Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович. Страница 42

— Наша задача, оставаясь незамеченными, взять под наблюдение тех, кто явится на встречу.

Тут Родригес покосился на Исмаилова, и добавил:

— Если вообще кто-то явится.

Далее руководитель опергруппы стал объяснять каждому его диспозицию:

— Группа Фукса возьмёт на себя вход в японский сад и выход, а группа Пабло действует внутри. Ещё раз повторяю, наблюдение вести очень аккуратно, не привлекая к себе внимание.

— Сегодня будний день, в саду будет мало людей, — выразил сомнение крепко, по-бульдожьи сбитый крепыш с курчавыми блестящими волосами и пушистыми усами. — Мы не сможем такими силами незаметно организовать наблюдение на всех этапах.

— Нам пришлют ещё трёх-четырёх толковых ребят из отдела ограблений, — успокоил Родригес.

В этот момент машина остановилась. Сержант распахнул широкую дверь и, обдав Исмаилова неприятным дыханием, велел:

— Идите первым, а мы следом. Постарайтесь не думать о нас, тогда ваши гости ничего не заподозрят.

Ботанический сад университета Беркли был райским местом. Здесь росло множество удивительных растений, цветов и деревьев со всего света. Всё это разнообразие растительной жизни было великолепно вписано в ландшафт из исскуственных холмов, озёр и проток. В саду было устроено множество фонтанчиков, беседок, искусственных гротов, скамеек, где можно посидеть в тишине, расслабиться, полюбоваться на залив. Прежде Исмаилов нередко бывал здесь, у него даже имелись любимые уголки. Например, ему нравился участок, где росли кактусы самых причудливых форм и расцветок, а ещё он много раз бывал в совершенно фантастическом месте, где были собраны насекомоядные растения. А вот японский сад как-то особо его не трогал. Наверное, чтобы по-настоящему оценить всю его утончённую прелесть, нужно было всерьёз увлечься восточной культурой и философией.

Больше часа Игорь бродил по дорожкам, ожидая, когда к нему подойдут. Посетителей действительно оказалось мало, и каждый был на виду. А вот полицейских Игорь заметить не смог, как ни вглядывался. Но, к сожалению, их профессионализм не пригодился — назначившие встречу люди так и не появились.

Вернувшись в машину, Исмаилов наткнулся на тяжёлый взгляд Родригеса и приготовился к неприятному разговору, и ошибся — за весь обратный путь не было произнесено ни слова. Помалкивали и остальные, видя угрюмое лицо своего старшего.

В отделе их возвращения ожидал капитан Малколм Гуллер. Он спокойно выслушал доклад сержанта. И хотя прямо это не было произнесено, тем не менее, Родригес ясно дал понять, что больше не верит Исмаилову, и считает, что тот просто пытается пустить следствие по ложному пути.

Чтобы заручиться поддержкой Гуллера, Игорь поведал ему то, о чём до сих пор умолчал.

— Значит, за твоим другом-писателем незадолго до его исчезновения следили, — выслушав рассказ, задумчиво произнёс Гуллер. — Он говорил, кого подозревает?

Игорь заколебался. Как объяснить, что вначале несчастный Габор считал, что на него, как на «красного», охотится ФБР, а потом стал подозревать неких таинственных русских. Слишком это напоминает паранойю.

Да и где гарантия, что капитан полиции не передаст суть их беседы всё тому же ФБР? И не послужит ли для них это катализатором. Ещё неизвестно, как далеко эта закрытая организация зашла своём крестовом походе против коммунистов и тех, кого они причисляют к врагам нации? Особенно в свете нынешней истерии в американском обществе и затеянной на самом верху «охоты на ведьм».

Исмаилову не однажды приходилось слышать, что под предлогом войны с уголовной преступностью тайная полиция занимается борьбой с инакомыслием. И в ход тут идут любые средства, в том числе взятые из хорошо знакомого фэбээровцам бандитского арсенала. «Нет, пока лучше выдавать информацию строго дозированными порциями, чтобы не поплатиться за свою откровенность» — решил Исмаилов, и ответил:

— Предполагаю, что у моего друга имелись какие-то подозрения, но вообще он был человеком достаточно закрытым.

Гуллер понимающе кивнул, однако поинтересовался:

— А почему ты сразу не заявил об украденных у тебя документах?

Игорь чуть замешкался с ответом, но всё же нашёлся:

— Я вызвал полицию как только обнаружил трупы, и не успел толком осмотреться. Правда, мне в тот же вечер задавали вопрос: все ли вещи на месте и не пропало ли что из дома. Но вы должны понять моё состояние в тот день. Я просто сразу не сориентировался. И лишь недавно вернувшись домой, обнаружил, что папки исчезли.

Гуллер кивнул и озадаченно потёр подбородок.

— Эти бумаги, они что — настолько ценные?

Игорь неопределённо пожал плечами:

— Наверное, раз за ними так охотятся.

— Послушай, Грегори, — Гуллер внимательно посмотрел на Исмаилова. — Ничего больше не хочешь мне рассказать?

— Как будто нет.

Возникла многозначительная пауза. Исмаилов выдержал направленный на него взгляд, и повторил.

— Да нет, как будто всё.

— Ладно, — детектив хлопнул себя по коленям и поднялся со стула.

— Давай попробуем так: если снова будет звонок, вот тебе телефон ветеринарной клиники. Скажешь, что у твоего пса второй день сухой горячий нос и запишешься на консультацию. Это будет условный знак для нас. Ставить твой телефон на прослушку и организовывать круглосуточное наблюдение за домом мы не станем, чтобы второй раз не наступить на одно и тоже дерьмо. Если этим людям что-то всерьёз от тебя нужно, то они так не просто отстанут.

Едва за Исмаиловым закрылась дверь, у сержанта Родригеса прорвалось накопившееся раздражение:

— Не понимаю! По-моему мы зря теряем время? Все же улики против него. Одних отпечатков пальцев на ноже хватит, чтобы усадить университетскую крысу на электрический стул и как следует поджарить. А есть ещё показания свидетелей о драке между ним и убитым.

Родригес считал, что даже отсутствие крови на одежде подозреваемого и на месте преступления можно расценивать, как косвенные доказательства его вины:

— Скорей всего вначале он хотел избавиться от трупов, но затем по какой-то причине передумал и решил инсценировать вторжение киллера в свой дом. А чтобы снять с себя подозрение сменил замаранную кровью одежду на похожую, — ведь свидетели не смогли чётко опознать вещи, в которых его видели в тот вечер. И тщательно замыл кровавые следы в кабинете.

Сержант считал, что «профессора» необходимо задержать и как следует попрессовать.

— Можете не сомневаться, босс, эта интеллигентская мокрица быстро потечёт и начнёт давать показания.

Это предложение вызвало у многоопытного ветерана полиции некое подобие полуусмешки-полуулыбки. Впрочем, Гуллер не спорил. Родригес, не смотря на свою молодость, был матёрым профессионалом. Ещё год назад он занимал высокое положение, только в другом отделе. Не случись с парнем неприятной истории, он бы тоже уже ходил в капитанах. Но Родригесу пришлось уйти с прежней должности, а, согласно внутренним правилам, при переводе из отдела в отдел офицер теряет свой статус и должен начинать всё с нуля. Его вообще никуда не хотели брать. Ведь парень получил ярлык «Rubber gun squad», что на полицейском жаргоне означает полицейский, у которого отобрали оружие и значок из-за неуравновешенного поведения и склонности к насилию в отношении задержанных.

Правда, спустя какое-то время оружие Родригесу вернули и даже вроде как позволили продолжить службу, но кто захочет иметь у себя в отделе такого проблемного сотрудника. А Гуллер охотно взял толкового парня к себе и даже сделал своим заместителем. Капитана не смутило, что у этого латиноса взрывной характер и он может внезапно потерять над собой контроль и пустить в ход кулаки. И то, что у нового зама воняет изо рта, — тоже не его проблема. Ему с ним не целоваться, об этом пусть его девушки переживают. Зато Родригес был дотошным и умным, и в отличие от других его подчинённых обладал исключительно ценным качеством для сыскаря…

Дело в том, что после многих лет службы ветеран пришёл к парадоксальному выводу: чтобы успешно ловить преступников надо самому быть в некоторой степени преступником по своей природе. Так что пуэрториканец стал для него находкой.