Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Корман Яков Ильич. Страница 11

В какой-то момент Володя остановился, глотнул воды, подобрал записки, прочитал их и сказал: “Я уже говорил, что эти песни не мои, их мне приписывают. Эти песни я никогда не пел… да если бы и пел, никогда не стал бы петь здесь — вот из-за этих трех рядов..- и показал рукой на первые три ряда кресел в зале.

(Потом я его спросил: “Володя, а почему именно из-за “этих трех рядов” ты не стал петь?”. Он посмотрел мне в глаза и ответил: “Да потому что там сидит одно начальство, одни коммунисты. Наверняка есть и чекисты из КГБ. А от них я уже натерпелся. Но то, что это я пою, что мои пленки ходят по России, — этого не докажешь. Голос на пленке — не улика. Пусть они нам лапшу на уши не вешают и в кино не показывают — магнитофон, запись беседы… Посмотри Уголовный кодекс. Там прямо сказано, что магнитофонная запись не является доказательством”)» [117] [118].

В действительности же распространение магнитофонных записей с «антисоветчиной» могло повлечь за собой серьезные последствия, так как 16 сентября 1966 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР была введена статья 1901, согласно которой «систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление или распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания — наказывается лишением свободы на срок до трех лет, или исправительными работами на срок до одного года, или штрафом до ста рублей». Так что если бы Высоцкий уступил просьбам зала и спел что-нибудь из своих ранних песен, то ему бы «пришили дельце по статье Уголовного кодекса».

Еще один показательный эпизод произошел в том же 1967 году перед началом концерта во Всесоюзном электротехническом институте (ВЭИ) им. В.И. Ленина: «Высоцкий держал гитару, прижимая ее к себе, как мне показалось, инструмент был без ремня. Он очень добросердечно поклонился уважаемой публике. Но вдруг обернулся себе за спину. Там, у бордового бархатного занавеса, стоял большой белый бюст В.И. Ленина. Певец вопросительно приподнял руки с гитарой и с извинительной какой-то улыбкой сказал в зал: “Ну, соответственно, — и мой репертуар будет!”. Эти слова я хорошо запомнил. <.. > Дальше мы кричали, чтоб кумир исполнил наши любимые песни!.. Он иногда шел навстречу, делая рукой успокаивающий жест. Но было видно, что сдерживался, и исполнял в основном известные и законопослушные песни. Наверное, репертуар был как-то согласован с администрацией Института»73.

Примечательно, что три года спустя, во время свадебного путешествия Высоцкого и Влади на теплоходе «Грузия», капитан этого теплохода Анатолий Гарагуля, не имея ничего под рукой, подарит ему чугунный бюстик Ленина…

А 1 октября 1967 года Высоцкий и Смехов в шуточной форме поздравили с 40-летием Олега Ефремова, который был худруком театра «Современник», и при этом от души посмеялись над советской риторикой, включая имена главных идеологов коммунизма: «Говорят, актеру нельзя быть и в кино, и в театре одноЕфременно. А Вы еще раз подтвердили великую русскую пословицу, что “Марксло Квашей не Испортишь”. <…> За Ваши победы, за Ваши таланты Вас справедливо удостоили звания заслуженного Приятеля искусств Эфросэфэсэр. <…> Мы твердо верим, что Обыкновенная Чудотворная история, начавшаяся в эфемерных условиях и на Ефременной жилплощади десять лет назад, никогда не устанет всем Шатром жизнерадостно топать вперед к светлому своему Зорину и к творческому Свободину (который есть, по Энгельсу, осознанная необходимость)» [119] [120]. В концовке стоит подпись: «ВЕРНО: А. Луначарский».

Как указывает публикатор, в поздравлении обыгрываются: роль Карла Маркса, исполненная Игорем Квашой в фильме «Год как жизнь» (1965) («Марксло Квашей не Испортишь»); фамилия режиссера Анатолия Эфроса (контаминация «Эфрос + РСФСР = «Эфросэфэсэр»); названия спектаклей «Обыкновенное чудо» и «Обыкновенная история»; фамилии драматургов М.Ф. Шатрова, Л.Г. Зорина и А.П. Свободина.

Кроме того, Высоцкий и Смехов спародировали большевистский лозунг, появившийся еще до революции 1917 года: «…приступая к выпуску газеты в самый разгар репрессий, редакция газеты “За Правду” бодро смотрит вперед, она убедилась, что отдельную газету задушить можно, но рабочую печать в России уже не в состоянии задушить никакая сила. Не в состоянии задушить потому, что рабочий класс десятками тысяч рук поддерживает и будет поддерживать печатное знамя своего движения вперед, к светлому будущему»15 ~ «жизнерадостно топать вперед к светлому своему Зорину»; а также знаменитое изречение, приписываемое Фридриху Энгельсу: «Свобода — есть осознанная необходимость» (книга «Анти-Дюринг», 1877 — 1878) ~ «…и к творческому Свободину (который есть, по Энгельсу, осознанная необходимость)».

Позднее, осенью 1977 года, в день празднования 60-летия Ю.П. Любимова, на Таганке будет вывешен шуточный лозунг: «Ю.Пэ. Лэйных 200 грамм выпить не стес-няйтеся, / Пролетарии всех стран, присоединяйтесь!». Очевидно, что здесь обыгрывается знаменитый лозунг Маркса и Энгельса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». А в 1968 году Высоцкий написал повесть «Дельфины и психи», где даже вступил в полемику с этим лозунгом: «Да здравствует международная солидарность сумасшедших — единственно возможная из солидарностей!» (АР-14-74).

В таком свете мы уже по-другому посмотрим на анкету 1970 года, в которой были и далеко не конформистские ответы:

За что ты любишь жизнь?

Какую?

<…>

Чего ты хочешь добиться в жизни?

Чтобы помнили, чтобы везде пускали.

<…>

Чему ты последний раз радовался?

Хорошему настроению.

Что тебя последний раз огорчило?

Всё.

<…>

Что бы ты сделал в первую очередь, если бы стал главой

Советского правительства?

Отменил цензуру.

<…>

Твоя мечта.

О луушей яшзнн.

Ты счастлив???

Иногда — да!

Как видим, целый ряд ответов Высоцкого свидетельствует о его отчаянном положении и представляет собой прямой вызов властям — эти ответы даны им уже как поэтом и гражданином. А с другой стороны, он на всякий случай постарался засвидетельствовать свою лояльность ответами типа «Ленин. Гарибальди», поскольку понимал, что эта вроде бы неофициальная анкета легко может попасть в высокие инстанции. И хотя, отдавая ее Меныцикову, сказал: «Только никому не показывай», и тот пообещал [121] [122] [123] [124] [125], однако, заполняя ее, не был в этом уверен, поскольку вообще не знал, с какой целью Меньшиков принес эту анкету (подобные же анкеты были заполнены В. Смеховым, В. Золотухиным, Б. Хмельницким и Л. Филатовым).

Вообще же подлинное отношение Высоцкому к Ленину лучше всего демонстрирует его поездка с Давидом Карапетяном в село Гуляйполе (Днепропетровская область) — на родину главного идеолога анархистского движения в России Нестора Махно. Состоялась она в августе 1970 года, через два месяца после заполнения той самой анкеты. А началась эта история весной, когда Карапетян загорелся сумасшедшей идеей написать сценарий о Махно, по которому Андрей Тарковский должен был снять фильм, а Высоцкий — сыграть ни больше, ни меньше как роль главного анархиста, да еще и исполнить в финальной сцене «Охоту на волков»! А вскоре Высоцкий сам к нему пришел и огорошил такой репликой: «Ты знаешь, оказывается, Махно никого не расстреливал, хотя постоянно грозился, мол, “лично расстреляю”. Это вранье, что нам про него рассказывают^.