Дом Хильди Гуд - Лири Энн. Страница 49

— Нет, весь город его ищет.

— Фрэнки… ты ведь не думаешь, что я… Ты свихнулся?

— А что, по-твоему, я подумал, когда увидел твою машину? Что, черт возьми, мне было думать? Ты во что-то врезалась. И видимо, выходила из машины, потому что вся блузка была в крови.

Я чуть не задохнулась.

— Фрэнки, это вино. Где блузка? Сам понюхай. Я облила ее вином…

— Нюхать? Я ее сжег.

Я готова была упасть в обморок, хотя это не в моем стиле. Просто не могла набрать воздуха в легкие.

— Хильди, сядь. — Фрэнк заговорил чуть мягче. Я сумела сделать несколько шагов до стола и села на стул рядом с Фрэнком.

— Наверное, нужно вызвать полицию, — прошептала я. — Позвони Хаскеллу, я с ним поговорю. В такой ситуации лучше сдаться.

— Ага, верно, доложить, что врезалась во что-то, но не помнишь во что, — в ту же ночь, когда пропал ребенок-инвалид.

Я заревела. Фрэнк уперся лбом в ладони.

— Хильди, это мог быть олень, — сказал он наконец. — Раненые олени обычно убегают. Олени, собаки. Мальчика уже нашли бы… если бы ты его сбила. Он не смог бы уйти далеко.

— Перестань так говорить, — взмолилась я, ухватив его ладонь.

— Дело вот в чем, Хил: мы оба знаем, что даже если ты никого не сбивала этой ночью, всегда возможен следующий раз. Когда все кончится, когда мальчика найдут, ты должна сделать одно — бросить пить.

В словах Фрэнки был смысл. Если я действительно сбила Джейка — ох, от одной мысли у меня участился пульс, — если я его сбила, то его уже должны были найти.

— Я не выходила ночью. И никого не сбивала. Как ты мог такое подумать, Фрэнк? В самом деле!

— Завязывай с выпивкой, Хильди. И теперь навсегда. Мне в самом деле больше нравилось, когда ты не пила. И ты мне больше нравилась.

Я бросила руку Фрэнка.

— Как мило с твоей стороны! А тебе не приходило в голову, что ты мне нравился больше, когда я пила? Что ты мне не очень-то нравишься, когда я трезвая? Почему никого не интересует, что чувствую я?

Фрэнк сидел и смотрел на меня. Я не могла не заметить, что его старая рубашка вся в смазке. Его грубые руки обветрились и были, похоже, грязными, как всегда после работы.

— Ты совсем как мои дочки. Вы думаете только о себе. Я должна изменить свое поведение, чтобы больше нравиться вам.

— Я думаю не о себе, Хильди, я думаю о тебе. И занимался этим всю ночь.

— Чтобы любить меня больше. А как насчет того, что я люблю и не люблю? Себя я люблю такой, какая есть.

Фрэнки пошел к двери, и я взъярилась.

— Я нравлюсь себе, какая есть, кроме одного… кроме тупой связи с тобой. Ты видел меня в списке пятидесяти самых успешных предпринимателей Массачусетса два года назад? — Я уже орала. Орала и ревела. Посторонний решил бы, что у меня истерика. — А ты, гребаный ремонтник, мусорщик, думаешь, что лучше меня знаешь, как мне поступать в жизни?!

Фрэнки остановился и, не поворачиваясь ко мне, тихо произнес:

— Послушай, Хильди, ты пьяна. Сейчас не надо, но когда пройдет какое-то время, тебе лучше поехать туда, куда тебя отправляли дочки, и побыть там подольше.

— Убирайся! Я не имею никакого отношения к исчезновению Джейка. Ночью я была дома. Занимайся своим делом. И немедленно верни мне машину. Я хочу поехать к Кэсси.

Но я говорила в пустоту. Фрэнк уже ушел.

Честно говоря, я расстроилась. Как мог Фрэнки говорить такие ужасные вещи? И где Джейк? Я начала искать телефон, чтобы позвонить Кэсси, но когда нашла трубку на полу у камина, то смутно припомнила, что кому-то ночью звонила. Да, точно. Фрэнки. Я пыталась дозвониться до Фрэнки, но он не отвечал.

Я хотела уговорить его приехать. Я часто размякаю, если выпью, и теперь припоминала, с какой безумной силой меня тянуло к Фрэнку, как хотелось сказать ему, что я люблю его. Видимо, я здорово надралась. Мне приснилось, или я действительно накрасила губы и причесалась и посреди ночи двинулась к машине?

Что я наделала?

Скотт держал пачку «Мальборо» в шкафчике над холодильником; хотя я не курила много лет, теперь подтащила стул и залезла на него. Голова гудела, руки тряслись. Я нашла помятую старую пачку с тремя сигаретами. Я прикурила и закашлялась. На вкус сигарета была ужасна — старая и заплесневелая. Я еще раз затянулась и начала ощущать никотин. Нужно прочистить голову. Собаки непрестанно лаяли, и я рявкнула на них, чтобы прекратили кавардак. Скоро мне понадобится выпить, но пока я терпела. Должен подъехать Фрэнки с моей машиной. Не надо, чтобы он думал, будто я напилась после всех диких утренних обвинений. Я сидела за столом, смолила бычок и плакала, как девчонка.

Я почувствовала движение в гостиной. В доме никого не должно быть.

— Ребекка? — крикнула я.

Почему Ребекка? Понятия не имею. Мне казалось, что там Ребекка. Однако вместо нее в кухню вошел Питер Ньюболд, отчего я вскрикнула. Нервы были не в порядке.

— Питер, в чем дело? Почему ты не постучал?

— Хильди, я стучал. Вы не слышали?

Я затянулась и покачала головой. Зачем Питер сюда явился? Наверное, подозревает меня во всей этой заварухе с Джейком. Я взглянула в его покрасневшие глаза и поняла — подозревает.

— Питер, что происходит?

— Хильди, вы одна? Больше никого нет? — Питер оглядел кухню. Я подумала, что он ищет Ребекку.

— Нет, никого, кроме меня. Ребекка на выходные уехала на Нантакет. Что происходит? Вы слышали ужасные новости? Про Джейка?

Он плюхнулся на стул наискосок от меня и сказал:

— Да, я ехал сюда и видел полицейские машины. Я остановился узнать.

— Его еще не нашли? — прошептала я.

— Нет, пока не нашли. Хильди, я ехал к вам поговорить о Ребекке. Но теперь, когда пропал ребенок, все это уже не так важно. Я видел в городе несчастных родителей, и…

И что? Почему он так на меня смотрит? Тоже думает, что я виновата в исчезновении Джейка?

— Я понятия не имею, где Джейк. Я всю ночь была дома и не представляю, что с ним случилось, — сказала я, глядя на сигарету. Еще раз затянулась, потом бросила окурок в недопитый кофе.

— Понимаю. Хильди, я хочу знать, что с Элизой и Сэмом все будет хорошо. Я приехал спросить, могу ли я рассчитывать на ваше благоразумие, могу ли доверять вам.

— Разумеется.

— То есть что бы ни произошло, я могу рассчитывать, что вы никому не расскажете об отношениях между Ребеккой и мной?

— Питер, зачем ты опять спрашиваешь? Следует думать о более серьезных вещах. Патч и Кэсси действительно с ума сходят от беспокойства. Мне нужно к ним подъехать.

Я встала, чтобы сделать свежий кофе, но пришлось ухватиться на секундочку за спинку стула.

— Вчера вечером я говорил с Ребеккой. Она знает, что мы переезжаем, и она… пригрозила, что расскажет о нашем романе, если мы не передумаем. Это конец моей карьере и конец моей семье. Я потеряю работу, не смогу оплатить школу сына…

— Я не говорила ей, если ты об этом, Питер.

— Знаю, Хильди. Похоже, хранить секреты в нашем городе почти невозможно, но вам это удается. Думаю, вы храните секреты, когда вам надо.

— Я храню секреты, — отрезала я.

Ох, моя голова.

— Я только хочу, чтобы вы пообещали. Не для меня, даже не для Элизы и Сэма. Для самой же Ребекки. Зачем втягивать в это дело ее мужа и детей? Когда меня не будет, она наверняка ничего не скажет. Так что чем раньше я уйду, тем лучше. Я уезжаю сегодня, Хильди. Только решил заглянуть попрощаться и убедиться, что могу на вас рассчитывать.

— Питер, Ребекка привыкла получать все, чего хочет. Вряд ли ваш отъезд из города сегодня ее удовлетворит.

Он называет себя психиатром и почти ничего не понимает? Впрочем, Питер всегда был немного странным. Говорят, все психиатры странные. Наверное, поэтому они и идут в профессию: чтобы найти ответы, чтобы заполнить пустоты в собственной израненной душе.

Кофейник пришлось держать двумя руками, чтобы не расплескать воду.

— Так или иначе, можешь рассчитывать на меня, Питер.

— Хильди, почему вы дрожите?