Таинственный город за туманами - Касиваба Сатико. Страница 9

В этот момент Томас впервые заговорил:

— Если Вы ищете лампу, то в моём магазине есть одна.

Его голос звучал хрипло, но в нём слышались мягкие нотки. Капитан обернулся. Он увидел лампу, которую Томас держал в руке, и потянулся к ней, словно притянутый магнитом.

— Да, это она! Точно! Та самая, с фигуркой Нептуна! — он взял лампу в руки и поглядел на неё счастливыми глазами. — Сколько она стоит? — спросил капитан, поглаживая лампу.

— Я не могу брать за неё деньги, потому что она Ваша, — ответил Томас. Его карие глаза сияли, в точности как у Нааты.

— Спасибо, — сказал капитан и, бережно держа лампу в руках, вышел за дверь.

Лина и думать забыла, что боялась Томаса.

— Я из магазина Нааты. Она приводит книги в порядок и просит вернуть ей шесть штук, которые Вам одолжила.

— Ах, — хмыкнул Томас, кивнул и скрылся в задней комнате. Через несколько минут он вернулся с пустыми руками.

— Извини, но тебе придётся пойти и поискать их самой, — хриплым голосом сказал он.

* * *

Едва Лина вошла в заднюю комнату, как обо что-то споткнулась и упала. Повсюду царил ужасный беспорядок. Чехлы сползли со стульев вниз, а по всему полу были разбросаны подушки. Под стульями и на шахматном столе стояли пепельницы с грудами сигаретных окурков. На другом столе были свалены в кучу чашки с остатками кофе. Лина подумала, что отыскать шесть книг здесь будет труднее, чем в книжном море Нааты. Собрав все пепельницы, она вошла на кухню и в изумлении остановилась: там был ещё больший беспорядок. В конце концов, Лина сложила грязную посуду в раковину вместе с пепельницами и принялась за мытьё. Услышав шум, на кухню ворвался Томас.

— Что ты делаешь? Ты должна просто искать книги! — закричал он и грозно поглядел на неё.

Лина не испугалась. Иметь дело с Томасом было гораздо легче, чем терпеть подколки бабушки Пикотто. Она крикнула:

— Я не могу просто искать книги и оставить всё, как есть!

— Оставь мою кухню в покое! — прогремел в ответ Томас.

Лина спокойно вытерла мокрые руки о фартук, а затем из-под груды грязной посуды на столе вынула книгу.

— В любом случае, я не смогу найти книги, пока не наведу здесь порядок.

Томас покраснел.

— Я потерплю, только не жалуйся мне потом на Бакамэ!

Не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел из кухни.

«На кого я должна жаловаться?» — подумала Лина. Затем она, больше из упрямства, принялась драить кухню до зеркального блеска.

То утро Лина полностью посвятила кухне и обнаружила там три книги. В обеденное время она сбежала в магазин Нааты, чтобы не видеть гневное лицо Томаса.

Густо намазав майонез на бутерброд с такуаном и с наслаждением его кусая, Наата сказала:

— Похоже, Томасу не нравятся люди, которые вмешиваются в его личные дела. Всякий раз, когда я прихожу к нему и принимаюсь за уборку, он шумит, словно море во время шторма. Стоит мне отступить — и я проиграю. Несмотря ни на что, я терплю Томаса, даже если мы ссоримся. Но Бакамэ — совсем другое дело…

Она вздохнула.

— Томас что-то упоминал о нём…

— Это его птица, попугай. Он говорит ужасные вещи. Мы с ним всё время ругаемся, но последнее слово всегда остаётся за ним, — с досадой сказала Наата.

Глядя на неё, Лина с беспокойством задумалась о том, как вести себя с этой говорящей птицей.

— Мне не нравятся птицы. Я думаю, что они милые, но не могу заставить себя к ним прикоснуться, — сказала она.

— Не бойся, Бакамэ никогда тебя не клюнет. Он острый только на язык, — успокоила её Наата.

* * *

После обеда Лина взяла ведро и метлу и отправилась прямиком в магазин Томаса. Хозяин сидел на стуле внутри. Он с покорным видом взглянул на Лину.

Лина собрала разбросанные по полу подушки, подошла к окну и, громко хлопая, принялась выбивать из них пыль. В этот момент послышался пронзительный голос:

— Фу, что это за шум? Именно сейчас, когда я предаюсь своему послеобеденному сну! В таком грохоте я никогда не смогу заснуть!

Голос раздавался из задней комнаты, где стояло нечто большое и круглое, накрытое чёрной тканью. Лина приблизилась к нему и осторожно стянула ткань. Под ней оказалась клетка, в которой сидел большой белый попугай.

— Кто ты такая? — грубо спросил он. — Разумеется, ты не та болтливая карга, что живёт напротив. Эта старая балаболка убирает гораздо тише тебя. С тех пор, как ты здесь, я только и слышу грохот, стук и звон… Посмотри на эту подушку: она по-прежнему полна пыли. Ты не знаешь, как правильно делать уборку, а ещё называешь себя женщиной! Выжми посильнее эту тряпку. Мне кажется, у тебя есть на это силы. Томас! Томас! Кто, чёрт возьми, эта маленькая толстушка? Что ты ела, чтобы стать такой толстой? Дрожжи на завтрак?

Попугай продолжал строчить, словно пулемёт. Он говорил вполне разумно, как человек. Неудивительно, что Наата не могла состязаться с такой птицей. Насмешки попугая больно задели Лину, но она решила не обращать на них внимания. Напевая про себя, она с силой выкручивала тряпку, воображая, что сворачивает шею болтливой птице.

— Так, правильно. Видишь, стоит тебе по-настоящему захотеть, и ты найдёшь в себе силы, верно, девочка? Эй, Томас, это твоя дочь? Мне кажется, она слишком молода, чтобы быть твоей женой!

— Бакамэ! — послышался из магазина сердитый голос Томаса.

— Тьфу! Всегда Бакамэ! Всё, что может сказать Томас — это Бакамэ, и, в конце концов, оно стало моим именем. Но вернёмся к тебе, маленькая толстушка. У тебя дурная внешность и скверный голос, и вдобавок совершенно нет слуха.

Это стало для Лины последней каплей. Она подбоченилась, обернулась и громко крикнула:

— Это не твоё дело! Ты шумишь ещё сильнее меня! Всё, что ты умеешь — это болтать, болтать и болтать!

— Что? По-твоему, я только и умею, что болтать? Хочу заметить, что я пою намного лучше тебя.

Лина больше не могла сдерживаться. С ненавистью глядя на попугая, она закричала ещё громче:

— Тогда давай! Докажи, что ты поёшь лучше меня!

— Хорошо, я спою. Слушай внимательно!

Попугай несколько раз кашлянул, прочищая горло, и с важным видом начал петь. Песня была на иностранном языке; Лина не понимала ни словечка, но это была очень красивая и нежная песня. Девочка позабыла о том, что сердилась. Она опустилась на стул и с восхищением слушала.

Когда песня закончилась, Лина в искреннем порыве захлопала в ладоши.

— Это было замечательно! Ты прекрасный певец! Я так и вижу перед собой картину: солнце опускается за край моря, а по морю в сторону заката медленно плывёт корабль! — восторженно говорила она.

Попугай поводил головой из стороны в сторону, избегая смотреть на Лину.

— Ну… так я пою, — сказал он смущённо и замолчал.

Во время уборки Лина нашла в комнате ещё две книги, но шестая как сквозь землю провалилась. Девочка даже заглянула в мусорное ведро. «Ну что ж», — вздохнула она и подняла глаза. Напротив неё, внутри птичьей клетки, среди увядших листьев салата и хлебных крошек лежала небольшая книга.

Обрадованная, Лина подошла к клетке.

— Ах, господин попугай…

— Меня зовут Бакамэ. Хм! «Господин попугай». Это звучит смешно. Сегодня худший день в моей жизни, раз меня назвали таким странным именем, — попугай сплюнул.

— Господин Бакамэ, — поправилась Лина.

— Теперь она называет меня господином Бакамэ! С ума сойти! Меня зовут просто Бакамэ, поняла, девочка?

Лина, наконец, сдалась и обратилась к попугаю так, как это делал Томас:

— Бакамэ, меня зовут Лина, — сказала она.

— Тебе что-то надо, Лина? — неожиданно тихо спросил попугай.

— В твоей клетке лежит книга. Могу я её взять?

— Ах, эта? Забирай. Чего ты ждёшь? Поторопись!