И придет большой дождь… - Коршунов Евгений Анатольевич. Страница 31

Аджайи остановился у самой двери, взгляд его упирался в пол.

— Бросьте притворяться, Джеймс, — насмешливо обратился к нему генерал. — Все равно вам никто не верит.

Аджайи поднял лицо и неожиданно усмехнулся.

— Напрасно вы так думаете. Ведь произвел же я впечатление на вашего офицера. — Он кивнул на дверь. — Да и вам нужен не раздавленный советник!

— Советник?

Генерал даже подскочил.

— Я вас…

Аджайи уверенно покачал головой.

— Нет, ваше превосходительство, никуда вы меня не отправите! Кто же рубит манго, пока оно еще плодоносит?

Он подошел к столу генерала и легко опустился в стоящее рядом кресло.

Дунгас возмущенно фыркнул. И все же в этом прохвосте была какая-то неотразимая сила, противостоять которой он не мог.

— Так о чем вы хотели со мной говорить? — хмуро пробурчал он.

— Я был уверен, что это вы захотите со мною поговорить, ваше превосходительство, поэтому и приехал… даже из-за границы, где мог бы спокойно переждать все эти безобразия.

Дунгас иронически прищурился.

— Довольно смело с вашей стороны. Но почему вы все-таки уверены, что я не прикажу немедленно отправить вас за решетку к вашим коллегам?

— Потому что вы одиноки, генерал!

Понизив голос почти до шепота, Аджайи заговорил, твердо глядя в глаза Дунгаса. Он словно читал мысли генерала, уже несколько часов назад вдруг ощутившего вокруг себя бездонную пустоту и содрогнувшегося от мысли, что теперь ему придется самому, единолично принимать решения, которые всегда принимались другими, а ему оставалось лишь исполнять.

— Командиры первой и второй бригад завтра будут здесь! Дунгас проговорил это горячо и поспешно, словно пытаясь защититься от того, что собирался сказать Аджайи дальше.

— Вы хотите сказать, что эти офицеры явятся, чтобы продемонстрировать вам свою преданность? — Аджайи выпрямился в кресле и тихо рассмеялся: — А если я вам скажу, что за всем их заговором стояла одна, не буду называть конкретно, иностранная держава? Правда, все пошло не так, как планировалось, но, если бы капитан Нагахан не сорвал захват мятежниками арсенала, не думаю, что я разговаривал бы сейчас именно с вами, в вашем кабинете! Вы — случайная фигура в этой игре, и никто не рассчитывал на ваше появление на шахматной доске государственной политики!

Генерал молча потянулся к кнопке электрического звонка. Аджайи предостерегающе поднял руку:

— Не спешите, ваше превосходительство. Я уже приходил к вам один раз. Я пришел и сейчас для того, чтобы говорить не о вашей или моей судьбе, а о судьбе нашей страны! Да, вы всю жизнь держались в стороне от политики, но обстоятельства оказались выше вас. И в конце концов, разве это не ваш долг — долг солдата — служить стране, особенно в трудную минуту?

Дунгас тяжело вздохнул: что ж, этот оборотень прав, в логике ему не откажешь, хотя ничего, кроме неприязни, он в душе честного человека вызвать не может. И к тому же слова о том, что Нначи и Даджума лишь пешки в чужой игре…

Аджайи знал силу нанесенного им удара: если еще несколько минут назад генерал, может быть, собирался говорить с прибывающими завтра офицерами как с патриотами, то теперь…

— У вас есть доказательства? — охрипшим голосом спросил Дунгас.

— Есть, — твердо отрезал Аджайи. — Капитан Нагахан мой родственник, а он был одним из пяти руководителей «Симбы», «Золотого льва». Вы сапер по образованию, генерал. И вы знаете, то такое подвод контрмины. Англичане, — Аджайи запнулся, — хотели выпустить пар из котла, пока он не взорвался и не разнес к черту все, что они создавали здесь десятилетиями — элиту, опору их влияния. И если бы «Золотой лев» победил, агентура полковника Роджерса расколола бы страну, спровоцировала бы кровопролитие. А затем кто-нибудь, например я, обратился бы к нашим старым хозяевам с просьбой навести порядок, спасти страну от хаоса. Они сделали бы это немедленно, и на ближайшие десять-двадцать лет нам была бы обеспечена полная стабильность, как было при колонизаторах.

Аджайи вскочил и принялся ходить по комнате. Таким взволнованным генерал его еще никогда не видел.

«А ведь он искренне болеет за судьбу Гвиании», — пришла мысль, и Дунгасу показалось, что он видит бывшего министра совсем в ином свете.

ГЛАВА VI

Петр проснулся оттого, что кто-то настойчиво звонил: резкий звук звонка разрывал предрассветную тишину и, казалось, пронизывал весь дом насквозь.

— Кто там в такую рань? — сонно проворчала Вера, повернулась на другой бок и заснула.

— Сейчас узнаю…

Петр накинул халат и вышел из спальни, прошел небольшой коридорчик, спустился по широкой винтовой лестнице в холл. Войтович, спавший в кабинете Петра, уже был на ногах и отпирал дверь.

— Это Эдун и Сэм, — сказал он, не дожидаясь вопроса Петра. — Что-то случилось.

Замок был тугой и не поддавался, при тусклом свете наружного фонаря сквозь толстое стекло двери было видно, как нервно переминался с ноги на ногу Сэм. Эдун держался за ручку двери и терпеливо ждал.

— Слава богу, оба на месте! — вырвалось у него, как только Войтовичу удалось открыть дверь. — Скорее одевайтесь и поехали!

Сэм метался по холлу. Он тяжело дышал, глаза его лихорадочно блестели.

— Но в чем дело?

Петр недоуменно переводил взгляд с одного гвианийца на другого.

— Через час прилетает майор Нначи. Майор Даджума уже здесь — он приехал из Игадана три часа назад, — торопливо объяснил Сэм. — Все журналисты, наши и иностранные, уже поехали на военный аэродром. Вам тоже необходимо быть там.

— Но… может быть, не так уж и необходимо? — неуверенно возразил Эдун. — Там и так хватит народу.

Сэм метнул в него яростный взгляд:

— Туда едут все. Это решение нашего Союза журналистов, и мы должны его выполнять.

— И все же… они иностранцы. Они имею право не подчиняться нашим решениям.

Войтович, не сводивший глаз с лица Сэма, решительно направился к лестнице, ведущей наверх.

— Я иду одеваться, — твердо сказал он.

— А тебе, Питер, может быть, не стоит, а?

В голосе Эдуна Петр расслышал просьбу, но Сэм не дал ему времени для ответа.

— Скорее, Питер, скорее. Ну? Прошу тебя. Эдун вздохнул и опустил голову.

Он молчал всю дорогу до маленького военного аэродрома, расчищенного в лесу милях в двадцати от Луиса. Машина, которую он вел, неслась сквозь расступающиеся сумерки по совершенно пустому, разбитому шоссе.

— Так в чем же все-таки дело? Почему такая спешка? — спросил Войтович, после того как они проехали больше половины дороги. — И откуда вы знаете, что прилетает Нначи?

Эдун и Сэм переглянулись.

— Генерал Дунгас подписал приказ об аресте всех, кто был связан с «Золотым львом», — тихо сказал Эдун, вглядываясь в набегающее полотно шоссе.

— Это штучки Аджайи. Генерал — порядочный человек, — слабо возразил ему Сэм. — Аджайи провел вчера больше трех часов в кабинете Дунгаса.

— Лиса опять обманула петуха.

В голосе Эдуна была горечь и усталость.

— Они не посмеют арестовать Нначи и Даджуму на глазах у всех нас. Как только народ узнает об этом, он поднимется! И уж тогда мы доделаем то, что начали!

Сэм говорил горячо и вдохновенно. Эдун печально улыбнулся и покачал головой:

— А что мы с тобою знаем о нашем народе? Нужны десятки лет, чтобы он осознал свою силу и научился ею пользоваться. Это же Гвиания, Сэм!

Петр и Войтович переглянулись. Так вот, значит, в чем было дело! Друзья хотели использовать их для спасения мятежных офицеров!

— Ну хорошо, допустим, что Нначи и Даджуму не арестуют в присутствии всего журналистского корпуса. А потом? Их же могут схватить в любом другом месте? — как бы рассуждая сам с собою, заговорил Войтович.

— И я не верю, что это решение подсказано генералу Джеймсом Аджайи, — нерешительно добавил Петр. — Ведь арест офицеров ничего ему сейчас не даст.

— Мы надеемся, что потом арестовать майоров будет гораздо сложнее — они слишком популярны в народе, — быстро ответил Сэм. — А насчет Аджайи…