Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг. - Хрусталев Денис Григорьевич. Страница 17

Характерно, что после избиения первого посольства монголы прислали второе – случай исключительный. Второе посольство (вероятно, уже не из бродников) примерно повторило слова первого, но уже без антиполовецкой риторики: «А есте послушали Половечь, а послы наша есте избили, а идете противу нас, то вы поидите; а мы вас не заяли, да всем бог» [85].

Это речь мусульманина. Особенно впечатляет оборот «всем Бог», который резанул некоторым переписчикам: какой единый Бог может быть у русских и монголов или поганых половцев? В некоторых списках Повести даже переиначено с прибавлением: «да всем есть бог и правда» [86]. Вряд ли это стилизация летописцев.

Второе посольство русские признали и отпустили. Оно прибыло, когда они уже двинулись в степь, прикрывая днепровские пороги и переправы: «и не дошедше Олешья, и сташа на Днепре» [87].

Далее в Новгородской первой сообщается, что сразу после расставания с монгольскими послами русский авангард во главе с Мстиславом Мстиславичем форсировал Днепр и атаковал «сторожи татарьскыя». У князя было 1000 «воев», и он быстро победил. Противник бежал столь ретиво, что вынужден был бросить своего «воеводу» «Гемябега», укрыв «в кургане половецком»: «погребоша воеводу своего Гемябега жива въ земли, хотяще животъ его ублюсти» [88]. Но дружинники Мстислава этого «воеводу» нашли и передали с разрешения князя половцам, которые немедленно того прибили. Очень странная история. И имя у Гемябека не монгольское, и не известны такие случаи, что монголы своих бросали. Надо полагать, что в этом случае русские встретили иноплеменный отряд.

Всех этих историй нет в «волынской версии» Повести. Там все вращается вокруг Даниила Романовича, который, скорее всего, был главным информатором. Отсюда и уважительное отношение к другим князьям, упоминаемым поименно; много подробностей хронологических и топографических. Указано, что от Киева князья «месяца апреля» пришли «к реке Днепру ко острову Варяжьскому», где был назначен сбор войск: «…и приеха ту к нимъ вся земля Половецкая, и Черьниговцемь приехавшимъ, и Кияномъ, и Смолняномъ, инемь странамъ; всянамъ по суху же Днепръ перешедшимъ, яко же покрыти воде быти от множества людии; а Галичане и Волынци киждо со своими князьми, а Куряне и Трубчане и Путивльцы и киждо со своими князьми придоша коньми» [89].

Изложение исполнено личными впечатлениями и эмоциями. С другой стороны, это позиция «молодшего» князя, которого, вероятно, не допускали к переговорам с монгольскими послами – он мог о них не знать. Зато зафиксирован эпохальный момент встречи цивилизаций. Ведь русские никогда не видели монголов, знали о них только по рассказам половцев. И тут вдруг приходит весть, что прибыли охотники из Галича к острову Хортица на Днепре и заметили на другом берегу монгольский отряд. Молодой Даниил вскакивает на коня и гонит что есть мочи туда, чтоб посмотреть на диковинных запыленных всадников, явившихся из незнаемых областей: «и гна вседъ на конь видети невиданьноя рати». За Даниилом мчатся многие другие «коньници» и молодые княжичи. Но когда они прибывают к указанному месту, степняков и след простыл. Любопытствующие подробно расспрашивают очевидцев – галицких охотников. Летописец обозначает их статус – «выгонци Галичькыя»; и называет имена предводителей – Юрий Домамирич и Держикрай Володиславич. Речь о прежних жителях Галича, которых община изгнала в силу политических коллизий. Такие оседали обычно в нижнем течении Днестра, где основали несколько торговых поселений и управлялись, судя по всему, выборными представителями из числа опального галицкого боярства. К Хортице они прибыли «от моря» и ладей у них было чуть ли не тысяча. Большой отряд, очевидно, собирался примкнуть к отрядам галичан, то есть Мстислава Мстиславича. Для обитателей черноморского побережья будущей Новороссии спокойствие в степи было первостепенной заботой – для половцев они были почти союзниками. Однако для русских князей статус «выгонцев» вряд ли относился к «рукопожатным». Тем не менее в данном случае их не только отвели и представили старшим князьям, но впервые удостоили упоминания в летописи. Юрий Домамирич докладывал стратегическую информацию лично Мстиславу Романовичу Киевскому, с которым был и Мстислав Черниговский. Но прежде их засыпали вопросами Даниил сотоварищи. Впечатления очевидцев о монголах были неоднозначными: Юрий сказал «стрельцы», а иные утверждали «простые люди типа половцев», но Юрий отрезал «ратници суть и добрая вои».

После допроса Юрия Домамирича Мстислав Киевский и Мстислав Черниговский (Мстислав Мстиславич не указан) вышли к младшим князьям (так отмечено в Повести – явно личное воспоминание Даниила Романовича) и объявили о начале переправы через Днепр: «поидем противу им»! Цивилизационный контакт состоялся, противник идентифицирован.

Преодоление Днепра по «волынской» Повести произошло «во вторник», после чего отмечена встреча и разгром монгольского авангарда. По «киевской» Повести мы знаем, что русским передовым отрядом руководил Мстислав Мстиславич, но в «волынской» его имя не названо. Зато отмечено, что монгольских сторожей победили русские «стрельцы» и «гнаша в поле далеце секуще». Кроме того, было захвачено стадо «скоты их». Вероятно, о крупном бое говорить не приходится: перестрелка и захват скотины. О погибших не сообщается – кроме Гомябега в «киевской» Повести. Далее сообщается, что русские войска шли до следующей встречи с монголами, которая состоялась уже на реке Калке, 8 дней.

Здесь стоит заострить внимание на некоторых моментах.

История со встречей монгольских сторожей у Хортицы показательна в свете идентификации «татарских» послов, которые явно не были монголами. Пройти незамеченными через военный лагерь послы, будь они далекими иноземцами, да и вообще официальной делегацией, точно не могли. Скорее всего, речь о проезжих купцах или бродниках, которых монголы наняли.

Далее о хронологии событий. Традиционной и общепринятой датой битвы на Калке является 31 мая 1223 г. Ее утвердил своими изысканиями в середине XIX в. российский историк немецкого происхождения академик Арист Аристович Куник (1814‒1899). Однако споры и полемика о достоверности такой датировки не утихают до сих пор. Это связано с тем, что в источниках встречаются датировки как 6731, так 6732 годом от сотворения мира, то есть в зависимости от системы летоисчисления 1222‒1224 гг. от Р. Х. Кроме того, число, когда состоялась битва, в источниках также указано разное – от 30–31 мая до 6 и 16 июня. Недавно обследование этой темы произвел профессор Алтайского университета С. В. Цыб, который заключил, что речь может идти только о сопоставлении двух дат: 31 мая и 16 июня 6731 года. Однако далее, оттолкнувшись от этого вполне справедливого вывода, он провел серию головокружительных опытов с летоисчислительными стилями и в итоге пришел к сенсационному заключению, что битва на Калке состоялась 16 июня 1226 г [90]. Такая датировка, конечно, не может быть принята. Она не только не учитывает данных Повести о битве на Калке, но полностью игнорирует другие – «нерусские» – источники.

Ибн аль-Асир относил события на Калке к 620 г. х. (4 февраля 1223 г. – 23 января 1224 г.) [91]. В «Юань ши» поход Субэдея против половцев и русских датирован годом гуй-вэй (с 2.02.1223 по 21.01.1224) [92]. Генрих Латвийский в «Хронике Ливонии», составленной в Риге в 1227 г., основывал свои сведения на показаниях очевидцев и сообщал о войне «татар» с половцами («вельвами»), а также о битве с ними русских в статье за 1222 г [93]. Сочинение Генриха имеет очень надежную хронологию, хотя в данном случае вполне возможно, что он ввел под одним годом события нескольких лет, ведь монголы пришли в Причерноморье именно в 1222 г. Другие западноевропейские хроники также датировали битву на Калке в диапазоне 1222‒1223 гг. Можно вспомнить и показания ан-Насави, современника событий, очень ответственно относившегося к хронологии. Он, как мы цитировали выше, писал, что монгольский рейд через Дербент к Хорезму продлился два года [94], то есть, вероятно, с зимы 1221/1222 г. до зимы 1223/1224 г. О тех же ориентирах записано у Рашид ад-Дина: «Жители Дербенда вынесли (им) провизию и изъявили покорность. Они (монголы) прошли и отправились в страну русских, производя по дороге в каждом месте убийства и грабеж. С Чингисханом было условлено, что они закончат это дело в продолжение трех лет; оно было завершено в два с половиной года» [95].