Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина. Страница 59

Когда князь вышел в коридор, он выглядел точно так, как когда слуги оставили его. Освещая дорогу фонарями, его сопроводили к покоям княгини. Ни единая душа не заметила, что глаза государя пылают огнем. Смотря, они не видели.

Тяжелые двери захлопнулись за спиной Горана, он очнулся. Взгляд прояснился, на лице отразилось непонимание. Как? Как он оказался здесь? Почему он в покоях Огнеславы? Он не помнит, как пришел сюда. Помнит лишь, что позволил змею полностью завладеть своим телом. Зажмурившись на мгновение, попытался восстановить в памяти, что было после того, как он опустился на колени. Ничего! Пустота! Снова и снова он пытался вспомнить, но не мог. Ужас сдавил сердце, ведь он никогда раньше не устранялся от контроля, он не знал, что ничего не будет помнить. Вдруг он совершил поступок, за который потом проклянет себя?

Нет, это невозможно. Согласно любому из древних текстов, змей не может совершить то, что для единого с ним человека было бы неприемлемым, противоречило его существу.

Свечи золотили просторную опочивальню, рассеивая полумрак. Напротив, в длинной белой рубашке с золотой вышивкой по подолу и рукавам, стояла она. Косы все еще заплетены, но уже не перехвачены лентами, пряди золотистых волос мягко расплетаются у пояса. Кожа белая, как снег, а щеки залил румянец. Сердце медленно отмеряет удары. Тишина. Время тянется, словно тягучая патока. Сейчас объясниться не получится. Нужно уйти. Но как?

Удивительно, он совсем не ощущает присутствие змея, оставшись один на один со своими собственными чувствами. Она смотрит на него. Идет навстречу. Во рту пересохло. Кажется, Горан забыл, как дышать. Наверное, нужно признаться прямо сейчас. Мысли путаются, нужные слова не находятся. Поэтому остается лишь молчать, не отрывая глаз. Её взгляд будто что-то ищет в лице напротив. И видимо находит, потому, что Огнеслава поднимая руку, осторожно касается его щеки.

Знать бы ему, внутри юной княгини сейчас также царили смятение и нерешительность. С той лишь разницей, что она совершенно запуталась в собственных чувствах и ощущениях. Её пальцы, едва задевая кожу, двигаются вдоль лица. Он не отпрянул, не наградил холодным взглядом, а только затаил дыхание, опустил веки. Вчера она смотрела на мужа и чувствовала отстранённость, а сейчас с него будто бы слетела скорлупа и вновь обнажилась истинная суть. Стараясь не вспугнуть вернувшуюся связь, она осторожно потянулась вверх, коснувшись его губ своими.

Дыхание смешалось. Горан не ответил на её поцелуй, всё еще раздумывая, как начать разговор, но и не отстранился. Губы разомкнулись, ресницы дрогнули, а серые глаза взглянули в голубые с теплотой и лаской. Огнеслава почувствовала, как сердце отпускают сомнения. Нежность разливается в душе. Её руки скользнули по мужниному телу, обнимая, а сама она, склонив голову, прижалась к груди супруга. Вздох облегчения сорвался с уст.

— Я скучала, — прошептала она.

Горан не мог ни вздохнуть, ни произнести что-то внятное. Разве слова способны передать его чувства сейчас?

— Я тоже… — единственное, что сумел вымолвить.

Она улыбнулась и снова посмотрела на него.

— И ревновала, — призналась Огнеслава. — Думала, умру от одних только мыслей, что ты там с ней, а я здесь…

Он, наконец, нашел в себе силы решиться на то, чего желали душа и тело. Ладони прикоснулись к её бедрам, поднялись по талии и крепко обняли, прижимая к себе. Он уже понял, что не уйдет. И говорить сегодня тоже не выйдет. Довольно сомнений!

То, что он собирается совершить, возможно, низко, постыдно, но уже неизбежно. Не рассказав ей правды, это будет преступлением. «Но она моя… — подумал он. — Только моя! Я расскажу ей всё завтра. Обязательно расскажу! Потом, не сейчас…»

Рассудок умолк. Огнеслава пошевелилась, приподнимая лицо. Её глаза в сумраке опочивальни напоминают в омуты. Сердце колотится, как бешенное. Склонившись, Горан припал к её губам, как припадает к воде страдающий от жажды. Она ответила на поцелуй со всем пылом тосковавшего сердца.

«Моя…» — оправдывал он себя, когда поднял её на руки и нес на ложе. «Моя…» — думал, когда освобождал тело от одежд и расплетал косы. «Моя…» — прошептал, когда лег рядом.

Зимняя ночь длинна и темна. Свечи почти догорели. В предрассветной мгле их неясный свет выхватывал из мрака юное женское тело. Золотые волосы струились по подушкам. Прильнув к лежащему рядом молодцу, красавица спала спокойным, умиротворенным сном. По-видимому, сон её был прекрасен, ибо безмятежность застыла на лице. Муж её тоже уснул, но даже во сне его рука обнимала плечи рядом, словно боясь упустить. На широкой спине его татуировка, изображавшая летящего змея, искрилась, подобно тлеющим уголькам. Казалось, что расправив крылья, змей обнимает их обоих.

Глава 28 Обман

Синевато-серое утро только занималось холодным светом уже почти зимнего солнца. Огнеслава проснулась одна. Видимо её сон перед рассветом был настолько крепким, что она не услышала, как супруг покинул её. Ощущение безграничного счастья грело изнутри. Губы сами по себе растянулись в улыбке. Верилось, тревоги и печаль остались позади. «В народе говорят, что счастье нужно выстрадать, — подумала княгиня, — похоже на правду…»

Поднявшись с кровати, молодая жена натянула рубаху и подошла к окну. Сквозь слюду не видно Зеяжска, но она уже хорошо знала, как тот выглядит. Представив, простиравшийся вокруг Белого дворца, город и земли, Огнеслава впервые ощутила их и своими тоже. Теперь она чувствовала, что не только умом, но и сердцем начинает принимать своё место здесь.

Панель на стене, украшенная резным декором, негромко заскрипела. Княгиня испуганно обернулась. Сделав шаг назад, она натолкнулась спиной на подоконник. Постепенно в стене образовался проход. «Неужели в Белом дворце всюду потайные ходы?» — подумала Огнеслава, разглядывая тёмную пустоту за стеной. Напряжение росло. Но тут из этой мглы вышел он, и сердце забилось быстрее. Аскольд поймал её взгляд. Остановился. Он выглядел растерянным. Огнеслава вновь улыбнулась и смущенно потупила взор. Что-то ночью она особой робости не замечала, а тут стоит словно отрок, девицу узревший. За дверями послышался шум. Постучали. Свекровь пришла будить, не иначе.

Или показалось, или щека Аскльда недовольно дернулась, когда он стремительно пересек опочивальню, чтобы открыть. Распахнув двери, впустил мать в сопровождении бесчисленных помощниц. Князь остался у порога, окидывая вошедших мрачным взглядом. Верея подошла к постели и бесстыдно откинула одеяла. Аскольд хотел было отвернуться, но тут заметил, как на лице матери отразилась сдержанная радость. С сомнением он взглянул на краснеющую Огнеславу, потом на кровать и побледнев вышел вон.

— Что стоите! — властно одернула помощниц Верея. — Ваша княгиня в одной рубашке. Хотите, чтобы замерзла?

Суета захватила женскую половину дворца, не оставляя и минуты свободной. Сперва, Огнеславу повели в баню. После, накормили и долго наряжали. Затем, под неустанным надзором свекрови, она принесла бескровные жертвы богам-покровителям. Молодая княгиня уже думала, что так и пройдет весь день, когда следуя за Вереей по галерее, услышала знакомый голос.

— Приветствую матушку и супругу, — преградил дорогу женщинам князь.

Соблюдая правила, обе поклонились приветствуя. Огнеслава взглянула в серые глаза и тепло улыбнулась. Муж тоже ответил ей улыбкой.

— Я собираюсь немного прогуляться. Матушка не возражает, если княгиня составит мне компанию, — беззаботно поинтересовался Аскольд.

Верея задумалась на мгновение, но оценив взгляд невестки, устремленный на сына, согласно кивнула.

— Не могу тебе отказать, — ответила она Аскольду, а после обратилась к молодой княгине. — Закончим на сегодня. Завтра отправимся в святилище Лады, с вечера прикажи служанкам явиться пораньше.

Огнеслава едва успела ответить, как Аскольд взял её за руку и, попрощавшись с матерью, повел прочь. Сопровождавшая его пара дружинников и несколько помощниц Огнеславы поспешили следом. Супруги спустились на широкий внутренний двор. Пара дивных коней в богатой сбруе ожидала их.