Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие - Ходж Брайан. Страница 40

Дом был мертвым, словно уже давно не слышал биения человеческого сердца. От этого мое собственное сердце прибавило ходу.

А еще я уловила мерзкий запашок, поднимавшийся снизу, — как будто протухло что-то на мясном прилавке. Не само мясо — запах был не настолько силен. Скорее, окровавленный пенопластовый лоток, на котором оно лежало. Я позволила чутью вести себя и очутилась внизу, оглядывая комнату, в которой Вал хотел устроить спортзал, но сподобился только притащить прошедшую через несколько рук беговую дорожку.

Я не могла представить себе ни одного положительного сценария, итогом которого были бы этот запах и вырезанный из ковра большой квадрат. К тому же с поручней дорожки свисали шнуры от занавесок, как будто кто-то играл здесь в «озорную домохозяйку».

Какого хера, Вал? Ну правда, в чем прикол?

Когда наверху открылась и закрылась входная дверь, я сразу поняла, что это не он. Звук был не тот. До этого я даже и не задумывалась, что у приходящего-домой-Вала есть свой характерный звук или что я на него настроена. Но это было так. Какая типичная для парочек вещь — а ведь я этого совершенно не осознавала. И не знала, что могу так бояться за него и тосковать по нему.

Наверху лестницы стояла женщина и смотрела на меня. Черные слаксы, удобный черный свитер, черные ботинки, выбранные за практичность, а не за стиль. Я ее раньше никогда не видела. Гладкие черные волосы, не короткие и не длинные. А глаза, кажется, серые? Почему бы и нет, для разнообразия. Так, стоп, мы все-таки знакомы.

— Ты ведь подружка Аттилы, да? — спросила я. — Эви, кажется?

Она приподняла бровь — очень густую бровь. Эви не относилась к поклонницам выщипывания.

— А я думала, ты была слишком бухая, чтобы меня запомнить.

Так много остроумных ответов, так мало времени. Так много более важных дел.

— Что ты здесь делаешь? Ты за мной следила?

— Нет, я ждала здесь. Иногда сидела в машине, иногда уезжала, чтобы позабавиться, а потом возвращалась и надеялась, что ничего не упустила. — А еще у нее были тонкие губы. И мерзотная усмешечка. — Сегодня утром у меня было взрывное развлечение.

Она ждала меня. Несколько дней? Похоже, что так. Потрясающе. Отвратительно и жутко, но потрясающе. Была никому не нужна — а теперь вдруг нарасхват.

— Тебя прислал Аттила, — сказала я. — И тебе нормально.

Она просто посмотрела на меня. Конечно же, ей было нормально. Как смела я в этом сомневаться.

— Я спускаюсь, — объявила Эви. — Хочу тебе кое-что показать. Издалека ты не разглядишь. Хорошо?

Пока кто-то одолевает шесть ступенек, у тебя в голове успевает промелькнуть миллион мыслей. На самом деле ее послал не Аттила. Эви хочет быть у него следующей, но он до сих пор зацикливается на мне, а она не может это терпеть, и для нее будет гораздо проще, если я умру. Удачи тебе, сука. Меня пытались убить и психи пострашнее.

Руку в карман кардигана. Ключи в кулак, как учат на уроках самообороны. Добро пожаловать в мое скромное жилище.

Запах ее, похоже, не напрягал. По дырке в ковре она просто скользнула взглядом. И тогда я поняла: эти люди знали о том, что происходило, пока меня не было, больше, чем я сама.

— С Валом плохо, да? — По ее безучастному лицу я прочитала все, за исключением «как» и «почему». — Что с ним случилось?

— Тебе лучше спросить у Аттилы.

— Ты его представительница. Я спрашиваю тебя.

— С Валом никто ничего не делал, если тебя это интересует. Никто не причинил ему вреда, никто его даже пальцем не тронул.

Она подошла ближе. Знаете, как иногда приходится говорить парням: «Эй, мои глаза наверху!»? С Эви дело обстояло похоже, только пялилась она не на мою грудь. А выше. Ее привлекла щека. Она не могла оторвать взгляда от пятна на моей щеке, и, господи боже, да кто они такие на самом деле?

— Если кто с ним что-то и сделал, — сказала она, — так это ты.

Такой недовольный взгляд. Как будто Эви знала, что с моей головы и волоска не должно упасть, но у нее все-таки был на меня заточен маленький ножик, и она намеревалась его использовать.

— То, что с ним случилось, случилось из-за тебя. Это ты его подставила. Ты привлекла к нему внимание и сделала его уязвимым. Просто потому, что была рядом. А он оказался достаточно слаб и достаточно пуст, чтобы это могло с ним случиться. Он, видимо, был сосудом, только и ждавшим, чтобы его наполнили. — Эви наклонила голову, словно не могла меня понять. — Как можно уйти от такого мужчины, как Аттила, к кому-то вроде него?

— Что с ним случилось?

— Знаешь, что бывает, когда включаешь свет, а лампочка не выдерживает? — Она подняла кулак и распрямила пальцы — «пуф». — Как за мгновение до того, как нить лопается, она горит ярче всего? Вот что с ним случилось. Вал был лампочкой, а электричеством — бог. Он не вынес напряжения. На это немногие способны.

Знамения в моем телефоне, знамения в небесах.

— Бог.

— Все сложно.

Если бы я в тот момент сидела в Сети, как бы я это сформулировала? То чувство, когда куча всякой странной фигни, происходившей с тобой всю жизнь, неожиданно складывается воедино и в ней начинает проглядывать жуткая логика.

Хорош туману напускать, Дафна!

О, я это про всякие штуки, которые говорил Аттила. «Если бы тебе казалось, что ты должна кого-нибудь убить, чтобы воплотить свой полный потенциал, ты бы сделала это?» Про то, как он всегда словно бы пытался склонить меня к мировоззрению, казавшемуся мне неприемлемым. Про самого странного, самого настойчивого в мире телефонного сталкера. Про то, как я встретила Бьянку. И того мужика в автобусе из Вегаса. Плюс еще нескольких людей, которые разжигали во мне то же чувство узнавания, потому что я, видимо, лучше навострилась их замечать. Про то, как я пощадила Бьянку вопреки неотвязному ощущению, будто что-то не хотело, чтобы я это делала. Про тему на форуме атавистов, который Бьянка оставила открытым в браузере: «Нас выслеживают и убивают».

Нет такого эмодзи, который мог бы все это подытожить.

— Кажется, я наконец-то начинаю понимать, что ему от меня на самом деле нужно.

— Это уже начало. Больше от тебя никто ничего и не хочет.

Вы только посмотрите, какая она благоразумная. Какие мы все благоразумные. Благоразумные создания в неблагоразумной Вселенной. Эви наблюдала за мной, а я наблюдала за ней — что дальше?

Надо отдать ей должное — у Эви был острый глаз; ее внимание привлек кардиган, в который я была одета — широкий в плечах, с чересчур короткими рукавами. Не мой размерчик. Бьянкин. Мужчина бы этого не заметил. Эви сложила это с моим восьмидневным отсутствием и, может, с исходившим от меня запахом и просекла, чем я занималась.

— Ты… была с одной из них, да?

— Я ее вам не отдам.

Эви вздохнула; ее нетерпение наконец-то начало просвечивать.

— Да что с тобой? Ты как тигр в тех видео из зоопарков, где к нему в клетку запускают козла, и вместо того, чтобы его сожрать, дебильный тигр с ним дружится. Все должно быть совершенно по-другому.

— Это кто сказал?

— Э-э-э… законы природы?

Я — женщина, услышь мой смех.

— Ты точь-в-точь Аттила. Он как, дрочит или ты с ним трахаешься?

— Кто-то же должен. Такому члену грешно простаивать зря.

Но сейчас она была здесь, со мной, и не спускала взгляд тоже с меня. Точнее, не с меня, а с моей щеки. И даже не со щеки, а с того пятна, которое никак не могло слиться с остальной кожей. Потому что оно было клеймом.

— На что это похоже? — Ее голос стал другим, благоговейным. — Я всегда хотела узнать.

— Это похоже… на эрозию. Как будто сквозь трещинку в стене задувает ветер, а я нахожусь с той стороны, где тепло, но ветер не прекращается ни на секунду. Он крадет тепло, а трещина становится все больше и больше.

Мой обманчиво глубочайший шрам. Но чем он был теперь, как не символом моей власти над ней?

— Хочешь потрогать?

Эви была не из тех, кто станет это показывать, но ничто на свете не сделало бы ее счастливее. В этом она была похожа на Аттилу. Счастье было не в ее стиле. Зато в ее стиле были волнение, нервозность и зависть. Поспорить готова: она даже не заметила, как облизнула пересохшие губы.