В объятиях смерти - Корнуэлл Патрисия. Страница 3

Мы стояли в холле, в прямоугольнике солнечного света, и надевали перчатки. В доме ощущался запах пыли и затхлости. Так пахнет в домах, если они стоят закрытыми некоторое время. Хотя отдел расследований департамента полиции Ричмонда тщательно обследовал место преступления, ничего не было сдвинуто. Марино заверил меня, что дом выглядит точно так же, как он выглядел, когда тело Берил было обнаружено две ночи назад. Он прикрыл дверь и включил свет.

— Как видишь, — его голосу вторило эхо, — она, похоже, сама впустила парня внутрь. Следов насильственного вторжения нет, к тому же в доме установлена система охраны 3-А.

Он привлек мое внимание к кнопочной панели у двери и добавил:

— Сейчас она отключена. Но когда мы вошли сюда, охрана работала и сирена завывала о кровавом убийстве. Поэтому-то мы так быстро и обнаружили тело.

Он продолжил рассказ, напомнив, что полиция была вызвана звуковым сигналом тревоги. Вскоре после одиннадцати вечера одна из соседок Берил позвонила по 911, сообщив, что сирена гудит уже почти тридцать минут. Патруль среагировал на звонок, и полицейский офицер обнаружил, что входная дверь приоткрыта. Несколькими минутами позже он по радио запросил подкрепление.

Гостиная была в беспорядке. Стеклянный кофейный столик опрокинут, журналы, хрустальная пепельница, несколько чаш в стиле «арт деко» и цветочная ваза были раскиданы по индийскому ковру. Бледно-голубое кожаное кресло с подголовником перевернуто, рядом валялась подушка от раскладного дивана. На побелке стены слева от двери, ведущей в прихожую, выделялись темные брызги засохшей крови.

— Эта охранная система срабатывает сразу? — спросила я.

— Ты открываешь дверь, и секунд пятнадцать ничего не происходит — вполне достаточно для того, чтобы набрать код.

— Тогда, она, должно быть, открыла дверь, отключила систему охраны, впустила человека внутрь, а затем вновь включила, пока он еще находился здесь. В противном случае система не сработала бы после его ухода. Интересно.

— Да, — ответил Марино, — интересно, как дерьмо.

Мы находились в гостиной рядом с перевернутым кофейным столиком. Он был покрыт толстым слоем пыли. На полу валялись газеты и литературные журналы, месячной и более давности.

— Вы нашли какие-нибудь свежие газеты или журналы? — спросила я. — Если она купила какую-нибудь местную газету, это может оказаться важным. Было бы весьма ценно проверить, ходила ли она куда-нибудь после того, как сошла с самолета.

На щеках Марино заиграли желваки. Он ненавидел, когда, по его предположению, я указывала, как ему поступать.

— Наверху, в спальне, где были ее портфель и сумки, кое-что нашлось. «Майами Геральд» и нечто под названием «Киноутер», в котором, в основном, содержатся перечни недвижимости Ки Уэста. Может быть, она думала о том, чтобы переехать туда? Обе газеты вышли в понедельник. Она, должно быть, купила их в аэропорту и захватила с собой, возвращаясь в Ричмонд.

— Интересно, что может сказать ее агент по продаже недвижимости...

— Ничего — вот, что он может сказать, — прервал Марино. — Он не представляет себе, где находилась Берил, и показывал ее дом только один раз, когда ее не было. Какой-то молодой паре. Они решили, что цена слишком высока. Берил просила три тысячи долларов за дом. — Он оглянулся с непроницаемым лицом. — Думаю, теперь кто-то сможет заключить очень выгодную сделку.

— В тот вечер, когда прилетела, Берил взяла такси в аэропорту. — Я упрямо пыталась нащупать какую-нибудь зацепку.

Марино достал сигарету и ткнул ею в сторону прихожей.

— Там, на маленьком столике у двери, мы обнаружили квитанцию. Водителя уже нашли — это парень по имени Вудроу Ханнел. Но он так же разговорчив, как рыба. Сказал, что дожидался своей очереди среди других такси в аэропорту. Она села к нему. Было около восьми, лило как из ведра. Он высадил ее здесь, около дома, спустя, по-видимому, минут сорок, донес, как он говорит, две ее сумки до двери и ушел. Стоимость проезда составила двадцать шесть долларов, включая чаевые. Через полчаса он был снова в аэропорту, забирая другого пассажира.

— Это точно, или это то, что он вам сказал?

— Точно, как то, что я, черт побери, стою здесь.

Пит постучал сигаретой по тыльной стороне ладони и начал разминать пальцами фильтр.

— Мы проверили его версию. Ханнел рассказал все верно. Он не трогал дамочку. У него на это не было времени.

Я проследила его взгляд: темные брызги рядом с дверью. Одежда убийцы должна быть в крови. Маловероятно, чтобы водитель такси в окровавленной одежде отправился за новыми пассажирами.

— Она находилась дома недолго, — сказала я. — Приехала около девяти, а соседка позвонила в полицию в одиннадцать. Сирена ревела около получаса, а это значит, что убийца ушел около половины одиннадцатого.

— Да. Но вот что трудно понять: судя по письмам, она была безумно напугана. И вот она возвращается в город, запирается в доме, у нее даже тридцать восьмой калибр на кухонном столике — я потом покажу тебе, когда мы туда доберемся. А потом — бац! — звонок в дверь или что-то еще, и дальше ты знаешь: она впускает психа в дом и снова включает систему охраны, уже после того, как он вошел. Должно быть, это кто-то, кого она знала.

— А может быть, и незнакомец. Я не исключила бы такую возможность, — сказала я. — Если этот человек очень ловкий, она могла поверить ему и впустить.

— В такой час? — Марино хлестнул меня взглядом, обводя глазами комнату. — Что он мог ей наплести? Что предлагает подписку на журналы или продает антологию всемирного юмора в десять часов вечера?

Я не ответила. Я не знала.

Мы остановились перед открытой дверью, ведущей в коридор.

— Это первая кровь, — сказал Марино, глядя на засохшие брызги на стене, — первую рану она получила здесь. Я думаю, она неслась, сломя голову, а он полосовал ее.

Я представила себе порезы на лице и руках Берил.

— Я предполагаю, что здесь он порезал или ее левую руку, или спину, или лицо. Кровь на стене в этом месте брызнула с лезвия. Он уже порезал ее, по крайней мере, один раз, лезвие было в крови, и когда он снова размахнулся, капли брызнули на стену.

Пятна имели вытянутую форму, примерно миллиметров шесть шириной, и удлинялись тем больше, чем дальше отклонялись от дверного косяка. Капли покрывали по крайней мере десять футов. Нападавший размахивал ножом с силой усердного игрока в сквош. Это не было злобой. Здесь было нечто худшее. Почему она его впустила?

—Судя по тому, как расположены эти брызги, я думаю, негодяй находился как раз где-то здесь, — сказал Марино, встав в нескольких ярдах от двери и чуть левее, — он размахивается, наносит удар и, когда лезвие проносится мимо, кровь слетает с него и попадает на стену. Следы, как ты видишь, начинаются вот тут, — он жестом показал на самые верхние капли, почти на уровне его макушки, — а затем тянутся вниз, обрываясь в нескольких дюймах от пола. — Он помедлил, вопросительно глядя на меня. — Ты же ее осматривала, как тебе кажется, он правша или левша?

Полицейские всегда хотят это знать. Сколько бы я не говорила им, что на этот счет можно лишь делать предположения, они все равно каждый раз спрашивают меня об этом.

— По таким следам это невозможно определить, — сказала я, ощущая во рту сухость и привкус пыли, — все зависит от того, как он стоял по отношению к ней. Что касается колотых ран на груди, у них есть небольшой наклон слева направо. Это наводит на мысль, что он — левша. Но опять же все зависит от того, где он находился относительно жертвы.

— Я просто думаю: интересно, что почти все раны, которые она получила, защищаясь, расположены на левой стороне ее тела. Ты знаешь, что она убегала. Он приближался к ней слева, а не справа. Вот почему я подозреваю, что он — левша.

— Все зависит от взаимного расположения жертвы и преступника, — невозмутимо повторила я.

— Ну-ну, — буркнул Пит. — Все от чего-нибудь зависит.

Пол за дверью был из твердой древесины. Капли крови, ведущие к лестнице, расположенной примерно в десяти футах слева, были обведены мелом. Берил убегала этим путем и дальше вверх по лестнице. Ее потрясение и ужас были сильнее боли. На левой стене почти на каждом шагу виднелись тянущиеся поперек панелей деревянной обшивки следы, оставленные ее порезанными пальцами, которыми она опиралась о стену, стремясь сохранить равновесие.