Цербер. Дочь врага - Сова Анастасия. Страница 3
– Здорово, мужики! Бабу эту видали? Не забредала мелкая сучка в ваше село? – незнакомец выставляет перед собой телефон, что-то в нем показывая.
Глава 3
Ассоль
Не вижу, что именно показывает незнакомец на своем смартфоне. Вот только к горлу подбирается нехорошее предчувствие. У папы много врагов. Так всегда было. И глядя сейчас на этого мужика, что внушает ужаса гораздо больше, чем тот, кто спас меня, сомнений не остается – уроды ищут меня.
– Не видали, – отвечает кто-то из деревенских, даже не глядя на фото.
– А если подумать?! – напирает визитер. – Бабла отвалю, не пожалею. За любую инфу заплачу.
– Тебе же сказали, – слышится другой голос. – У нас тут два дома в три ряда. Баб чужих не водится.
Мне кажется, я даже не дышу. Сижу в углу и не подаю признаков жизни. Съежилась вся, нос опустила в ворот тулупа. Только глаза видно, и то на них сверху край шапки наваливается.
Ладони тоже прячу в рукава. В общем, пытаюсь прикинуться кучей старой одежды, сваленной тут по забывчивости.
Конечно, я не боюсь, что сельчане меня выдадут. Мой спаситель сказал, что я парень. Племянник или что-то такое. Те, вроде, поверили, и под сомнение слова соседа ставить не стали.
А вот он… Что мешает здоровяку сдать меня за приличную сумму? Сказать, что вот она я, забилась в угол в мужском шмотье, и теперь могу провалить в теми мерзавцами, что ищут меня?
Мне кажется, мой страх даже можно почувствовать. Стоит бандюгам только принюхаться, как они заметят меня. Уловят подвох.
– Слышь, деревня, я пока по-хорошему спрашиваю. В следующий раз будет по-плохому, – ублюдочный главарь обнажает зубы. Кажется, угрозы доставляют ему истинное удовольствие. И, по-моему, он даже жаждет и предвкушает, что ему кто-то ответит грубо, чтобы иметь возможность насладиться болью несчастного.
Жутко попасть в лапы к такому.
Все это время мой спаситель стоит боком, чуть в стороне. Но когда он делает шаг в сторону незваных гостей, мое сердце перестает биться. Кровь в венах застывает, превращаясь в лед.
Вот сейчас. Сейчас он сдаст меня, сорвет свой куш и вернется прозябать в той развалюхе, что считается его домом. Если денег вообще дадут. Непохожи незнакомцы на тех, кто держит слово.
А мне что? Подорваться с места, пока не поздно? Броситься вглубь деревни?
В этой безразмерной одежде, меня догонят еще до того, как я выберусь из-под навеса. А если и успею, никто в этой глухой деревне не рискнет помогать мне.
Время будто останавливается, пока Цербер выходит из тени, останавливаясь перед незнакомцем. Теперь я все больше убеждаюсь, что это именно он. Спокойный. Уверенный в себе. Перед уродами на снегоходах не пасует, хотя в явном меньшинстве.
– Ну, привет, брат, – его голос, ровный и низкий разрезает окружающее пространство.
У меня пальцы на ногах холодеют. Желудок скручивается от дикого страха. Брат? Теперь мне точно конец!
Через тонкую полоску, что оставила себе для глаз, замечаю, как меняется лицо незнакомца. Как оно становится все более суровым. Жутким даже. Как опасность, что и так веяла от него, превращается в нечто ощутимое. То, что можно почувствовать физически. Потрогать. Пока она не сожрала тебя заживо.
Глаза мужчины сужаются.
– Сучий выблядок… – растягивает каждое слово. – Не сдох, падла!
– Проваливай отсюда, … Девчонки здесь нет, тебе уже сказали. А будешь мужикам угрожать…
– Угрожаю я по-другому, тебе ли не знать?! – он сейчас на демона похож. Черный, злой. И эта ухмылка. Страшная…
Братья молчат, а воздух между ними заметно искрит. Огромные как буйволы. Они если сейчас накинутся друг на друга, то выживет только один. Хотя и того в мясорубке до полусмерти провернет.
Цербер меня не сдает. Но напряженное молчание все равно не приносит облегчения.
– Если узнаю, что это ты Соловьевскую суку покрываешь – я заберу у тебя все… – сквозь зубы шипит незнакомец. – Даже твою никчемную жизнь.
Теперь не остается никаких сомнений, уроды пришли по мою душу. Разыскивают здесь. Мой отец Виктор Соловьев. Известный в криминальных кругах человек. Он всегда говорил, что я самая большая его ценность. И самая большая слабость. Что должна быть осторожной, ведь есть много желающий отомстить ему через меня.
Вот только откуда эти знают, где я должна быть. Даже примерно. Никто ведь не в курсе куда я ехала и зачем. В том числе папа.
– Зачем она тебе?
– Не твое собачье дело.
– Тогда вали откуда пришел. Бабы твоей тут нет, – и снова не сдал. Слава Богу! Защищает. Оберегает. Вот только зачем?
Приезжий окидывает взглядом пространство. Сканирует каждый сантиметр. И я до ужаса боюсь, что мужик заметит меня. Обратит внимание на странный комочек, сжавшийся на скамейке.
Когда ловлю на себе его тяжелый взгляд, горло начинает драть от сухости, мгновенно образовавшейся там. Если во мне сейчас признают дочь Соловьева…
Незнакомец долго на мне не задерживается. И когда он отводит глаза, я чуть не сползаю с лавки прямо на утоптанный под моими ногами снег.
– Я не прощаюсь, мелкий ублюдок, – с презрением выдавливает.
Цербер ничего не отвечает.
– Если встретите девчонку, советую рассказать, – мужчина швыряет в снег какую-то бумажку. Визитку что ли?
Потом показывает своим парням рассредоточиться по разным сторонам от деревни, и сам усаживается на снегоход. А я глубоко вздыхаю.
– Ну че, трактор пойдем смотреть? – спрашивает пожилой мужчина.
– Планы поменялись, – слышу от хмурого бородача. Он поворачивается в мою сторону и долго разглядывает. – Трактор нам больше не нужен.
Глава 4
Ассоль
– Пойдем, – кивает в мою сторону.
Молча поднимаюсь со своего места. Воспротивиться не могу, не стоит деревенским слышать мой голос. Где гарантия, что и они меня не сдадут? Деньги здешним мужикам явно не помешают. И деньги не малые. Думаю, бандиты не поскупятся ради такого ценного трофея.
Поэтому мне приходится задавить все свое раздражение на ситуацию и человека, что обещал вытащить машину из снега, а теперь вдруг передумал, и идти за ним след в след.
И только когда мы оказываемся на достаточном расстоянии от навеса, где сидели работяги, я подаю голос:
– Подождите! – выкрикиваю. Но это не заставляет мужчину даже чуть-чуть сбавить шаг. А, между прочем, на один его здоровенный шажище приходятся два, а то и три моих.
– Да постойте вы! – без особой надежды повторяю, и он все же останавливается.
– Ты ведь умная девочка, Ассоль? – спрашивает. То, как он смотрит на меня теперь, вызывает головокружение.
И имя… Откуда он знает мое имя, я ведь не говорила. Значит, Цербер. Все же, он. И, еще вчера мне повезло – мужчина не знал, кто я. А теперь знает, благодаря брату.
– Не слышу! – смотрит прямо в глаза.
– Наверное… – неуверенно отвечаю.
Не то, чтобы я считала себя тупой, просто понять не могу, к чему этот великан клонит.
– Тогда молча идешь за мной, и не подаешь виду, что ты чертова баба! – не очень дружелюбно, и достаточно для того, чтобы мозги встали на место.
Мне не стоит разевать рта. Пока рядом со мной Цербер, я чувствую себя защищенной. Хотя не должна. Он не менее, а, может, даже более опасен чем те, что искали меня.
Домой меня теперь не отправят, и это все, о чем могу судить наиболее вероятно. Все остальное – какая-то дикая каша из мыслей. Страх, смешанный с адреналином и чем-то еще.
Мой отец ведь убил Цербера. Усыпил зверюгу, как он всегда говорил своим ребятам. «Чтобы другим было неповадно», – добавлял обычно при этом.
Но вот чудовище идет впереди меня, наверняка в голове прокручивает какой-то план по расправе или еще чего похуже. Ведь даже его брат, судя по всему, не знал, что Цербер жив. И это странно… Все очень и очень странно.
Его дом теперь не кажется мне приветливым теплым жилищем. Потому что страшно. Потому что желудок до сих пор крутит от болезненных спазмов.