В объятиях смерти - Корнуэлл Патрисия. Страница 7

— Ты не изменилась, Кей, — сказал он, — за исключением, может быть, того, что ты буквально излучаешь решимость, даже жестокость. Похоже, что ты — сила, с которой приходится считаться в суде.

— Мне не очень нравится портрет, который ты нарисовал.

— Я не собирался тебя критиковать. Наоборот — ты производишь потрясающее впечатление, — он оглядел кухню, — и преуспеваешь. Ты счастлива?

— Я люблю Вирджинию. — Я отвела от него взгляд. — Единственное, что вызывает мое недовольство — это зима, но мне кажется, у тебя больше причин для жалоб в твоем Чикаго. Как ты выдерживаешь там шесть месяцев зимы?

— Если хочешь знать правду, то я никогда не смогу привыкнуть к ней. Ты бы ее просто возненавидела. Такой тепличный цветок из Майами, как ты, не продержался бы и месяца. — Он пригубил из своего стакана. — Ты не замужем?

— Была.

— Хммм, — он задумчиво сдвинул брови, — некто Тони... Я припоминаю, ты начала встречаться с Тони... Бенедетти, так? В конце третьего года нашего знакомства.

Удивительно, но Марк замечал гораздо меньше, чем помнил.

— Мы разведены, уже давно.

— Извини, — мягко сказал он.

Я потянулась за своим стаканом.

— Встречаешься с каким-нибудь славным парнем?

— Сейчас — ни с кем: ни со славным, ни с противным.

Марк даже не улыбнулся, вопреки обыкновению.

— Я собирался жениться пару лет назад, — заговорил Марк серьезно, — но ничего не получилось. Впрочем, если быть до конца честным, видимо, в последнюю минуту я испугался.

Мне было трудно поверить в то, что он так никогда и не был женат. Должно быть, он снова прочитал мои мысли.

— Это было после того, как умерла Жанет, моя жена, — добавил он.

— Жанет?

Он снова занялся перемешиванием льда в своем стакане.

— Я познакомился с ней в Питсбурге, после Джорджтауна. Она была юристом и занималась налогами в фирме.

Я внимательно разглядывала Марка, сбитая с толку тем, что я видела. Марк все-таки изменился. Внутренняя сила, которая когда-то притянула меня к нему, стала иной. Я не могла понять точно, в чем тут дело, но он как-то помрачнел, что ли.

— Несчастный случай на дороге, — добавил он, — в субботу вечером. Она пошла за поп-корном. Мы собирались остаться дома, посмотреть телевизор. Пьяный водитель сбил ее в переулке. У него даже не были включены фары.

— Боже мой, Марк. Мне очень жаль, — сказала я. — Как ужасно.

— Это было восемь лет назад.

— Детей нет? — спросила я тихо.

Он отрицательно покачал головой.

Мы помолчали.

— Моя фирма открывает офис в округе Колумбия, — сказал он, когда наши глаза встретились.

Я никак не отреагировала.

— Возможно, меня переведут в округ Колумбия. Мы расширяемся, как ненормальные, набираем сотнями юристов и открываем представительства в Нью-Йорке, Атланте, Хьюстоне.

— Когда ты собираешься переехать? — спросила я очень спокойно.

— Скорее всего, это произойдет в начале года.

— Ты определенно собираешься это сделать?

— Я сыт по горло Чикаго, мне нужно переменить обстановку. Кей, я хочу, чтоб ты знала — вот почему я здесь, по крайней мере, это — основная причина. Я не хотел, чтобы я переехал в округ Колумбия, и мы бы вдруг столкнулись в каком-нибудь месте. Я буду жить в Северной Вирджинии. У вас там есть офис. Не исключено, что в один прекрасный день мы можем оказаться в одном ресторане, в театре. Я бы не хотел, чтобы для тебя это стало неожиданностью.

Я представила себе, как я сижу в Кеннеди-центре и вижу Марка, который сидит через три ряда впереди и что-то нашептывает на ухо молодой красивой спутнице. Во мне ожила старая боль, у него не было соперника. Все мои эмоции были полностью сфокусированы на нем. Сначала лишь какая-то часть меня чувствовала, что это не было взаимным. А позже я полностью в этом убедилась.

— Это основная причина, — повторил он, теперь адвокат открывал свои карты, — но есть кое-что еще, что на самом деле не касается лично нас.

Я промолчала.

— Здесь, в Ричмонде, пару дней назад была убита женщина. Верил Медисон...

Мой удивленный взгляд заставил его запнуться.

— Бергер, партнер, исполняющий обязанности менеджера, сообщил это, когда звонил мне в отель в округ Колумбия. Я хочу поговорить с тобой об этом...

— Какое отношение это имеет к тебе? — спросила я. — Ты знал се?

— Не близко. Я встречался с ней однажды в Нью-Йорке прошлой зимой. Наше представительство там занимается правовой стороной индустрии развлечений. У Берил были проблемы с публикацией, конфликт по поводу контракта, и она обратилась в «Орндорфф и Бергер» за помощью. Случайно я оказался в Нью-Йорке в тот самый день, когда она совещалась со Спарацино — адвокатом, который занимался ее делом. Спарацино в конце концов пригласил меня присоединиться к ним обоим за ленчем в «Алгонкине».

— Если есть хоть малейшая возможность того, что конфликт, о котором ты упомянул, может иметь отношение к ее убийству, тебе нужно поговорить с полицией, а не со мной, — сказала я, начиная злиться.

— Кей, — ответил Марк, — моя фирма даже не знает о том, что я разговариваю с тобой, о'кей? Бергер звонил вчера совершенно по другому поводу, понимаешь? Он случайно упомянул об убийстве Берил Медисон в разговоре, дал мне указание просмотреть местные газеты и постараться что-нибудь выяснить.

— Ну правильно. Можно это понять так: посмотри, что удастся выяснить у твоей экс... — Я почувствовала комок в горле. Экс— кого?

—Это не так. — Он отвел глаза. — Я думал о тебе, собирался позвонить еще до того, как позвонил Бергер, до того, как узнал о Берил. Два проклятых вечера я держал руку на телефонной трубке, уже выяснил твой номер в справочной, но не мог заставить себя сделать это. И может быть, я так никогда бы этого и не сделал, если бы Бергер не сказал мне о том, что случилось. Может быть, Берил просто была предлогом. Я вполне это допускаю. Но ты так не думаешь...

Я не слушала его. Меня испугало то, что я так сильно хотела ему верить.

— Если твоя фирма интересуется ее убийством, скажи мне, в чем именно заключается этот интерес.

Он с минуту размышлял.

— Я не уверен, что этот интерес носит официальный характер. Возможно, это всего лишь что-то личное, ощущение чудовищности происшедшего. Потрясение для тех, кто видел ее живой. И еще скажу тебе, что она оказалась в центре довольно острого конфликта и была здорово прижата условиями контракта, который подписала восемь лет назад. Все это очень запутанно и связано с Кери Харпером.

— Писателем? — спросила я, сбитая с толку. — С тем самым Кери Харпером?

— Как ты, возможно, знаешь, — сказал Марк, — он живет недалеко отсюда, на плантации девятнадцатого века, которая называется «Катлер Гроув». Это на реке Джемс, в Вильямсбурге.

Я пыталась вспомнить, что мне известно о Харпере, который лет двадцать назад написал один роман и получил Пулитцеровскую премию. Легендарный затворник, он жил вместе с сестрой. Или это его тетя? По поводу личной жизни Харпера ходило множество слухов. Чем больше он отказывался от интервью и избегал репортеров, тем больше ползло слухов.

Я зажгла сигарету.

— Я думал, ты бросила, — сказал Марк.

— Это бы потребовало удаления передней доли моего мозга.

— Вот то немногое, что я знаю. У Берил были какие-то взаимоотношения с Харпером, когда она была еще девчонкой и некоторое время после того, как ей исполнилось двадцать. Одно время она вообще жила в его доме с ним и его сестрой. Берил была честолюбива и талантлива, возможно, он относился к ней как к дочери, которой у него никогда не было. С помощью его связей она издала свою первую книгу, когда ей было всего двадцать два года, своего рода квазилитературный роман, который она опубликовала под именем Стреттон. Харпер даже снизошел до того, что напечатал на обложке книги что-то вроде рецензии по поводу новой восхитительной писательницы, которую он представляет читателю. Это многих удивило. Ее роман был скорее коммерческой писаниной, чем литературой, а от Харпера никто не слышал ни слова многие годы.