Морель и госпожа Смерть (СИ) - Любавин Лео. Страница 17

— Плакать нельзя — глаза станут красные. Это может повредить, решение будут принимать тайным голосованием, все члены Ордена, — пояснила Мамушка, расправляя на Лизе фату. — Вот теперь хорошо! Точно наша покойная госпожа, — Мамушка сказала и испуганно зажала руками губы. — Язык мой — враг, однажды доведет до…

Дверь в комнату раскрылась и вошли шестеро мужчин. В доспехах и белых орденских плащах.

Они встали полукругом, так, что при всем желании Лиза не смогла бы сбежать. А она собиралась. Но не вышло. Ей было не по себе, когда шесть пар глаз уставились на неё в прорези забрал. Рыцари были в шлемах. Вошел еще кто-то, но за высокими фигурами в долгополых одеждах невозможно было рассмотреть. А это оказывается слуги, Лиза не сомневалась, что именно слуги, двое юношей с открытыми лицами внесли странный предмет, похожий на плоскую чашу стол на трех ножках в виде птичьих лап. Вогнутая столешница являла взорам очертания материков и континентов, моря и горы, как это бывает на картах. И ни на одну знакомую Лизе часть земли рисунок в чаше не походил.

Стоило слугам опустить трехногий стол перед Лизой, как из дна чаши пробился росток. Он был похож на бобовый стебель, гибкий, светло-зеленый и быстро начал тянуться вверх. Мамушка, которую оттеснили в угол, радостно закивала оттуда и замахала руками, но ничего не сказала, ни словечка. Видно, не решилась.

А стебель все рос, выпускал ветки, он превращался в дерево! Удивительное, двухцветное, с одной стороны белое, с другой — черное. И листья на каждой из сторон также были противоположных цветов. Распустились цветы, завязались плоды. По шесть с каждой стороны. Полдюжины черных и столько же белых. Похожи на яблоки.

Каждый рыцарь сорвал по одному, остальные плоды продолжали расти, упали вниз, раскололись и выпустили прекрасных девушек, гибких как ветви, прикрытых лишь волосами. Белыми или черными. Девушки взялись за руки и поплыли в медленном танце. Сначала вокруг дерева, монотонно напевая, покачиваясь. В такт песне качались и освобожденные от плодов ветви.

Девушки кружились все быстрее, и Лизе никак не удавалось сосчитать сколько же из них светловолосых, а сколько темноволосых. Она понимала, что это важно, как будто выбор. Голосование. Те плоды, что рыцари держали в руках, белые или черные преобладают? И как угадать их значение? Хорошо черные, или белые? Девушки разомкнули цепь, вереницей прошли по комнате и встали в круг.

Лиза оказалась в центре. Перед собой она видела двух светловолосых и одну темноволосую, оглянуться и посмотреть за спину не могла — оцепенела. Ни рукой, ни ногой пошевелить. Даже моргнуть не могла. При этом не боялась. Ждала, что будет дальше.

Девушки сомкнули круг и одновременно коснулись Лизы, она чувствовала их руки на плечах, спине, на лице. Её обнимали, гладили. И они все пели, пели, смеялись, шептали что-то на непонятном языке и снова затягивали песню, которая стала походить на шум ветра в ветвях. Потом отступили разом, взялись за руки и поднялись над полом. В волосах и на телах заискрились звездочки, девушки поднялись выше, они истаивали, а звездное сияние оставалось очертаниями их тел.

Когда осталось лишь мерцание, рыцари один за другим подошли и положили плоды у ног Лизы, также полукругом. Два черных и четыре белых яблока. Мерцающие силуэты девушек сплелись, раскрылись большим цветком, растянулись воздушным покровом и опустились на Лизу. Она оказалась скрыта дивной вуалью.

Рыцари расступились, и в комнату вошел Лоран Морель. За ним и другие люди, мужчины и женщины, но Лиза смотрела только на него. Лоран был неотразим в том самом парадном камзоле из-за которого все и произошло! Неумолимо приближался. Шаг, еще один, и еще…Теперь уже точно не сбежать!

— Синьоры Малого капитула решили в пользу невесты, — торжественно произнес один из рыцарей, и все они сняли шлемы. — Древо не плодоносило много лет, — продолжал тот же рыцарь, — Девы звезд не выходили из него. Ныне нам явлено благословение Изначального. Союз может быть заключен. Шествуйте к алтарю.

Оцепенение спало с Лизы, Лоран протянул ей руку, она подала свою. Откуда-то взялась бабушка Тамара, легко связала их руки черно-белой шелковой лентой, двинулась вперед, увлекая за собой. И снова зазвучала и все усиливалась песня, теперь уже невидимых дев. А покров на Лизе мерцал все ярче.

Церемония напомнила Лизе обряд венчания. Во всяком случае, священник или жрец — как правильно назвать, она не знала, — говорил и говорил, эмоционально жестикулируя. Широкие рукава его сутаны развевались и взлетали вверх, как крылья диковинной птицы. Были и чаши с вином, и хлеб, и обмен кольцами. Лиза отвечала на вопросы, когда жрец спрашивал её. И на все только короткое «да».

Слабенькая мысль о том, что это сон или какая-то диковинная мистификация, все еще жалась где-то на задворках сознания. А тем временем Лиза и Лоран принимали поздравления, а может, присягу. Рыцари подходили один за другим. На них все те же орденские плащи, но лица открыты. Гораздо больше «братьев», как называл их Морель, уже, наверное, раз двадцать по шесть — Лиза сбилась со счета. На поздравление Лоран отвечал всем одинаково:

— Спасибо, любезный брат мой! — и обменивался рукопожатием. Лиза эхом повторяла за мужем:

— Спасибо.

Все это тянулось так долго, что голоса слились в неясный гул, а лица смешались в расплывчатую массу. Лиза упала бы, если бы её не поддерживал брат Лорана — Ришар. С ним она познакомилась также в процессе поздравлений.

Бабушка Тамара суетилась, являя собой чужеродный элемент в суровой сдержанности рыцарей.

И прекрасен был зал с витражами! Свет нисходил цветными лучами сверху, переливался на гладких колоннах, украшенных хрусталем. Как же они попали в этот зал? Лиза решительно не понимала. И как перенеслись из него в пиршественный? Или она отключалась и теряла сознание стоя? Разве это возможно?

Но вот они уже сидят за праздничным столом. Хорошо уже то, что сидят. И можно что-то съесть. Или нельзя? Лоран не притрагивается ни к кубку, ни к приборам. Тарелки с едой уносят от него нетронутыми. Лиза не решается спросить, почему он не ест. И надо ли ей также воздерживаться или все-таки можно обглодать вон ту чудесную баранью котлетку на косточке? Или хотя бы винограда пощипать! Но спросить не получается, и Лиза повторяет все действия за мужем. Желая лишь одного — чтобы все это поскорее закончилось и… может, удастся проснуться?

— Напрасные надежды, дорогая, — негромко произносит он, — вы не в царстве сновидений, и все, что произошло и происходит, имеет силу и значение.

— Значит, мы в самом деле поженились? — А это она спросила или тоже подумала?

— Согласно закону и обычаю, — подтвердил Лоран. Лиза даже обрадовалась, что он прочел её мысли. В конце концов, это удобно, не надо подыскивать слова и тратить силы на лишние разговоры. Достаточно подумать. Вот бы ей так научиться! — Это не сложно, надо лишь внимательно слушать.

— Что?

— Не сложно научиться, во всяком случае вам, — пояснил он. — У вас хорошие природные способности к ментальному общению.

— Я не замечала этого раньше, — Лизе стало забавно. Она решила проверить, в самом ли деле он слышит каждую её мысль. Вот, например, почему бы не перейти на «ты»? Разве муж с женой должны продолжать обращаться друг к другу официально?

— Наедине — нет. Если хотите, мы можем перейти и на «ты», — усмехнулся он. — А проверять меня не нужно, достаточно спросить.

— Хорошо. Почему мы сидим, как две восковые куклы? Остальные пьют, едят и веселятся. Даже смеются. Особенно бабушка Тамара…

Лиза оглядела длинный пиршественный стол. Праздник как праздник. Жуют, переговариваются, гомонят.

— Ваша бабушка всегда была веселой и общительной особой. Что касается нас, мы должны потерпеть еще немного и сможем удалиться.

— Куда? — Лиза перешла от думанья к произнесению. Вопрос живо интересовал её. И даже волновал. Если все это не сон, допустим, она попала в странный параллельный мир, где Париж остается Парижем, а вот его жители…