Черная моль (Черный мотылек) др.перевод - Хейер Джорджетт. Страница 3

— Но почему ущерб, Вобертон? — наконец вымолвил он.

— Вам не нравится это слово, сэр?

— Следует сознаться, оно мне кажется несколько неподходящим. Наверное, я совсем не утратил понятливость.

— Уверяю, что нет, милорд.

— Разве? Но за шесть лет человек может измениться, Вобертон! Как поживает мистер Карстерс, надеюсь, хорошо?

— Думаю, да, сэр, — и он нахмурился, видя, что собеседник переменил тему.

— А леди Лавиния?

— О, да!.. — мистер Вобертон окинул Карстерса испытующим взором. Милорд заметил это и в глазах его затанцевали плутовские огоньки.

— Рад слышать. Пожалуйста, передайте мой привет мистеру Карстерсу и скажите: пусть распоряжается Уинчемом, как находит нужным.

— Но, сэр! Мастер Джек! Умоляю вас! — вырвалось у адвоката и он вскочил и возбужденно забегал по комнате, заламывая руки, с самым удрученным выражением лица.

Милорд так и застыл в кресле. С тревогой наблюдал он за поведением собеседника, однако голос его, когда он заговорил, был ровен и холоден.

— Итак, сэр?

Мистер Вобертон развернулся, подошел к камину, сердито взирая на преувеличенно спокойного графа, и, сделав усилие, взял себя в руки.

— Мастер Джек… пожалуй, будет лучше сказать вам то, о чем вы и так догадываетесь. Я все знаю.

Милорд высокомерно приподнял бровь.

— Знаете что, мистер Вобертон?

— Что вы невиновны.

— В чем же, мистер Вобертон?

— В мошенничестве за карточным столом, вот в чем, сэр.

Милорд несколько расслабился и смахнул с рукава камзола невидимую пылинку.

— Сожалею, но вынужден разочаровать вас, мистер Вобертон…

— Милорд, не обманывайте меня, умоляю! Вы ведь мне доверяете, верно?

— Разумеется, сэр.

— Тогда не надо притворяться. Нет-нет, и смотреть на меня так сердито тоже не надо! Я же знаю вас с пеленок, и мастера Дика тоже, знаю как облупленных. И знаю, что вы вовсе не жульничали, ни там, у полковника Дэарса, ни где-либо еще. Готов поклясться чем угодно, что когда я увидел, какое лицо было у мастера Дика, так тут же сообразил, что это он играл нечестно, а вы взяли на себя его вину…

— Нет!

— Мне лучше знать. А ну-ка, мастер Джек, посмотрите-ка мне в глаза и только посмейте отрицать! Ну, что? Не можете, правда?

Милорд не произносил ни слова.

Вобертон со вздохом опустился на диван. Лицо его раскраснелось, глаза сверкали, но говорил он спокойно.

— Ну, разумеется, не можете. Вы же ни разу в жизни не солгали… Не бойтесь, я вас не выдам. Все эти годы молчал ради благополучия милорда и не заговорю до тех пор, пока вы мне не позволите.

— Чему никогда не бывать.

— Мастер Джек, ну подумайте хорошенько, я вас умоляю! Теперь, когда старый милорд умер…

— Это не имеет значения.

— Не имеет? Но разве вы пошли на это не ради него? Разве не потому, что знали, как он любил мастера Дика?

— Нет.

— Тогда, наверное, леди Лавиния…

— Нет.

— Но…

Милорд грустно улыбнулся.

— Ах Вобертон, Вобертон! А еще клялись, что знаете нас вдоль и поперек! Ради кого же еще, как не его самого?

— Этого я и боялся! — адвокат беспомощно всплеснул ручками. — Значит, вы не вернетесь?

— Нет, Вобертон, не вернусь. Дик вполне справится с моей частью именья. Я же остаюсь на большой дороге.

Вобертон предпринял последнюю попытку.

— Милорд! — в отчаянии воскликнул он. — Только подумайте, каким позором покроется ваше имя, когда вас схватят!

Глаза милорда сверкнули.

— Мистер Вобертон, я просто не могу допустить, чтобы вы смотрели на вещи столь мрачно! Известно ли вам, что я даже ни разу не задумывался об этой столь неприятной перспективе? Уверяю, я рожден вовсе не для того, чтоб быть повешенным.

Адвокат хотел было что-то ответить, но помешало появление слуги, который внес уставленный блюдами поднос, положив тем самым конец беседе, принявшей столь приватный оборот. Он расставил тарелки на столе, зажег свечи и придвинул два стула.

— Обед подан, сэр! — объявил он.

Милорд кивнул и молча указал на окна. Слуга подошел и задернул плотные шторы.

Затем милорд обернулся к мистеру Вобертону.

— Чего желаете, сэр? Бургундское или кларет, или же предпочитаете белое сухое?

Вобертон сделал выбор в пользу кларета.

— Кларет, Джим, — приказал Карстерс и поднялся из кресла. — Полагаю, поездка разожгла у вас аппетит, Вобертон. Сказать по правде, этот Чэдбер смертельно обидится, если мы не воздадим должное его каплунам.

— Постараюсь пощадить его чувства, — ответил адвокат, подмигнув милорду, и уселся за столом.

— Каковы бы ни были недостатки мистера Чэдбера, но повар у него работает отменный.

И мистер Вобертон действительно отдал должное обеду, начав с жирной утки и не пропустив затем ни одного из блюд, составлявших угощение.

Когда, наконец, со стола убрали, и слуга удалился, оставив собеседникам графинчик портера, Вобертон вознамерился было вернуть беседу в прежнее русло. Но милорд не поддержал его в этом стремлении и вскоре он, к собственному удивлению, обнаружил, что обсуждает последний бунт сторонников претендентов на трон. Тут его осенило.

— Ходят слухи, что вы были с принцем, сэр.

Карстерс настолько изумился, что поставил стакан на стол.

— Я?!

— Да, сэр. Уж не знаю, откуда пошли эти слухи, но до Уинчема докатились. Милорд, конечно, все отрицал, но мне кажется, мистер Ричард поверил, хоть и с трудом.

— Надеюсь, что нет. Да и к чему мне связываться с бунтовщиком, скажите на милость?

Мистер Вобертон нахмурился.

— Бунтовщиком, сэр?

— Бунтовщиком, мистер Вобертон. Я служил под началом его величества.

— Но Карстерсы всегда были тори, мастер Джек, преданными своему истинному королю.

— Мой дорогой Вобертон, лично я ничего Стюартам не должен. Я родился во времена первого правления короля Георга и заявляю, что всегда был самым добропорядочным виги.

Вобертон недоуменно покачал головой.

— Да и в семье Уинчемов сроду ни одного виги не было.

— Вы надеетесь, что так всегда и не будет? А Дик? Он что, предан претенденту?

— Мне кажется, мистер Ричард политикой не интересуется.

Карстерс иронически приподнял бровь и промолчал.

Через минуту-другую мистер Вобертон откашлялся.

— Я… э-э… полагаю, сэр, вы не имеете пока намерения… оставить вашу э-э… профессию?

Милорд не удержался от смеха.

— Бог ты мой, Вобертон! Да ведь я только начал!

— Только… Но всего год назад мистер Ричард…

— Я его остановил? Да, но говоря по правде, сэр, я с тех пор не слишком преуспел в этом своем звании.

— Так вы, сэр… э-э… не слишком знамениты в этом смысле?

— О, Господи, нет конечно! Знаменит, надо же! Сознайтесь, Вобертон, вы представляли меня этакой трагической фигурой, верно? Нечто вроде «Джентльмена Гарри», а?

Вобертон залился краской.

— Я… э-э… видите ли, сэр… я просто любопытствовал.

— Обещаю, что не разочарую вас. Сомневаюсь, чтоб обо мне слышали на Боу-стрит [4]. Да и, говоря по правде, занятие это не слишком соответствует моей натуре.

— Тогда почему, милорд, вы его не бросите?

— Нужно же хоть чем-то оправдать свои скитания по стране! — взмолился Джек. — Я не могу сидеть без дела.

— Но кто, вернее, что вынуждает вас… э-э… грабить, милорд?

Карстерс вопросительно вскинул брови.

— Вынуждает? Ах, я понял, что вы имеете в виду. Нет, Вобертон, я ни в чем не испытываю нужды, по крайней мере, пока. Было время… но теперь это в прошлом. Я граблю ради развлечения.

Вобертон пристально уставился на него через стол.

— Удивлен, милорд, что вы, Карстерс, находите это… занимательным.

Какое-то время Джон молчал, а когда наконец заговорил, в голосе звучала обычно несвойственная ему горечь.

— Надо сказать, мистер Вобертон, что сей мир обошелся со мной не настолько благосклонно, чтоб я испытывал угрызения совести. Чтоб успокоить вас, могу сказать, что грабил я крайне редко. Вы тут намекнули, какое может ожидать меня будущее, на виселице в Тайберне [5]. Так вот, думаю, опасения ваши напрасны.