Черный театр лилипутов - Коротких Евгений Васильевич. Страница 13

— А кто же ты? — удивился я.

— Я — артист! — воскликнул Левшин. — Я выбью башли из любой школы, а детские садики — это орешки, это арбузные семечки, которые я раскупориваю ногтем. Но для этого нужно единственное — хорошее настроение! Если его нет, тебе никто не поверит и не возьмет билеты. Собственно, ты продаешь не билеты, а свое хорошее настроение! — заорал на всю улицу Левшин. — Кто хочет купить мое хорошее настроение? Люди! Мое отличное настроение стоит всего один рубль! Покупайте Витюшкино отличное настроение, клубничное настроение!

«Черт его знает, — подумал я. — Может быть, он прав».

— Чертоозерск! — орал придурок жизни. — Смотри на меня! У Витюшки сегодня отличное настроение! Девушка, стойте! И вы тоже стойте!

Вот в таком, несколько приподнятом, Витюшкином настроении мы подошли к школе.

— Трепещите, неучи! — поднял Левшин руки к небу. — Я сейчас разорву вашу школу на части! За мной! — бросился он в раскрытую дверь.

Группа захвата рванулась в школу. Левшин бегом понесся в учительскую.

Была перемена. Учителя, в подавляющем большинстве своем женщины, пристроившись на стульях, сплетничали и набирались сил для следующего урока. Сияющий Лев-шин влетел в учительскую.

— Здравствуйте, мои любимые педагоги! — заорал он. — А где я могу увидеть завуча-организатора?

— А зачем? — спросила высокая брюнетка с черными раскосыми глазами.

— Мне бы очень хотелось пригласить ее и вас, уважаемые мои педагоги, на наше представление! — кидал налево и направо неотразимые улыбки Левшин.

Женщины, поправляя платья, обсыпанные мелом, разом заулыбались.

— Так вы из театра? — догадалась высокая брюнетка. — Спасибо за приглашение. И что же вы хотите нам показать?

Я посмотрел на Витюшку — мне стало страшно. Он взвился в воздух, перебирая ногами и делая немыслимые па; на его лице было столько обожания и любви к завучу, к учителям… он не шел, он вальсировал, он подавал себя, он приводил в восторг женщин своей молодостью и нахальством. Витюшка посмотрел завучу прямо в глаза и, чуть склонив голову, представился:

— Администратор Куралесинской филармонии Виктор Владимирович.

— Очень приятно, — охотно улыбнулась ему завуч. — Так что же вы все-таки хотите нам показать? На что хотите пригласить?

— На «Мойдодыра»! — выпалил Витюшка.

— На «Мойдодыра»? — повытягивались у всех носы.

— Да, на «Мойдодыра»! — засиял Левшин, оглядывая недоуменные лица, наивно полагавшие, что приглашают именно их. — А билеты у нас для ребятишек совсем дешевые… всего рупь!

Учителя надрывно молчали.

— Вы, наверно, шутите? — попыталась улыбнуться завуч. — Мы больше чем за тридцать копеек никогда не водили своих учеников. В ТЮЗ полгода собираем, не можем собрать, а здесь…

— Простите, но я вам еще не все сказал! — радовался Витюшка такому эффекту. — А знаете, когда ваша школа пойдет на «Мойдодыра»?

— Когда?! — хором воскликнули учителя.

— Ваша школа пойдет в «Граций» смотреть спектакль через три дня. И я уверен, что ни один ученик не забудет принести рубль, естественно, учителей мы приглашаем бесплатно. Наступила кошмарная пауза. «А не снится ли нам все это? — возможно, так думали преподаватели. — Еще две минуты назад мы ничего не знали о существовании Виктора Владимировича, не слышали никогда о Куралесинской филармонии, а сейчас этот нахал наверняка знает, что через три дня мы соберем с учеников деньги, придем в „Граций“ и будем смотреть черт знает что…»

Но в разных постелях не видят одни и те же сны. Витюшка вполне реально улыбался, сиял, радовался жизни. Он выжидал.

— Ну вы того! — раздался вдруг дребезжащий голос. — Я пятьдесят лет в школе проработала, я заслуженная учительница, и никто со мной так не разговаривал. Я такое видела… и вы меня своим «Мойдодыром» не запугаете! Моя бабушка Корнея Чуковского еще вот таким знала… а вы его за рубль? Как вам не стыдно!

Видно было, что Левшин такого не ожидал. Народ недовольно зашумел.

— Подумать только! — раздавались гневные голоса.

— До чего дожили! Самого Корнея… за рубль…

— Да! Мне не стыдно, товарищи учителя! — вдруг громко и уже без улыбки, словно на митинге, сказал Левшин.

— Я только сейчас подумал, как бы Корней обрадовался, если б увидел своими глазами наше сказочное, иллюзионное… — смягчал он постепенно голос, входя в привычную роль, — фантастическое, цирковое представление «Мойдодыр». Что же необычного в нашем театре? А то, что все представление проходит с участием артистов-лауреатов оригинальных и разговорных жанров «Черного театра лилипутов»!

— Ах! Лилипутики! — заволновались учителя.

— Весь спектакль… — словно удав, который собирается сожрать свою жертву, гипнотизировал Левшин публику, — поставлен по принципу «черного кабинета» Станиславского.

— Станиславский!

— Ну что это такое? — резко перескочил на игривый тон Витюшка. — Не забыли сказку?

— Нет! — послышались уже веселые голоса. — Помните, наверно: «Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка…» — Левшин все это время дирижировал руками, и, когда он внезапно остановился на слове «лягушка», учителя хором, по инерции, проскандировали:

— Ускакала от меня! — и дружно рассмеялись.

— Вот, то же самое у нас будет на сцене. На фоне черного бархата, в абсолютной темноте, весь реквизит, который находится на сцене, будет светиться. Ну, вы, конечно, знаете последний закон физики — принцип «холодного свечения»?

— …

— Так вот. На сцене все будет, как в сказке. Если в сказке одеяло летает, значит, на сцене оно тоже будет

летать. Печки-ложки-вилки-свечки! — разгонялся Витюшка, размахивая плавно руками. — Все это летает, кружится, и даже наш маленький… опустил он руку к колену, показывая размеры Пухарчука, — даже наш ма-а-ленький лилипутик будет перед вами… что делать?

Как и ожидалось, воображения хватило сказать: бегать, прыгать, плясать и непонятно кого искать.

— И даже сам ма-а-ленький лилипутик будет перед нами… Летать!

— Летать! — задребезжали стекла в учительской.

— Летать! Летать! — как крыльями, закрутил кистями рук Витюшка. — Прыг — и полетел, без всяких там веревочек, ниточек, лесочек…

— Как же это?! — вскричали учителя. — Без лесочек-то?!

— А вот это и есть наше представление. — Это эстрада, цирк, с участием артистов-лилипутов.

— Ну как, товарищи? — обратилась завуч к преподавателям. — Идем?

— Идем, идем! — зашумела аудитория. — Черт с ним, с рублем, раз в жизни такое бывает, что ж мы, не соберем?

— Сколько вам нужно билетов? — тут же изменился Левшин, переходя к деловой части беседы.

— Ну… я не знаю… — протянула завуч. — Для каких по классов?

— Наш удивительный «Мойдодыр» предназначается для всех пионерских классов! Это же фантастическое представление, к нам приходят на спектакль даже научно-исследовательские институты, так что сами понимаете…

— То, что вы рассказали, это, безусловно, интересно, но цена… нельзя ли как-нибудь подешевле?

— Да вы что? — обиделся Левшин. — Мы же вам не какой-нибудь кукольный балаган! У нас артисты-лилипуты! Это вам не что-нибудь…

— Да, да, — понимающе закивали преподаватели. — Лилипуты, к тому же летающие, это интересно.

— Хорошо, — сказала завуч, — я в среднем возьму па каждый класс по тридцать билетов. Итого, — начала она считать, — девять начальных классов, и с четвертого по шестой — тоже девять… пятьсот сорок билетов, — посмотрела она на Левшина и тут же встрепенулась: — Но мы же занимаемся в две смены!

— Отлично, — успокоил ее Витюшка. — У нас лимит спектакля — триста рублей. Если на каждое представление придет по триста человек, то для вашей школы сделаем два спектакля.

— Это все так говорят, — послышались недовольные голоса преподавателей. — А как придешь, сесть некуда, стоишь весь спектакль. Вы нам укажите на билетах места, чтобы мы пришли и сели, как положено.

— Товарищи! — прервал Левшин волнение. — Я как администратор единственного «черного театра» просто не могу вас обмануть. У нас норма, больше трехсот человек нам не надо. Вы берете билеты и садитесь, где вам удобно, кроме вашей школы больше никого не будет.