Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина. Страница 116

Когда все заняли свои места, хороводы пришли в движение. Их пение не прерывалось, лишь сменилась громкость и темп. Внутренний круг соединил руки с внешним. Все вмести они пошли в одном направлении. Это движение кружило само по себе, Огнеславе показалось, будто она стоит внутри огромной воронки и воздух движется, закручиваясь вокруг. Темп песни меж тем нарастал, так же как и темп шагов, отбивавших ритм.

Чаяна закрыла глаза и начла нашептывать скороговорку слов. Смешиваясь с пением, её слова имели необыкновенное воздействие на состояние. Огнеславе показалось, что она слышит биение сердец всех, кто собрался в зале, их удары выравнивались, как одно. Песня оборвалась, тени остановились, наступила тишина и только сердца колотятся в унисон. Мерещится или вода в бороздках на полу светилась синевой? Сквозь стелившийся по полу дым, явно высвечивались рисунки кругов и, образовавшие их знаки. Чаяна вынула из-за пояса нож и, порезав руку, уронила несколько капель на пол. За ней это же проделали все кроме княгини. Знаки на полу стали ярче, голубой свет сменился золотым.

Огнеслава, как завороженная, наблюдала за действом. Песня вновь зазвенела под древними сводами, а тени разомкнули пары, образуя по новой два хоровода, стоящих лицом к лицу, и начали движение в противоход, внутренний круг двигался в одну сторону, а внешний в другую. Казалось, что это уже какой-то другой мир, настолько всё нереально. Свечение тех кругов, где располагались тела Горана и Храбра продолжало усиливаться, пока не превратилось в объёмные, похожие на два гигантских солнца сгустки света. Люди внутри них были едва различимы.

Чаяна вошла в один, быстрым и точным движением вскрывая вены Горана. Следом, то же самое она проделала во втором с Храбром, а после вернулась на свое место. Подчиняясь неведомым силам, кровь не текла на пол, а поднималась над телами, собираясь в центре свечения, накапливаясь там. Решив, что достаточно, Чаяна выкрикнула что-то, что сложно разобрать и хороводы остановились, а вместе с ними замерла и кровь.

Еще одно слово, тени в хороводах поменялись местами, те, кто был во внешнем круге, встал во внутренний, а кто во внутреннем был, перешел во внешний. Будто следуя их примеру, сгустки света также поменяли места. Кровь Горана теперь парила над Храбром, а кровь юноши переместилась к хозяину Черного дворца.

Чаяна сказала еще что-то, хороводы сменили направление. Словно время пошло вспять, кровь сама собой, находила дорогу обратно в тело. Едва последняя капелька оказалась внутри, громкий возглас остановил окружение. Подойдя к одному телу, а после к другому, Чаяна перетянула их руки кожаными жгутами. Когда она закончила, тени снова разомкнули ладони, чтобы опять взяться парами, и начать движение в одну сторону, но противоположенную той, с которой все началось. Темп песни и скорость шагов увеличились настолько, что было удивительно, как они выдерживают. Сама песня уже больше походила на выкрикивание отдельных слов, а не на распев. Свет становился все слабее, он будто расходился от центра к внешнему кругу, что объединял всех. Стоило сиянию полностью исчезнуть, пары замерли, наступила тишина. Круг из теней растаял в воздухе.

— Вот и всё! — устало произнесла Чаяна.

— Можно сойти с места? — спросила Огнеслава, она была лишь зрителем, но чувство, непременно возникающее после окончания большого дела, передалось и ей.

— Да. Всё закончилось. Осталось лишь смыть краску, одеть их и оставить отдыхать, — ответила тень, направляясь к Горану.

— Можно я? — осторожно попросила Огнеслава.

— Конечно. Тогда я займусь юношей, — улыбнулась Чаяна. — Когда смоете краску, можно будет развязать узлы. Без знаков, надрезы сразу затянутся.

Вскоре Храбра унесли, а Горан так и остался в зале для обряда. Огнеслава сидела рядышком, она собиралась пробыть здесь до утра. Поняв, что убеждать княгиню бесполезно, все разбрелись по своим делам, оставив их наедине.

Потрескивая горели лампады, ароматный дымок тянулся от курильниц. Она смотрела на бледное лицо супруга, которое все еще хранило на себе следы рисунков, и размышляла о том, что сказала Чаяна. Если она несколько веков проводит обряд, значит, должна помнить княгиню Огневицу. «Завтра же расспрошу» — решила для себя Огнеслава. Взгляд её не отрывался от любимого лица, а перед глазами то и дело плыли картинки недавнего сновидения. Она аккуратно коснулась волос Горана, кожа на лбу и висках чистая. «Глупый! Глупый и пустой сон! Выдумки уставшего разума!» — убеждая себя, подумала она. Видимо почувствовав её прикосновение, он открыл глаза. Взгляд был мутным, туманным, да и всё выражение лица говорило о крайней слабости.

— Тише... Это я! Спи! — укрыла его поплотнее Огнеслава. — Спи!

Он вновь погрузился в дрему, а вскоре и она уснула, примостившись на краешке ложа, прямо на голой хвое.

Точно также дремала сейчас у кровати Аскольда и Мара Мериновна. В эти минуты самого крепкого беспробудного её сна, князь открыл глаза, золотые, словно закатное солнце.

Глава 53 Рарог

Неожиданно встрепенувшись, Огнеслава быстрым стремительным движением поднялась на ноги. Ещё недавно она тихо спала под боком у Горана, но вот неведомая сила заставила разомкнуть веки и встать. Взгляд пустой, на лице выражение полного безразличия. Вокруг лишь тусклый свет лампад, да прозрачный дым от курильниц.

Спокойными уверенными шагами, княгиня подошла к стене с изображением мирового древа. Найдя ладонью незаметный проём, она замерла, словно вспоминая, а после достала из поясной сумочки золотую змейку. Пошарив змейкой в проеме, нашла углубление, куда та идеально поместилась. Рельеф зашуршал сдвигаясь. Вместе с рельефом сдвинулась и решетка, перегораживавшая доступ к сокровищам Черного дворца. Все с тем же пустым взглядом, Огнеслава направилась туда, где когда-то оставила ларец. Мрачно сверкая рубинами, он ждал её.

Нежная ладонь коснулась замка. Стоило задеть язычок, приводивший в движение запорный механизм, как рядом с ним вышла игла, вонзаясь в кожу. Княгиня даже не поморщилась, будто ничего не чувствовала. Крышка ларца распахнулась. На дне, свернувшись калачиком, спала золотая змея. Любой, увидев столь совершенное творение ювелирного искусства, посчитал бы её настоящей, но блеск металла выдавал обратное. Змея обвивала небольшой свиток, крепко сжимая его кольцами.

Некоторое время Огнеслава просто бесцельно стояла над ларцом, а после подняла руку и повернула перстень с изумрудом камнем вниз. Воздух за её спиной задрожал, рождая пар, а после там оказалась змеедева в белых царственных одеждах.

— Ну же, возьми, — прошептала Беляна над ухом. — Похоже, прамать оставила для тебя послание.

Подчиняясь её словам, Огнеслава протянула руки. Когда пальцы коснулись свитка, золотая змея ожила, разжимая кольца. Закружившись в стремлении поймать свой собственный хвост, она рассыпалась на чешуйки, обратившись дивным венцом из тонких золотых пластинок.

— А теперь отдай мне венец и прочти текст, — нашептывала змеедева.

Глаза Огнеславы были, как стекло. Не останавливаясь более, она сунула свиток за пояс и подняла корону змеиного царя. Беляна в ожидании протянула руки. Княгиня повернулась к ней.

— Огнеслава! — голос Горана прозвучал громко и четко, отражаясь от стен и сводов, отдаваясь эхом в почти пустом пространстве зала.

Он прогнал морок. Внимательно взглянув в глаза напротив, она пришла в себя. Но не успела Огнеслава понять, что отдает змее, как та вырвала венец из ещё слабых пальцев. Тени возникали из неоткуда, устремляясь к сокровищнице темной волной. Но поздно! Неотвратимо поздно! Золотые чешуйки, что составляли венец, ярко блеснули, опускаясь на белые волосы.

— На колени! — приказала змея.

Пытаясь понять, что происходит, Огнеслава оглянулась. Горан едва стоял на ногах, а тени, обнажившие оружие и ринувшиеся к Беляне, вдруг замерли, теряя волю. И лишь двое, Горлица и Нежана, не остановились. Но короткий взмах точеной ручки змеедевы, отшвырнул их в сторону, как котят.