Отравленные клятвы (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 30

Черт. Мой член все еще тверд, как скала, и я сжимаю его в кулаке, стараясь не думать об иронии того факта, что моя хорошенькая жена находится в одной комнате от меня, голая и мокрая, в душе, а я все еще дрочу. Но я увидел боль на ее лице, когда мой член снова коснулся ее. Она слишком измучена для продолжения сегодня вечером.

Моя длина все еще влажная от нее и от моей спермы. Мой кулак легко скользит по ней, и я закрываю глаза, представляя, как она распутничает и стонет для меня, умоляя о большем. Я могу доставить ее туда. Сегодня вечером она дважды приходила за мной и мне еще так много нужно ей показать. Мне так много нужно ей показать, это научит ее тому, сколько удовольствия можно получить.

Я мог бы сломать ее. Я мог бы заставить ее умолять меня, причинять ей боль, пока она не даст мне то, что я хочу. Но я не хочу этого таким образом. Я не хочу, чтобы она была сломлена, я хочу ее добровольного подчинения. Я хочу, чтобы она отдалась мне несмотря на то, что она думает, что не хочет.

Новая фантазия начинает заполнять мой разум, когда я глажу себя посреди моей супружеской постели, мой большой палец прижимается к набухшей головке при каждом движении, как будто это она сжимается вокруг меня. Фантазия о том, чтобы она была одна, где-нибудь в уединении, без отвлекающих факторов. Ничего, кроме нее и меня, и шанс погрузить ее в удовольствие, пока она не пристрастится ко мне. Я не позволяю себе думать о том, как навязчиво это звучит. Насколько это заставляет думать, что я зависим от нее. Например, я хочу неограниченный доступ к ней, без каких-либо других затрат моего времени.

Медовый месяц. Я возьму ее с собой в гребаный медовый месяц. Но не на Карибы или еще куда-нибудь, где мы могли бы ездить на экскурсии и проводить время за другими делами, кроме как наслаждаться друг другом в постели. Я хочу, чтобы ей нечем было заниматься, кроме как мной.

Мой член нетерпеливо пульсирует в моем кулаке. У меня не было планов увозить ее в свадебное путешествие, но чем больше идея обретает форму, тем больше она мне нравится. Похоже, это хороший план. Тот, который мог бы сработать. Может быть, к тому времени, когда это закончится, я вычеркну ее из своей системы.

Дверь ванной со щелчком открывается, и я понимаю, как долго я лежал здесь, поглаживая свой член и фантазируя о том, как увожу свою жену. Это должно вызвать тревогу, я никогда так долго не сосредотачивался ни на одной женщине, но эта мысль сейчас и близко не стоит на переднем плане моего сознания. Что у меня на уме, так это великолепная картина, на которой моя новобрачная выходит из ванной, плотно обернутая вокруг себя толстым халатом, и то, как расширяются ее глаза, когда она видит, как я дрочу.

— Что ты делаешь? — Ее голос не такой резкий, как раньше, но она звучит потрясенно. — Какого хрена…

— Тебе слишком больно, чтобы снова взять мой член. — Что-то в предложении вызывает еще один толчок во мне, и моя рука судорожно сжимает твердую длину. — Но я возбужден, и мне нужно кончить. Так что либо иди сюда и прикрой свой хорошенький ротик, либо дай мне закончить.

Ее губы приоткрываются, но я знаю, что это не для того, чтобы подойти сюда и отсосать мой член. Она пока не хочет делать это добровольно.

— Я мог бы приказать тебе сделать это. — Я провожу рукой вверх, сжимая головку, пока она смотрит на меня. Ее потрясенный взгляд, наблюдающий за тем, как я глажу себя, увеличивает удовольствие, и я стискиваю зубы, внезапно желая продержаться дольше. — Я мог бы сказать тебе, чтобы ты встала на колени между моих ног и этими прелестными губками возбудила меня и проглотила мою сперму. Но ты была такой хорошей девочкой сегодня вечером…

Я медленно провожу рукой по напрягающейся длине, позволяя ей увидеть это.

— Ты так хорошо встретила мой член. Так что я проявлю к тебе немного милосердия и вместо этого кончу вот так.

Она тяжело сглатывает. Я вижу, как двигается ее горло, и, боже, я хочу быть, блядь, похороненным внутри него. Я наклоняюсь, обхватываю свои яйца, немного выпендриваясь перед ней, и она начинает разворачиваться, чтобы убежать обратно в ванную.

— О нет, ты этого не сделаешь. — Слова выходят немного более сдавленными, чем мне бы хотелось. Я близок к краю, предварительная сперма стекает по моему члену во время поглаживания, и я сдерживаю кульминацию, пока не буду готов к ней. — Иди сюда, зайчонок.

— Ты сказал…

— Я не собираюсь трахать тебя или заставлять отсасывать у меня. Но ты будешь смотреть. — Я похлопываю по кровати рядом со мной, моя рука скользит вниз к основанию моего члена и жестко удерживается там. — Ты сейчас увидишь, что именно ты делаешь со мной.

Она колеблется, и я, прищурившись, смотрю на нее.

— Итак, Лиллиана, — рычу я, и что-то в использовании ее имени подталкивает ее вперед.

Она не снимает халат, когда забирается в постель рядом со мной, и я знал, что она этого не сделает. Моя рука снова скользит по моей длине, и я знаю, что не собираюсь делать это намного дольше. Я переворачиваюсь, встаю на колени и тянусь к завязке ее халата. Ее губы приоткрываются, чтобы возразить мне, и я качаю головой.

— Я не собираюсь тебя трахать, — повторяю я. — Но я собираюсь посмотреть на то, что принадлежит мне.

Она хочет, чтобы я думал, что она меня ненавидит. Может быть, так оно и есть. Может быть, она просто верит, что ненавидит. Но я вижу мелкую дрожь, которая проходит через нее, когда я говорю это.

Моя рука двигается по моему члену, быстро-быстро, приближая меня к кульминации, которую я больше не могу сдерживать. Я распахиваю ее халат, глядя на бледное пространство ее совершенного тела передо мной. Я качаюсь вперед на коленях, головка моего члена раздувается, а яйца сжимаются, и я чувствую, что вот-вот кончу.

— Николай, нет… — восклицает она, когда понимает, что я собираюсь сделать, но сейчас это уже не остановить.

Я издаю глубокий, приятный звук, когда сперма извергается из моего члена, горячо покрывая ее груди, живот и бедра. Моя рука дергается и зависает над ней, мое дыхание становится прерывистым, когда я рисую ее кожу своей спермой. Когда с кончика капает последняя жемчужина, я наклоняюсь над ней, просовывая головку между ее складочек и к ее клитору, пока я начисто тру свой член о ее киску.

— Ты, блядь… — Теперь она дрожит от ярости, я вижу это по ее лицу. — Я, блядь, только что приняла душ!

Она снова начинает вставать, но на этот раз, когда я прижимаю ее руку к кровати, я говорю серьезно. В ней есть что-то такое, что пробудило во мне чувство собственности, которого я никогда раньше не испытывал, и я знаю, чего хочу прямо сейчас.

Она не собирается говорить мне "нет".

— Ты останешься здесь, — говорю я ей низким и мрачным голосом. — Ты будешь спать, покрытая моей спермой, зайчонок. — Моя прекрасная жена рядом со мной, моя сперма оставляет следы на ее коже. — Ты сможешь принять душ утром, если будешь хорошей девочкой.

Взгляд в ее глазах снова убийственный. Но я думаю, она знает, насколько я серьезен, или не хочет проверять пределы того, что произойдет, если она бросит мне вызов, потому что она тяжело сглатывает и не двигается. Я ложусь обратно в кровать рядом с ней, чувствуя, что наконец-то могу заснуть, и выключаю свет.

— Спокойной ночи, жена, — бормочу я, ложась рядом с ней, но она не издает ни звука и не двигается.

Очертания ее имени у меня на губах, когда я засыпаю.

ЛИЛЛИАНА

Я просыпаюсь от стука в дверь и звука голоса, объявляющего, что ждет обслуживание номеров. Все мое тело затекло и болит, боль между бедрами усилилась. Моя кожа кажется натянутой и липкой, и сначала я не понимаю почему, пока последние события предыдущего вечера не всплывают в моей памяти, и я прижимаю простыню к груди, понимая, что кто-то собирается войти в комнату, пока я все еще голая в постели, покрытая спермой моего мужа.

Этот новоиспеченный муж встает, тянется за своими боксерами и небрежно проходит передо мной, обнаженный и твердый как скала. Его член натягивает ткань, когда он надевает их, и я в ужасе смотрю на него.