда со всеми трудностями. Проблемы закаляют, — печально улыбается женщина. — А сейчас иди. Тебе нужно сегодня многое сделать.

В задумчивости я иду к своему рабочему месту, выключаю компьютер, собираю сумку.

Через пять минут мне на телефон приходит еще одно сообщение:

“Кира Дмитриевна, я жду вас на парковке рядом с отделением банка. Иван Борисович Чаровский приказал отвезти вас в клинику. Можно сказать, что с этого дня я ваш личный водитель. Василий Кузьмич Тимишев”.

Я сначала не понимаю, от кого оно пришло. Лишь выйдя из банка, вижу водителя, с которым вчера ездила в клинику.

— Добрый день, Кира Дмитриевна. Я жду вас, — спокойно говорит мужчина. — Машина припаркована недалеко.

— Василий Кузьмич, я немного озадачена. Не могу понять, чем я заслужила личного водителя, — признаюсь я, глядя на мужчину с военной выправкой.

— Это приказ генерального. А приказы я не привык обсуждать, — сурово отвечает мне.

— Вы бывший военный? — догадываюсь я.

— Верно. Но давайте не будем о моем прошлом. Просто знайте, что со мной вы под защитой. Вы и Егорка, — говорит Василий Кузьмич, а я цепляюсь за фразу.

— Под защитой? Нам что-то угрожает? — испуганно спрашиваю я.

— Не думаю. Иван Борисович решил обезопасить членов своей семьи. Разве это плохо? — умело уходит от ответа бывший военный. — Ну что, едем?

— Да. Сначала заберем Егора из сада. Затем к нам домой взять вещи для бабушки, и, наконец, едем в клинику.

— Маршрут ясен, — кивает мужчина и открывает передо мной дверь машины.

Сынишка явно радуется вчерашнему дяде. Егор с воодушевлением говорит о своем дне в детском саду. Василий Кузьмич что-то спрашивает у него, рассказывает о своих детях, о том, что они придумывали, когда были в возрасте Егорки.

К бабушке нас с сыном провожает до палаты молоденькая медсестра.

— Посещение с детьми ограничено по времени. После, если вы не против, я уведу Егора в игровую комнату. Вы же знаете, где она находится? — спрашивает девушка и тут же обращается к малышу: — Егор, ты же пойдешь со мной поиграть большими машинками?

— А Юля и Нина сегодня пришли? — с надеждой спрашивает сын.

— Не знаю, но мы с тобой проверим, — улыбается медсестра.

— Хорошо. Только сначала я навещу бабулю. Я должен ей сказать что-то очень важное, — с серьезным видом выдает сынишка.

— Мы уже дошли. Вот палата. Егор, помни, тут нужно разговаривать тихо, — объясняет девушка.

— Я буду как можно тише, — обещает малыш.

Палата, где лежит бабуля, рассчитана на двоих. Две кровати с деревянными спинками, тумбочки рядом с ними, у стены широкий шкаф, небольшой столик, два стула и маленький холодильник.

Егор осторожно заходит в палату, оглядывается и здоровается с соседкой нашей ба:

— Здравствуйте. Я Егор Романович, — по-взрослому представляется он, затем подходит к бабушке и тихо говорит: — Привет, бабуля.

Ульяна Васильевна лежит на кровати. Но, увидев любимого внука, она садится и с улыбкой зовет его к себе:

— Ты мой золотой, иди скорее, я тебя поцелую.

Малыш кидается к старушке, осторожно обнимает ее.

— Я волновался за тебя. Что с тобой вчера случилось? Ты заболела? Тебе уже лучше? — тараторит Егорка, легонько гладя руку бабули.

— Мне уже лучше, родной, — вытирая слезы, говорит бабушка. — Я бы и домой уже пошла. Как вы там без меня?

— Мы справимся, ба, — заверяю ее я. — Ты не переживай. К тому же скоро у нас заезд в санаторий.

— Каждый день ездить в такую даль? — качает головой Ульяна Васильевна. — Я же хотела сама возить Егорку. А вот слегла на больничную койку.

— Бабуля, ну что ты? Сейчас главное — твое здоровье. А за нас с Егором не переживай. В путевку входит проживание в комнате санатория. Так что нам не придется далеко ездить. Да и к тебе поближе.

— Кира Дмитриевна, Егору уже пора, — напоминает о себе медсестра. — А вы еще можете ненадолго остаться. Да и вас ждет лечащий врач Ульяны Васильевны. Девочки на посту покажут вам, где находится ординаторская.

— Еще капельку, — просит сынишка и тут же опять оборачивается к старушке, обнимает ее, целует морщинистую щеку и шепчет: — Бабуля, я тебя люблю. Сильно, сильно. Ты, пожалуйста, не болей больше. Я, как вырасту, заработаю много денег тебе на таблетки. Ты, главное, потерпи. Я же уже большой. Осталось недолго ждать, — заверяет ба Егор.

— Хорошо, родной. Я постараюсь, — обещает бабушка, в который раз вытирая мокрые от слез глаза.

— Я к тебе еще приду, ты не скучай, бабуля, — говорит малыш и выходит из палаты.

— И когда он таким взрослым стал? — тяжело вздыхает старушка.

— А теперь рассказывай, ба. Как ты на самом деле себя чувствуешь? — прошу я, садясь на стул рядом с кроватью бабушки.

— Да хорошо все, Кира. Что мне будет? — машет рукой она. — И вообще, давай переведем меня в обычную больницу. Ну где у тебя деньги на частную клинику? — тяжело вздыхает она.