Курсант: Назад в СССР 10 (СИ) - Дамиров Рафаэль. Страница 23

— Слушаю.

— Да, — вздохнул Мытько. — Я встречался с Ириной, но я ее не убивал. Честно…

— А я разве говорил, что вы ее убили?

— Нет, но со стороны это может так выглядеть. Что бы вы иначе тут меня… Обрабатывали.

— Почему?

— Это длинная история. Она была медсестрой, я с ней давно знаком, еще по работе в хирургии. А тут от нее муж ушел в прошлом году. Мы как-то встретились на улице, случайно, зашли в ресторан, посидели, вспомнили былое. Что-то нахлынуло — и закрутилось у нас. Понимаете меня?

— Нет.

Мытько бросил на меня косой взгляд и запыхтел. Но продолжил разъяснять:

— Я с ней встречаться начал, а потом понял, что когда-нибудь об этом Лена узнает — и хана мне. Да и не хочу я от жены уходить, а Ирина в последнее время требовала, скандалы устраивала. Говорила, что если я не решусь, то сама все жене расскажет. Вот я ее и бросил, буквально на днях, а теперь она мертвая. Фух… Получается, все против меня. Только не говорите никому, прошу…

— Лене я не скажу, — кивнул я. — Это ваши с ней дела, а вот для следствия ваши показания придется запротоколировать.

— Зачем? Вы хотите меня посадить? — взвился тот.

— Не волнуйтесь, Павел Алексеевич, если вы никого не убивали, то сядет другой, но нам каждая деталь важна. Она не первая жертва, и пока никаких зацепок нет. Скажите, в ту ночь, когда пропал Черпаков, вы с Ириной были?

— Да, — обреченно кивнул Мытько. — А Лене сказал, что на рыбалке…

— Выходит, права она была, — хмыкнул я.

— Кто?

— Жена ваша, когда просила вам что-нибудь отстрелить, чтобы не шлялись?

— Так получилось, Андрей Григорьевич, — оправдывался передо мной Мытько, будто я был кровным родственником его дрожайшей жены. — Вы же знаете, что мужчины так эволюционно устроены — они должны постоянно завоевывать новые территории и новых самок.

— Вот только самку вашу кто-то убил, а теперь и вас могут.

— Меня? — глаза Мытько округлились. — Кто? Зачем?

— Известно кто, — хмыкнул я. — Лена…

— А-а, — выдохнул судмед. — Шутите. Надеюсь, она ничего не узнает. Тем более, теперь, когда вот так все закончилось. Ни к чему это уже, зачем тревожить. Вы же ей не скажете?

Он смотрел в землю и мусолил в руках перчатки. Я кивнул.

— Если пообещаете мне все рассказать подробно. Так и быть, пока обойдемся без протокола допроса. К тому же, если вы официально дадите показания, то по закону вы не сможете принимать дальше участия в качестве судебного эксперта в этом деле, так как по УПК вы получаетесь лицом заинтересованным. Но как специалисту я вам доверяю.

— Спасибо, Андрей Григорьевич, конечно, я все вам расскажу.

— А первых жертв вы знали? Морошко и Черпакова?

— Нет, конечно… Что вы? — вытаращился Мытько.

— И Солнышкина не была с ними знакома?

— Уверен, что нет. Ирина бы мне обмолвилась, когда всё это произошло. Я же рассказывал ей про начавшиеся в городе странные убийства. Она на это никак не отреагировала.

— Итак, товарищи, — Горохов расхаживал по кабинету с кружкой кофе в руке, — на сегодня мы имеем уже три жертвы. Несомненно, в городе действует маньяк. Есть у кого-нибудь дельные мысли?

— Последняя жертва выбивается из концепции убийств, — заметил я. — Первые двое мужчин знали друг друга, и даже мутные делишки какие-то проводили вместе на фабрике, а третья жертва — женщина, и никак с ними не связана. Моя первая мысль была, что кто-то убивает работников музыкального предприятия, но Ирина всю жизнь проработала обычной медсестрой в городской поликлинике и, по показаниям родственников, не была знакома с Черпаковым и Морошко и никакого отношения к фабрике не имеет.

— А может, эту Солнышкину убил кто-то другой? — предположил Федя. — Не Мясник, а, типа, подражатель. Узнал, что в городе такие убийства начались, убрал Солнышкину по каким-то своим корыстным мотивам да и свалил все на Мясника. Было же у нас подобное в Зеленоярске.

— Исключено, — вмешался Алексей. — Я созванивался с моргом, заключение пока не отпечатали, но предварительно Мытько пояснил, что версия отравления угарным газом подтвердилась. Все как с предыдущими жертвами. Сначала отравление, а потом ампутация и обескровливание.

— Ну и что? — не унимался Федя. — Убийца мог знать такие тонкости и сделать все под копирку, так сказать.

— Ленточки, обнаруженные на втором и третьем убийствах, — продолжал криминалист, — изготовлены из одного материала. Синтетика.

— Да такие ленточки в универмаге продаются, — не отступал Погодин. — Красных для рукоделия других нет в городе. Совпало просто.

— Я не химик и анализ состава не умею делать, да и оборудования у нас нет, этим другие будут заниматься, но трасологическое исследование я провел, вот, смотрите.

Катков выложил на стол шефа свое заключение, тыча пухлым пальцем в фототаблицу:

— Линия разделения на концах ленточек совпадает. При их совмещении «минуса» ткани не возникает. Нету недостачи, так сказать. То есть, ленту разрезали на два отрезка. Может, и больше, конечно, но именно эти два найденных фрагмента совпадают между собой по линии разделения. Да и веревка пеньковая, которой все три тела были привязаны к деревьям, тоже, похоже, происходит из одного мотка. Категорично о полном тождестве я не могу сказать, все-таки такая веревка продается в «Хозтоварах», и материал такой аморфный, что по линии разделения сложно идентификацию провести. Но вывод в заключении эксперта в вероятной форме я дал, и именно об общности происхождения веревок.

— Это ничего не значит, — не унимался Федя. — Веревку и ленточку любой мог купить в магазинах. Вот, предположим, убийца купил отрезок ленты метражом, а следом за ним купил подражатель. И продавец отчекрыжила ему следующий кусок. Соответственно, он и будет совпадать с тем, который пред ним отрезали. Логично?

— Федор Сергеевич, — снисходительно улыбнулся Горохов. — А как ты объяснишь, что ленточка обнаружена на том же самом кусте, что и первая? Ладно, я могу допустить, что некий подражатель узнал об убийствах, по городу слухи ползут уже, и скопировал, хоть это, вероятно, не так-то и просто. А как он узнал, что именно на этот куст надо «бантик» вешать? Такая информация про куст имеется только в материалах дела.

— Ну, не знаю, — пожал Федя плечами, а затем, хитро прищурившись, вдруг выдал. — Может, среди нас есть крот?

— Ты что несешь, Федя? — хлопнул себя по лбу ладонью шеф. — Ты хочешь сказать, что это кто-то из нас?

Присутствующие недобро глянули на Погодина. Кажется, друг мой переусердствовал, но сам он пока этого не заметил.

— Нет, конечно, — как ни в чем не бывало заявил он. — Это могли быть приданные силы, что терлись на местах происшествий, или прокурорские, или понятые, в конце концов… Вот хотя бы тот же судмедэксперт.

— Хорошо, — следователь с грохотом поставил опустевшую кружку на стол, та жалобно звякнула чайной ложечкой. — Вот и проверь эту свою версию сам, лично. Отработай всех участников СОГ, всех, кто принимал участие в осмотре места происшествия по убийству Черпакова.

— Я? — Федя вытаращил глаза. — Я же просто предположил…

— В следующий раз дельное что-то предполагай, а версию свою проверишь и мне доложишь.

Горохов был тверд, ну чисто кремень.

— Есть, — без энтузиазма кивнул опер.

— Никита Егорович, — взяла слово Света. — Я в чем-то с Федором соглашусь. Не вписывается у нас третья жертва в общую картину.

— Светлана Валерьевна, — скептически скривился Горохов. — И вы туда же?

— Я тут набросала в общих чертах психологический портрет убийцы… Так вот, третья жертва выпадает из его почерка.

— Потому? Из-за того, что она женщина?

— Да… Мясник убивает мужчин и оставляет себе трофей, как первобытный воин.

— Да, да! — оживился Федя. — Индейцы уши отрезали.

— Не уши, а скальп снимали, — поправил его Катков. — Уши кто-то другой отрезал.

— Без разницы, — хмыкнул Федя. — Я в папуасах не разбираюсь.