Перережь мое горло нежно - Бретт Майкл. Страница 6

Я дал ей понять, что шокирован.

— Вы меня удивляете. Только святой или лжец мог бы сказать, что вы не соблазнительны и не прелестны, но я узнаю даму с первого взгляда.

— О'кей. А я узнаю хорошего парня с первого взгляда. Поезжайте сейчас ужинать, а когда вернетесь, приходите прямо ко мне. Дверь будет открыта, на случай если вы придете раньше меня.

— Превосходно, — сказал я и отправился к «Угольщику Чарли». Там было темно и накурено. Пол был посыпан опилками. Народу было много. Худая официантка с жевательной резинкой во рту бодро приняла заказ, перекинув через руку замызганную салфетку.

— Бифштекс с жареным картофелем и салат.

— Какой хотите: итальянский, французский, русский или с горгонзолой?

— А какой он с горгонзолой?

— Если любите горгонзолу — то неплохой.

Ее энтузиазм был заразителен.

— Давайте с горгонзолой, если она неплохая.

Что касается порций, Ирма была права. Они были огромные, зато безвкусные. Бифштекс был жесткий, как конина. Кофе как кофе. Больше половины мяса я оставил на тарелке.

У кассы скалился сам Чарли.

— Как ужин, мистер?

Только идиот мог задать вопрос о такой еде. Я ответил:

— Отвратительный, Чарли. Имей в виду, сегодня ты видел меня здесь в последний раз. Мне осточертели бифштексы из автопокрышек. Я терпел целый год, не теперь довольно.

Чарли с сомнением посмотрел на меня.

— Я вас здесь никогда не видел.

— Ты слишком занят кассой и не смотришь, что подают на кухне, Чарли. Значит сегодня в последний раз.

Я вышел, оставив его стоять с открытым ртом и чувствуя некоторое удовлетворение.

В мотель «У ручья» я добрался в четверть девятого. Я поставил машину возле своего домика, дошел до одиннадцатого номера и заглянул внутрь. Комнаты часто отражают характер своих обитателей: в них есть отпечаток того, что они прожили, а иногда и того, что их ожидает. Эта дышала безрадостностью. Жалкая маленькая спальня. Пол был покрыт истертым линолеумом. Потолок когда-то протек и обои с крикливыми цветами отвисали от самого пола. Из-под кровати выглядывало шесть пар обуви. Пепельницы были завалены окурками со следами губной помады.

Я стал обшаривать помещение. Вот так и зарабатываешь на жизнь. С кем поведешься, от того и наберешься, а частный шпик копается в помойке.

В ванне к умывальнику прилипли обесцвеченные волосы. Мокрый бюстгальтер и трусики висели на трубе душа. Оконце без занавесок выходило на свалку, где ржавели остовы автомобилей, жестянки из-под пива валялись разбитые бутылки, разбухшие от дождя матрацы и ржавые кроватные сетки.

Обыск ванной не дал ничего интересного. В комнате мне повезло больше. Возле двери стоял металлический шкаф, который кто-то попытался украсть, оклеенный теми же обоями, что и стены. В нем висели платья Ирмы и еще платья на какую-то крупную женщину. Я догадался, что они принадлежат Зене.

Я копался в шкафу, чтобы убить четверть часа до прихода Ирмы. Сам не знаю, что я искал.

Я прошелся по верхней полке за шляпными коробками. Рука наткнулась на какое-то препятствие. Я снял коробку и продолжил работу. Это было довольно хитрое устройство. Требовалось одновременно нажать вверху и потянуть вперед, чтобы стена отодвинулась на петлях.

Там была шкатулка, в каких хранят драгоценности. Я открыл ее. Все стало ясно. Ирма или ее подруга по комнате были наркоманки. Погнутая ложечка с дном, почерневшим от копоти, шприц и длинная резиновая трубка, которой обматывают руку, чтобы выступили вены. Там был еще пакет ваты и пузырек со спиртом для стерилизации и против возникновения безобразных синяков на руках и бедрах. В маленьком белом пакете содержалось достаточно белого порошка героина, чтобы выдать билет в рай принявшему его.

Я начал соображать. Похоже, Ирма берет деньги у Кэгмена, чтобы оплачивать свое пристрастие. Я сунул шкатулку под кровать, закрыл дверь в туалет и стал ждать.

По гравию проехала машина и остановилась. Мужские и женские голоса весело переговаривались. Как я прикинул — четыре человека. Потом по веранде простучали каблучки и вошла Ирма.

Она поздоровалась с наигранной улыбкой, сказала: «привет», включила лампу на ночном столике и выключила верхний свет.

— Не люблю яркий свет, — объяснила она, — ты не против?

— Вовсе нет. Мне тоже так нравится.

Как и все наркоманки, она чувствовала бы себя лучше, надев черные очки.

Она зевнула и потянулась, четко обозначив длинную зрелую линию своей груди. Платье поднялось, обнажив полные белые бедра.

Все это было на продажу. Я подумал сколько времени понадобиться, чтобы наркотик превратил ее в отвратительную развалину.

— Я очень устала, — сказала она. — Не привыкла к работе портье.

Она прошла в ванную.

— Это так тяжело? — спросил я ее вслед. Она мыла руки. Дверь была приоткрыта.

— В общем-то не очень. Портье лежит с гриппом, какие-то вирусы или как их там… Я помогаю Кэгмену только временно.

Она закрыла дверь. Зашумела спускаемая вода.

Я развалился на постели и ждал. Она появилась в дверях ванны в одной комбинации. Сцена как из сексфильма. Я сказал:

— Будь добра, закрой наружную дверь, а то я не люблю не запертых домов.

Она захохотала, как будто я доверил ей неприличный секрет, шагнув к двери, она заперла ее на задвижку и задернула темно-зеленую штору. Потом включила проигрыватель. Составить нам компанию предстояло Синатре. Я засмеялся.

— Чем ты занимаешься детка? У тебя очень удобный матрац.

— Ты что-то торопишься, парень. — Она закурила сигарету и выпустила дым в мою сторону, чтобы дать мне понять, что может и принять мое предложение. — Как насчет холодного пива?

— Спасибо, только предлагаю это оставить на потом.

И заулыбался как можно глупее.

— Иди сюда, поболтаем немного.

— Почему бы и нет, — сказала она, устраиваясь рядом и положив руку на мое бедро. — Не знаю, почему ты мне так приглянулся, — проговорила она сахарным голосом маленькой девочки.

Потом она засмеялась.

— Кэгмен сказал, что ты хороший парень, наверное поэтому.

Она прищурилась и выражение ее лица стало выжидающим.

— Он сказал, что ты хороший парень и у тебя водятся деньжата.

— Кэгмен не все обо мне знает, — сказал я серьезно. — Мир полон всяких неожиданностей. Ты-то должна это хорошо знать.

Она с удивлением посмотрела на меня.

— Я прекрасно обойдусь и без неожиданностей. Каждый раз, когда это со мной случается, я оказываюсь в грязи.

Я похлопал ее по плечу, потом схватил ее запястье, а другую руку сунул под кровать. Я показал ей шкатулку и бросил ее на пол.

— Ты попала в беду Ирма. Я тебя арестую за хранение наркотиков.

Она недоверчиво замигала, а потом выражение ее лица изменилось. Она побелела и стала похожа на разъяренного зверя, когда попыталась вырвать руку.

— Проклятый легавый! Ах, ты грязный вонючий шпик! — кричала она, пытаясь ударить меня коленом. Ее свободная рука со скрюченными пальцами метнулась к моему лицу. Тогда я поймал ее за оба запястья, она стала дико мотать головой, пытаясь укусить меня. Судорогой пронзило ее тело, все малые мышцы были напряжены.

Я уперся локтем ей в лицо. Она набрала воздух для нового вопля, когда я сказал:

— Заткнись! Заставь меня еще повозиться с тобой, и я пошлю тебя годика на три проветриться в тюрьму. Ну-ка успокойся! Себе же делаешь хуже. У тебя есть шанс выкрутиться, если ты мне поможешь. Не будь ребенком, Ирма. За год на территории тюремной фермы у тебя здорово огрубеют руки. Будь умницей, если, не хочешь попасть в тюрьму.

Она посмотрела на меня долгим взглядом.

— Отпусти руки, и дай мне сигарету.

Она села потянулась за пачкой и закурила глубоко затягиваясь. Все кончилось, все было позади.

— Мне всегда не везет. Кэгмен должно быть спятил, если все вам выложил. А мне-то сказал, чтобы я за вами присматривала. Так и сказал, дурак безмозглый. Нет, надо же, — удивилась она, — он мне поручил присматривать за копом.