Пламенный цветок (СИ) - Ризман Мира. Страница 53

Целебная ванна и в самом деле успокоила Торине нервы. Тело согрелось и размякло, а неугомонные мысли улеглись и потекли медленно и лениво, обволакивая сознание, будто густой мёд. В какой-то момент Торине даже показалось, что они и вовсе проплывают мимо, как облака в небесной дали, никак не задевая. Блаженная тишина позволяла насладиться снизошедшим умиротворением. Кожа на пальцах неприятно сморщилась, а вода давно остыла, но Торина и не думала вылезать! И, пожалуй, просидела ещё долго, если бы из вороха юбок не вылетел светлячок. Он настойчиво принялся летать над ней и жужжать, словно назойливая муха.

— Ты устал здесь сидеть, хочешь на волю? — с грустью спросила Торина, не в силах растолковать его странное поведение. Однако, стоило ей выбраться из ванны и накинуть на себя ночную сорочку, как малыш тут же зарылся в её волосах.

— Ты странный, — прошептала Торина, пытаясь нащупать светлячка у себя на голове. Однако тот ловко уклонялся от её пальцев. Смирившись с его присутствием, она вышла в спальню.

Рениса, вопреки ожиданиям, не спала. Она сидела на кровати и, обложившись тюбиками с краской, что-то увлечённо рисовала. Рядом валялась стопка эскизов. Поглядев на верхний, Торина испуганно отшатнулась. С листка в потолок, грозно насупившись, взирал король Чесмик!

— Зачем… зачем ты нарисовала его?.. — с беспокойством, спросила Торина, кивая в сторону эскиза.

Рениса подняла голову и рассеянно посмотрела на неё.

— Я…подумала, что если не могу нормально воздействовать на вас, то надо попробовать дотянуться до других… чтобы вам больше не пришлось переживать это…

Торина с удивлением уставилась на неё. Ещё недавно ей казалось, что Рениса явно недолюбливает её, однако сейчас та так искренне хотела помочь… Похоже, она всё поняла неправильно! В конце концов, Рениса совсем недавно неважно себя чувствовала.

— И… кого ты рисуешь теперь? — подходя ближе, спросила Торина.

— Принца Андреаса, — поворачивая к ней портрет, ответила Рениса.

У наги был несомненный талант. Принц выглядел не просто похожим, в неровном свете свечи он казался живым, вот-вот готовящимся сойти с бумаги и предстать в их скромной спальне во всей красе. Его холодные ледяные глаза опасно блестели, а чувственные губы кривились в лукавой усмешке. Он будто бы собирался произнести какую-то галантно завуалированную колкость.

— Думаешь, такой ужасный человек сможет прислушаться к твоему зову? — нервно сглатывая, едва слышно спросила Торина.

— Едва ли, — честно призналась Рениса и отложила портрет. Опустив опечаленный взгляд, она недовольно поджала тонкие губы и с горькой усмешкой прибавила: — Мой дар оказался таким же никчёмным, как я сама!

— Не говори так! — горячо возразила Торина. — Как можно называть себя никчёмной, умея так превосходно рисовать!

— Да кому нужны эти каракули! — Рениса в сердцах скинула стопку эскизов, и те стайкой всполошённых бабочек разлетелись по комнате. — Я думала, что, наконец, смогу быть полезной, а в итоге… Похоже, меня взяли сюда только потому, что вам нужна служанка!

Торину вновь охватило чувство вины. Как же неосмотрительна она была сегодня утром, поддавшись эмоциям! Несмотря на резковатый нрав, Рениса на самом деле оказалась почти такой же хрупкой и ранимой, как и она сама.

— Не думаю, что от меня тоже ждут чего-то выдающегося. Вполне возможно, я просто всего лишь подходящая приманка… — Разоткровенничалась Торина, вывалив свои опасения. Эта мысль была сравнительно новой. Её сумбурная тень начала витать в голове Торины, когда посол Данье сообщил ей о Трёхликом, но тогда та, скорее, напоминала бестелесного призрака. Сегодняшние же неудачи придали ей форму.

— Хорошо, что вы это понимаете, — мрачно произнесла Рениса, после чего сползла с кровати и принялась собирать эскизы. Торина кинулась ей помогать. Она подняла упавший ей под ноги портрет и с удивлением узрела на нём Филиппа Данье. Тот был запечатлён в мужественной позе с мечом в руках. Каждая чёрточка его красивого лица была прорисована с такой невероятной точностью, что невольно вызывало подозрения. И пока Торина решала, следует ли ей тактично промолчать, или всё же осмелиться что-то спросить, Рениса подскочила к ней и вырвала из рук портрет.

— Я… — краснея, осеклась она, после чего поспешно выпалила: — Это просто для тренировки!

Но Торина прочитала слишком много любовных романов, чтобы поверить в эту нелепую отговорку. Впрочем, не ей было осуждать в чём-то Ренису, разве что проникнуться сочувствием. Наги и эльфы веками люто ненавидели друг друга и никогда не скрещивались. Торина знала лишь одно довольно сомнительное исключение. И, всё же делать выводы, опираясь на эльфийский роман, абсурдно и даже смешно. Тем не менее, история, в которой эльф осмелился приударить за нагской Жрицей, была самой популярной из всех книг о знаменитом ловеласе Эдриане. Но даже на книжных страницах всё не закончилась счастливым финалом. Нагская Жрица осталась верна своему народу. Увы, как бы то ни было печально, но чувства Ренисы — обречены.

«Как, вполне возможно, и мои. Лекарь демонов — это же не титул, а всего лишь устрашающее прозвище», — с тоской подумала Торина, но тут же укорила себя за опрометчивые мысли. И дело даже было не в том, что её угораздило влюбиться в кого-то ниже по статусу. Высшее общество Линка всегда осуждало снобизм, но и мезальянс, хоть и допускало, но не поощряло. Конечно, всё можно было решить: за особые заслуги отец вполне мог наградить и простолюдина землями и титулом, но, не слишком ли она далеко улетела в своих мечтах? О какой свадьбе можно было думать, будучи помолвленной с другим и совершенно не догадываясь, что на душе у самого Маркуса? Даже книжный ловелас Эдриан не делал столь скоропалительных выводов, заполучив лишь несколько взглядов!

Торина печально вздохнула и присела на свою постель. Рениса лихорадочно запихивала, безжалостно комкая бумагу, свои рисунки в холщёвый мешок, Туда же она побросала кисти и краски и, закинув всё под подушку, застыла напротив прикроватной тумбы.

— Я устала и хочу спать. Советую вам тоже хорошенько отдохнуть, быть может, завтра нам улыбнётся удача, — с напускным отчуждением сказала Рениса, а потом, подхватив небольшой флакончик, подошла к Торине. — Вот, Маркус сварил вам зелье от сновидений.

Она протянула флакон и торопливо зашагала обратно.

— Свечу можете не гасить, она зачарована и потухнет сама, когда все в комнате уснут,— отдергивая одеяло, проговорила она, а после того, как улеглась и повернулась к стене лицом, тихо прибавила: — Это сделал Маркус, сказал, что вы боитесь темноты.

От этих слов в сердце Торины потеплело. Какой же он заботливый и внимательный! С нежностью сжимая флакон с зельем, она вновь позволила своим мечтам унести её в неведомые дали. Туда, где за окном всегда солнечно и радостно поют птицы, а беспокоиться можно только о том, насколько вкусным получится у кухарки малиновый пирог. В чудесный мир, где возлюбленным ничего не мешает быть вместе.

Торина даже зажмурилась, представляя себе идиллические картины счастливых будней. Увлекательные прогулки на лошадях, весёлые пикники, тихие вечера у камина в кругу семьи. И стоило ей только вспомнить о родителях, как грёзы разом померкли, а в душе начала разгораться решимость. Торина поставила флакон на тумбочку. Нет, она больше не будет бояться, а смело посмотрит страху в лицо! Именно с такими мыслями Торина закрыла глаза. Сон не заставил себя долго ждать, вновь отправляя её в до боли знакомый коридор. Всё шло своим чередом. Снова она слышала за своей спиной опасное дыхание принца и звон доставаемого из ножен меча. Опять её грубо толкали, и Торина падала. Казалось бы, неминуемая развязка была близка, но тут перед глазами проплыл светлячок. Торина невольно проследила за ним взглядом. Светящий малыш подлетел к ближайшему телу и закрутился возле рукояти кинжала. Кто-то из бэрклоцев был слишком небрежен, оставляя в жертве своё оружие.

— Я не могу… — отчаянно замотала головой Торина. Она в жизни не касалась оружия, не говоря уже о том, чтобы вынимать его из трупа! Однако светлячок продолжал вертеться, настойчиво призывая.