"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир. Страница 99

Петроград. Главный Штаб.

6 марта (19 марта) 1917 года.

Дело к полудню

Я смотрел на вошедшего в мой кабинет человека и пытался понять мотивы, которые двигали им в эти дни, и что изменилось в этом смысле сейчас. Посетитель выдержал мой испытующий взгляд, и ни один мускул на дрогнул на его лице. Что ж, явно не страх движет в настоящий момент этим человеком. Впрочем, и никакого особого раскаяния я также не наблюдаю.

– Ваше императорское величество! Полковник Слащев, командир лейб-гвардии Финляндского запасного полка, честь имею!

Я буквально взрываюсь.

– Честь? Вы сказали честь? Да как вы смеете упоминать о чести после того, как изменили присяге?! После того, как подняли мятеж против своего государя! И после этого всего вы выскакиваете, словно чертик из табакерки, и как ни в чем не бывало смотрите в глаза императору! Вы мало того что изменник, Слащев, вы еще и наглец, каких свет не видывал!

Полковник продолжал твердо стоять, не пряча глаз и не тушуясь под августейшим гневом. Наконец я цежу сквозь зубы:

– Вы просили о высочайшей аудиенции и отказались вести переговоры о сдаче с генералом Кутеповым. Я совершил неслыханную вещь, согласившись принять изменника. Согласился, памятуя о тысяче раненых, которых вы используете в качестве заложников в Зимнем дворце. Но всякой наглости есть предел! Назовите мне хотя бы одну причину для того, чтобы я не заставил вас пожалеть о вашей чудовищной дерзости!

– Ваше императорское величество, простите мою дерзость. Я не прошу помилования и за свои действия отвечу, не ожидая снисхождения. Прошу также простить, но я прибыл сюда не для того, чтобы вести переговоры о сдаче или торговаться об условиях оной. Я прибыл сообщить вашему императорскому величеству, что сегодня в полдень мы откроем ворота Зимнего дворца и строем проследуем в свои казармы, оставив во дворце лишь раненых в госпитале, освободив перед уходом генералов Нечволодова и Иванова, полковника Наврузова, и заперев связанных генералов Крымова и Граббе-Никитина. Я прошу лишь пропустить без стрельбы моих подчиненных в казармы, где они будут дожидаться справедливого суда. Надеюсь, что суд примет во внимание, что большинство финляндцев не имели представления о заговоре и невольно приняли участие в мятеже, лишь выполняя мои приказы. Себя же передаю в руки вашего императорского величества безо всяких условий, просьб и надежд на снисхождение.

Пару минут я молча смотрю в лицо Слащеву, затем задаю лишь один короткий вопрос:

– Почему?

Но полковник меня понимает и твердо отвечает:

– Я не желаю становиться виновником гражданской войны.

– Вот как? – зло усмехаюсь. – А что же вас это не заботило, когда вы вели финляндцев на штурм Зимнего? Разве в условиях идущей третий год мировой войны вы ожидали, что озлобленная и сбитая с толку постоянными сменами власти страна не погрузится в хаос и, как следствие, в гражданскую войну? Не рассказывайте мне тут сказку про белого бычка, гражданской войны он, видите ли, не хочет. Вы, милостивый государь, не стройте тут из себя курсистку – вы все прекрасно понимали, отдавали себе отчет в своих действиях и знали, что вы открываете ворота гражданской войне!

Слащев устало машет головой и как-то обреченно отвечает:

– План переворота предусматривал быструю смену власти, так что утро Россия встретила бы уже с новым императором и новым правительством. Мой отряд должен был взять под контроль Зимний дворец и арестовать ваше императорское величество, премьер-министра Нечволодова и главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала Иванова. Одновременно с нами, отряд под командованием генерала Крымова должен был захватить комплекс Главного Штаба и взять под контроль все военное управление столицы, а также Министерство иностранных дел и Министерство финансов. Генерал Богаевский со своими людьми должен был взять под контроль здание МВД. Отряды Гвардейского экипажа и Второго морского экипажа в это же время должны были захватить почту, телеграф, телефонную станцию и Министерство путей сообщения. Взяв под контроль эти объекты, мы получали каналы связи с Россией и всем миром. В этот же момент, вне зависимости от того, удастся ли нам арестовать ваше императорское величество, из Царского Села должно было быть распространено заявление Николая Второго о правах Алексея на престол и о регентстве. Получив такое сообщение, в Таврическом сделали бы свое заявление, признавая Алексея императором и созывая на утро заседание Государственной думы для присяги новому царю и формирования нового правительства. Все было расписано как по нотам, и если бы все делали то, о чем было условлено, то никакая гражданская война России бы не грозила. Все было бы кончено уже утром, и мы поставили бы всех перед фактом.

– Но тут что-то пошло не так… – я улыбнулся, вспомнив популярную в мое время фразу.

Полковник криво усмехается.

– Да, все пошло не так. Все началось с того, что генерал Крымов вместо атаки на Главный Штаб повел свой отряд также на штурм Зимнего. И мне кажется, что у него были какие-то особые инструкции или намерения. Возможно, в них не входило оставлять вас в живых. Два отряда перепутались, начался хаос, во время которого вам, очевидно, и удалось покинуть дворец.

Качаю головой.

– Нет, полковник, тут вы ошибаетесь. Меня просто не было во дворце.

Тот ошарашенно смотрит на меня и переспрашивает:

– Не было? Но мы получили сигнал от очень осведомленного лица о том, что вы во дворце и находитесь в Императорской библиотеке!

– Интересно. Мы с вами еще вернемся к этой теме. А пока продолжайте свое повествование. Что еще пошло не так?

Слащев хмурится, но все же продолжает свой рассказ.

– По неизвестной мне причине, Гвардейский флотский экипаж и 2-й Балтийский экипаж задержались с выходом и с подходом к намеченным к захвату объектам, после чего принялись осуществлять какие-то непонятные движения вроде попытки захватить Главный Штаб. Но главной странностью было довольно долгое молчание Царского Села, которое фактически приостановило дальнейшее выполнение плана переворота. Не знаю, что там произошло, но отсутствие заявления Николая и манифеста Алексея просто обрекло нас на поражение. У меня есть подозрение, что там ждали известия о результатах штурма Зимнего и о вашей судьбе, и, видимо, от этих результатов зависел выбор варианта действий. Причем среди этих вариантов, судя по всему, были и такие, которые не были оговорены при подготовке переворота.

Встаю и подхожу к окну. Затем, после минутной паузы, говорю не оборачиваясь:

– Возможно, я ошибаюсь, но смею предположить, что если бы при штурме Зимнего я был убит, то и Алексей бы погиб при каких-нибудь уважительных обстоятельствах. Игры престолов, знаете ли…

Вижу в отражении, как полковник смотрит на меня долгим взглядом, а затем кивает.

– Такая мысль приходила мне в голову. И это стало одной из причин того, что я здесь.

– Что ж так? – с интересом оборачиваюсь.

– Я понимаю вашу иронию, государь, но это так. – Слащев замолчал, собираясь с мыслями, после чего продолжил уже тише: – Когда пришло известие об отречении государя императора Николая Александровича, очень многие офицеры в армии были шокированы. Но куда большим шоком стало известие о лишении цесаревича законных прав на престол. Неслыханное само по себе отречение государя вдруг превратилось в нечто совершенно неописуемое и было воспринято многими как насильственный переворот. Говорили, что Николай Второй не хотел отрекаться и был принужден это сделать, и что вы отняли корону у брата и лишили престола законного наследника. Возмущение в армии было таким, что мне показалось, что бунт в армии может вспыхнуть стихийно, сам собой, и тогда это гражданская война и поражение на фронтах. Возврат престола законному наследнику я считал своим долгом патриота и делом спасения Отечества. Но когда я пришел к выводу, что судьба Алексея лишь разменная монета в чьих-то играх, а я сам лишь таскаю каштаны из огня для непонятно кого, что меня используют для чуждых мне целей, а результатом всего этого станет гражданская война, я решил исправить то, что еще можно исправить. Возврат вашему императорскому величеству Зимнего дворца и освобождение арестованных поставит точку в противостоянии и покажет, за кем столица. А дальше мятеж повсеместно угаснет сам собой.