Цугцванг (СИ) - Тес Ария. Страница 86

— Моей мамы.

Такого ответа я никак не ожидала. Резко возвращаюсь к Максу, но тут прячет глаза, опускает свою кошку на диван, вздыхает и притворно осматривается. Знаю, что он чувствует все мои немые требования, как я всегда чувствую его внимание, и это подтверждает тихий смешок.

— Здесь все осталось, как было при ней, так что спасибо за комплимент.

— Ты привез меня в квартиру своей матери?

Наконец он смотрит на меня, а потом подходит, обнимает и слегка кивает с такой же легкой улыбкой.

— Привез.

— А ты не боишься…

— Это единственное место, куда он не сунется.

Здесь он ведет себя более сдержано, даже поцелуй почти консервативный, и это меня смешит. Внутри, конечно, подтрунивать над его потерей я не решусь никогда, как бы не злилась. Над Мариной — пожалуйста, но не над ним.

Макс остается со мной до глубокой ночи. Помогает обустроиться, показывает, что я могу трогать, а что лучше не надо, так как в этом доме куча вещей его мамы, которые также, как обстановка, остались на своих местах. Также я узнаю, что она любила играть на пианино, как я — разговор заходит за это, когда в большой гостиной я нахожу черный рояль. А еще я нахожу кое что не совсем приятное: мне разрешено выбрать любую спальню из трех, и когда я дохожу до самой дальней, на ней нахожу щеколду. Спрашивать не хочется, я бросаю на него всего один, короткий взгляд, который не успеваю сдержать, но все равно получаю ответ.

«Она закрывалась от него…» — и дверь толстенная. Видимо, Петр Геннадьевич приходил в жгучую ярость от этого факта, а судя по его комплекции обычная его вряд ли смогла бы сдержать.

«Эта точно смогла бы…» — с грустью и легким страхом думаю, в последний раз взглянув в ее сторону.

Конечно эту спальню я не выбрала, мне показалось, что это кощунство, поэтому остановилась на комнате с приятным, изумрудным цветом, доминирующем в интерьере. Потом мы готовили ужин. Как раньше. Черт, за последние двадцать четыре часа, я успела так ярко напомнить в первую очередь себе, за что полюбила его, и была так счастлива…Макс тоже был. Здесь на двадцатом этаже Высотки у Красных ворот все было хорошо. Настолько, что когда я провожала его, отваживаюсь попросить о личном одолжении…

— Макс, я могу тебя попросить?

Мы стоим у входа в квартиру: он у двери, прижимаясь к ней спиной, я в его объятиях. Ему нужно уехать — завтра с утра какое-то мероприятие, где его присутствие необходимо, а так «я бы остался с тобой на неделю минимум», но увы и ах, как говорится…

— Конечно, малыш, — шепчет выводя круги на моей спине, — Что угодно.

— Новый год…это наш с мамой любимый праздник…

Макс отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза, пока сама я смотрю лишь на то, как повторяю узор на его кашемировом свитере.

— Амелия…

— Я не прошу тебя меня отпустить к ней, — перебиваю на одном дыхании, — Но она будет мне звонить. Пожалуйста, дай мне с ней поговорить. Верни мой телефон хотя бы на этот день. Она позвонит, я точно знаю. Потом то вряд ли выйдет достучаться…

Молчит. Мне не очень нравится это молчание, так что я отваживаюсь и поднимаю взгляд, сталкиваясь с его задумчивым и каким-то…сожалеющим?

— Дело в том, что я…эм…не смогу приехать к тебе на сам Новый год.

Я не сказала бы, что сильно на это рассчитывала, хотя нет. Рассчитывала, конечно же, так что огорчаюсь почти до слез, и уже хочу отвернуться, но Мак успевает раньше. Поддевает мой подбородок и поднимает его, слегка улыбается, а потом неожиданно кивает.

— Хорошо. Я что-нибудь придумаю. Мне нужно быть в другом месте только в двенадцать, так что до девяти тридцати я смогу подождать.

— Спасибо…

— Отблагодаришь по другому, — дергает бровями и оставляет мне на прощание жгучий поцелуй, который заставляет скучать по нему больше, чем когда либо.

Глава 22. Новый год. Амелия

18; Декабрь

Новый год — это синоним не только волшебного и сказочного, но и каких-то изменений. Я вообще этот праздник с детства обожала гораздо больше своего дня рождения. Мы с мамой выбирали и ставили елку, Элай в этом почти не принимал участия — мальчишки! — но украшать любил. У него не очень получалось правда, но тем прекраснее выглядела его сторона. Всегда наивная, детская, непосредственная. Всегда родная. А еще моим любимым занятием было наблюдать за тем, как люди покупают подарки для своих любимых. Мне нравилась и толкучка, суета, настроение, сказка, но сосредоточенные лица, терзаемые муками выбора — это отдельный вид искусства. Нет, правда, лучше же ничего и не придумаешь, как видеть то, с каким трепетом люди выбирают подарки для дорогих сердцу родных…

Я боялась, что в этом году меня все это обойдет стороной, но за пять дней до самого праздника, Макс неожиданно приехал ко мне и забрал на целый день. Сначала мы поехали в Подольск, где раскинулась крупная (и такая потрясающе-прекрасная) новогодняя ярмарка. Даже олень был! И я кормила его морковкой, пока Макс надо мной посмеивался в стороне. Потом я смогла купить разные украшения, если быть точной очень много украшений, так как квартира то требовала со всей своей площадью, а потом мы поехали к Матвею (как оказалось, эта чертова лечебница находилась недалеко от Подольска). С ним мы провели очень теплый вечер, много шутили и старались не говорить об «острых» темах. Вообще их игнорировали. На обратном пути, правда, настроения уже не было ни у Макса, ни у меня, но этот день все равно невозможно было испортить.

«Не позволю отнять у меня это прекрасное воспоминания гребаному Властелину мира! Хрена с два!» — и я сохранила этот день в памяти, как один из лучших, он же таким и был. Наполненный любовью.

А на завтра мне привезли елку.

«Прости, что ты не смогла выбрать ее сама, но клянусь, что приложил все свои силы и знания, чтобы сделать это максимально хорошо! И клянусь, что в следующем году, ты сделаешь это сама. Целую, Макс»

«Все его открытки…» — думаю, улыбаясь и поглаживая пушистую веточку, — «Это прямо учебник по каллиграфии…Надо будет спросить, где он научился так писать…»

Но, к сожалению, это единственная весточка, которая мне досталась. Макс уехал в загородный дом отца, так что ждать его было бессмысленно. Перед Новым годом вообще рассчитывать на многое не приходилось, он меня предупредил, а этот день в Подольске был скорее чем-то «похищенным», как и своеобразным извинением за дальнейшее отсутствие. Грустно конечно, и, конечно, мы переписывались, но все это было не то. Мне его не хватало…Единственным плюсом во всей этой ситуации — окончательное отсутствие ревности. Да, мне удалось от нее избавиться. Глядя на наши отношения, теплые и одновременно такие страстные, всепоглощающие, едва ли возможно представить, что он притворяется. У него действительно были ко мне чувства — КО МНЕ! — и какой тогда смысл терзаться?

Вместо этого я украшала квартиру. Ушло на это два дня! Но результат превзошел все ожидания. Я как будто попала в сказку, волшебную и до ужаса роскошную сказку, надо сказать, но все таки в сказку. Даже не смотря на обстоятельства в виде родственников моего принца, а в частности его сестры. После того злосчастного аукциона она не пыталась больше со мной связаться. Хотя нет, всего один раз она написала мне сообщение:

«Мне жаль, но ты еще спасибо скажешь.»

Очень трогательно. Конечно сей факт омрачил мою жизнь, но в целом, даже не смотря на такие новости, я была счастлива…

31 Декабря: 12:39

Утро выдалось снежное. Когда я выглядываю за окно, то вижу — погода Москву совершенно не жалеет, и поэтому настроение у меня портится в миг.

«Снег означает пробки. Пробки означают…» — что у меня осталось меньше времени на звонок маме.