Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки - Королева Маша. Страница 29

Второй гормональный всплеск – двадцать пять. Пик красоты, у Карины в то время выросла наконец грудь, она выбралась из шелухи полудетских комплексов, как ящерица из старой кожи. Тогда она была уже замужем, они с Толей подумывали о ребенке. «Предродительский период» – так называла она то время. Эгоизм влюбленности, бесшабашность – они запросто могли сбежать на выходные в Ленинград, летом по ночам купались в Серебряном Бору.

Однажды Карина, будучи еще неизвестной актрисой, нарядилась в цыганку, вымазала разведенной тушью русые волосы, обмоталась цветастыми платками и гадала уличным прохожим. Толя стоял в сторонке и покатывался со смеху, а люди ей верили и давали деньги. Какой-то дядька дал розовую десятку – целое состояние. В тот вечер она заработала целых двадцать пять рублей – на эти деньги можно было бы питаться целую неделю, можно было бы купить что-то нужное. Толя учился в аспирантуре, у него была только стипендия, Карина зарабатывала мало. Но они отправились в ресторан при гостинице «Таджикистан» и со словами «один раз живем!» все потратили.

А потом Толя устроился на работу – днем он писал диссертацию и просиживал в какой-то конторе, ночью работал грузчиком. Карина его в то время практически не видела и скучала, словно он был капитаном дальнего плавания. Сама она пошла в гору, ей предложили заметную роль, потом еще одну, еще – и вот она уже узнаваемое лицо, утром за ней приезжает студийная «Волга», у нее просят автографы, ее гонорары растут. Поклонников море. Она легко могла променять замотанного работой Толю, например, на модного писателя, который дарил ей розы, или на пожилого актера, который, выпив лишнего в Доме кино, пел под ее окнами серенады. Но Карина ему не изменяла.

Зоя, в то время уже молодая мать, погуливала налево при первой подвернувшейся возможности. Поскольку возможностей у нее было куда меньше, чем у Карины, Зоя искренне недоумевала – почему подруга строит из себя монашку? А Карина ничего из себя не строила, она просто была влюблена.

Потом родились близнецы, два года Карина не снималась. Дети росли красивые и здоровые, она вполне могла бы доверить их няньке (как сделала это та же Зоя), несколько раз Карина об этом думала, но потом представляла, как ее малыши улыбаются незнакомой тетке, и сгорала от ревности. Она ревновала своих детей больше, чем своего мужчину.

Толя много работал и был справедливо вознагражден – в начале восьмидесятых он занялся фарцовкой, в конце – создал собственную фирму. В общем, десять лет назад выяснилось, что Карина замужем за успешным, правда, безнадежно уставшим предпринимателем, который «подсел» на работу, как на опасный наркотик. Толя вполне мог бы нанять управляющего, но он ревновал свою работу так же, как Карина ревновала когда-то детей.

Третий гормональный всплеск – тридцать пять. Она – в зените славы. Немного поправилась, но это ей только идет. Зрелая пряная женственность казалась ей слаще смутной юной прелести. Карина всегда относилась к сексу почти равнодушно, но тогда словно кто-то повернул в ней рычажок, отвечающий за страсть. Врубил его на полную мощь.

Толя возвращался домой поздно, и Карина набрасывалась на него, словно у нее пять лет не было мужчины. Он сначала удивлялся, но потом привык. Никогда раньше физическая близость не казалась ей столь сладкой. Она не замечала, что Толя стал ленивым – раньше он начинал сексуальный сеанс с массажа ступней, постепенно поднимаясь выше, раньше он был изобретательным и любил придумывать новые позы. Ей было все равно – Карину интересовал сам секс, а не прелюдия.

Все прошло, когда ей подкатило к сорока. Ночи, полные судорожных вздохов и умоляющего шепота – прекрати, ну что же ты со мной делаешь, нет, продолжай! – трансформировались в еженедельный супружеский секс с предсказуемым и давно утвержденным сценарием. Но Карина была довольна. «Наверное, я повзрослела, – думала она. – Или, взглянем правде в глаза, даже постарела!» Вот так и выглядела жизнь кинозвезды Карины Дрозд, если смотреть на ее биографию под углом гормональных всплесков.

И вот теперь этот мальчик. Арсений. Когда он прикоснулся к ней там, в ресторане, по ногам Карины пробежала горячая волна. Почему? Неужели потому, что он внешне похож на давно забытого ею Артема, которому когда-то Карина неосмотрительно вручила свою девственность? Нет, нет, вряд ли – она ведь даже влюблена в Артема не была и не вспоминала о нем с тем трепетом, с которым женщины обычно вспоминают своих первых мужчин. К тому же при ближайшем рассмотрении не так уж они и похожи. Надо признать, что объективно Артем был гораздо красивее, у него было правильное породистое лицо. И все же – в Арсении есть что-то большее. Взгляд. Взгляд повидавшего взрослого человека на юном лице – от этого контраста в жар бросает!

А может быть, она просто была немного пьяна? Или сработал эффект противоположности – почему-то она ждала, что нанятый ею мальчик, жиголо, окажется одним из тупых красавчиков, легионы которых ошиваются вокруг стареющих богатых дам. А он непринужденно рассуждал о кино, читал ее любимую книгу нигерийского писателя Амоса Тутуолы, которого в Москве мало кто знает, а держался так, словно она ему интересна.

Или платные мальчики всегда так ведут себя с клиентками в надежде, что их услугами воспользуются еще раз? Эх, надо бы посоветоваться с Зоей, жаль, что нельзя разбудить подругу прямо в четыре утра и потребовать совет. Ничего, осталось потерпеть (Карина взглянула на часы) – осталось потерпеть каких-нибудь пять-шесть часов. Зоя проснется и расставит все по своим местам.

Карина легла в постель. Сна не было. Но она заставила себя закрыть глаза. Пятьдесят лет – это не пятнадцать, бессонная ночь обязательно даст о себе знать припухлостью лица и лишними морщинками.

«Наверное, у меня просто давно не было секса, – подумала она, проваливаясь в хрупкий вязкий сон. – Наверное, мне необходима, как выражается Зойка, сексотерапия. Рано ставить на себе крест, если тебе пятьдесят, ты обожаема всеми и очень даже хороша собой!»

…Проснулась она на рассвете. Еле дождалась десяти утра, чтобы позвонить наконец Зойке. Она знала, что подруга никогда не встает раньше половины десятого. А ведь вчера она, Карина видела, немного перебрала. У Зои всю жизнь немного барахлили тормоза – она не могла отказать себе ни в чем, если речь заходила о получении наслаждения. Не сомневаясь, мешала шампанское и коньяк, – ей было весело, а значит, по мнению самой Зойки, все шло как надо.

– Да, – прохрипела Зоя в телефонную трубку. Это сонное «да» было похоже на болезненное отхаркивание.

– Зоинька? Разбудила? – Карина почувствовала себя виноватой.

– А, это ты. Привет, милая моя. Все путем… Погоди, я к зеркалу подойду… М-да, я выгляжу, как Барбара Картленд. О, почему я не смыла на ночь макияж?

– Как ты добралась вчера?

– Позвонила своему. Он прислал за мной шофера. Каринка, я пошла по набережной шоферу навстречу, и за мной увязался какой-то мужик. Шел за мной молча, а потом как накинется… Оставил мне на шее засос.

– А ты что?

– А что я могла сделать?

– А кто это хотя бы был?

– Хрен его знает. Но он знал, как меня зовут, и у него была моя визитная карточка.

– Не надо было выпускать тебя из виду. А мне, кстати, передали, что ты ушла с Павленко.

– Павленко? Ах да, был такой, – зевнула Зоя, – вроде бы мы собирались ехать к нему. А потом ему позвонила какая-то девка, и он сорвался. Даже попрощаться забыл. Козел.

– Почему мне не позвонила? Я бы о тебе позаботилась.

– Что я, маленькая? Расскажи лучше, как ты. Твой мачо произвел на меня, и не только на меня, неизгладимое впечатление. Все только о вас и говорили.

– Что говорили, что? – жадно спросила Карина.

– Все разное. Голованькина, старая жопа, принялась всем доказывать, что это твой сын.

– Терпеть не могу Голованькину. И актриса она бездарная.

– Это точно. Расслабься, большинство нашло, что ты великолепна, а мужик твой тебе под стать.

– Зоя… А между нами точно не было разительного контраста? Ну, не смотрелась так, что я в бабушки ему гожусь?