В объятьях олигарха - Афанасьев Анатолий Владимирович. Страница 43

— Не знаю, кто вы, господин Улита, но уж больно ловко управляетесь с нами. Нет, мое слово твердое. Или Марфе, или никому.

— А коли скажу, что я и есть та самая Марфа?

— Не поверю, — ответил Митя.

— И правильно сделаешь, — одобрил полковник.

Он стал слезать с полатей, да зацепился ногой за половик и чуть не грохнулся на пол. Митя успел подхватить. Тельце легкое, как у девушки, но в ладонях ощутил ожог.

— Вам плохо, полковник?

— Погоди, не суетись. — Старик высвободился из его рук, доковылял до стола. Там, кроме компьютера, стоял какой–то прибор наподобие электрического чайника, с прозрачным сосудом, наполненным чем–то голубоватым — жидкостью или паром. Полковник подобрал витой проводок от прибора, свободный конец сунул в ухо, как штепсель в розетку. Щелкнул тумблером, прибор заурчал, жидкость в сосуде вспенилась и помутнела, зато сияние над белыми прядками старика, уже еле заметное, озолотилось и обрело ровные очертания. Лицо посвежело, глаза заблестели. Даша привычно ойкнула, Митя отвесил ей легкий подзатыльник, на него самого нахлынуло подозрение: человек ли Улита, не биоробот ли? По прежнему опыту знал, как их трудно различить. Первую партию биороботов (пилотную) миротворцы запустили в народ с десяток лет назад, но те были несовершенной конструкции, и хотя внешне походили на обыкновенных руссиян, у них имелись отличительные признаки, по которым мужики раскалывали их элементарно. К примеру, если биоробот забредал в пивную, а они там большей частью и околачивались, то стоило ему лихо осушить кружку суррогата, как в башке щелкал неотрегулированный клапан и сразу становилось ясно, кто это такой. Чтобы убедиться, что нет ошибки, следовало подойти сзади и хорошенько хрястнуть по позвоночнику, от чего у биоробота происходило короткое замыкание, он дрыгал всеми конечностями и вопил одно и то же: «Сдавайся, русс, ты покойник!» Впоследствии их усовершенствовали, скрестили с клонами, так что нынешние биороботы и по эмоциональному настрою, и по утробным проявлениям ничем не отличались от аборигенов. В городах они занимались сбором информации (списывали с подкорки), и, в принципе, даже длительный контакт с биороботом был неопасен, но, естественно, до определенного предела. Фирмы–производители этих тварей, дабы избежать лишних потерь (штука–то дорогая), снабдили их мини–аннигиляторами, которые включались автоматически при малейшей угрозе разрушения микросхем. В этом смысле особенно нежелателен был половой контакт с биороботом–самкой, от коего самый смышленый туземец не был застрахован. Изготовители для куража придавали своим изделиям облик самых неотразимых супергерлз…

— Нет, нет, — успокоил полковник Улита, — это совсем не то, что ты подумал, отрок. Обыкновенная подзарядка.

— Люди так не подзаряжаются.

— Нужда заставит… последствия операции, — смущенно признался полковник. — Трансплантация жидких кристаллов в мозг.

— И где вам ее сделали? В соседней избе? Егорка оперировал?

Старик, покряхтывая, взобрался обратно на полати, обратил на него незамутненный, как у младенца, взор.

— Ты вправе усомниться, отрок, но ты еще ничего не знаешь.

— Что я должен знать? По–моему, господин Улита, вы водите нас за нос. Зачем? Мы и так в вашей власти.

— Как не стыдно, Митька?! — вспыхнула Даша.

Старик успокоительно поднял палец.

— Вспомни изотопную ловушку, Митя. По–твоему, ее тоже сделали в соседней избе? Хорошо ли, худо ли, но мы не дикари, хотя стараемся, когда можно, жить по старинке, в единении с природой и по заветам предков. Давай вернемся к этому разговору через несколько дней. Сейчас грустное сообщение, дети мои. На какой–то срок вам предстоит расстаться.

Молодые люди переглянулись.

— Как это расстаться? — пролепетала Даша. — Я не могу без Мити, — и в подтверждение повисла у него на руке.

— Ничего страшного, — уверил полковник. — Поживешь с женщинами, переймешь наши обычаи, даст Бог, покрестим тебя… Аты, отрок…

— Нет! — завопила «матрешка» и внезапно бросилась на старика, выставив руки с растопыренными пальцами. Немного не добежала, что–то словно ударило ее сзади под коленки: она перегнулась и рухнула лбом в половик.

Митя как сумел объяснил поведение подруги.

— Она в «Харизме» работала, у нее стойкий эмоциональный крен. Пощадите, господин Улита. Это не бунт.

— Не беспокойся, ничего худого не случится. — Старик щелкнул пальцами, в комнату вошли две пожилые бабки крупного телосложения в серых, под брови, одинаковых платках и, кажется, с одинаковыми лицами, как у близняшек. Ни слова не говоря, одна взвалила обеспамятовав- шую «матрешку» на плечо, вторая облобызала руку Улиты.

— На Белое подворье, — напутствовал полковник. — Кликните Устину–печальницу. Пусть побеседует с ней подольше. После к работе приставьте.

— Будет сделано, батюшка, — отозвались хором бабки, и первая ухитрилась поклониться даже с ношей на плече.

— С тобой, Митя, проще, — обратился к Мите старик, потряхивая серебряной аурой, как длинным козырьком. — Не хочешь открыться, твое дело. Но прежде чем стать на довольствие, придется искус пройти.

— Какой искус? — взмолился Митя. — О печку башкой? Отдохнуть бы да пожрать с дороги.

— И пожрешь, и отдохнешь, но не сразу. Искус легкий, необременительный. Испытание огнем. Для дружинника — детская забава. Кровь у тебя плохая, Митя, микроб в ней импортный. Повечеру запалим святой огонь и на виду у честного люда шагнешь в костер. Хватит духу?

— Лишь бы у вас ума хватило, — дерзко отозвался Митя. У него на душе стояла черная муть. Заполошный голос «матрешки», ее отчаянное «Неет!» звенело в ушах. Он стыдился показать свою слабость Улите. Чувствовал себя так, будто могучие бабки вырвали у него печень и унесли с собой.

ГЛАВА 18

ПАШИ ДПИ

ПРЕДЪЯВЛЕНИЕ СЧЕТА

«Из школьной хроники. Ленчик Оболдуев староста 7‑го «Б». Зачатки общественного темперамента. Его любят учителя, ему беспрекословно подчиняются одноклассники, за исключением Васьки Кутепова. Васька — хулиган, бузотер, плохой мальчик пролетарского происхождения. Родители: отец — слесарь, алкаш, мать — поломойка, алкашка, при случае промышляет проституцией, но украдкой. Времена дикие, коммунячьи, проституция под официальным запретом. Правда, под давлением прогрессивной западной мысли разрешены аборты. Любовь к Оболдуеву учителей отчасти объясняется высоким положением его отца: Оболдуев–стар- ший — крупный министерский чиновник (впоследствии инструктор ЦК партии). Несколько попыток образумить хулигана Кутепова, неудачные. Васька избивает двух девочек, подкладывает учителю физики в портфель дохлую крысу, грозит самому Ленчику оторвать ему все яйца. Частичное исполнение угрозы: побои в туалете. У Ленчика Оболдуева выбиты два зуба. Стойкий интеллигентный мальчик никому не жалуется. Пробует еще раз договориться с хулиганом по–хорошему. Объясняет, что его могут отчислить из школы и тогда ему прямой путь в колонию. Вторичные побои на заднем дворе школы. Побои сопровождаются глумом. Для расправы над отличником и старостой хулиган приглашает двух уличных дружков, и они втроем мочатся в ранец Оболдуева. Ленчик огорчен. Его самолюбие страдает оттого, что он ничем не может помочь озорнику. Виноваты гены, среда. Наконец он испытывает последнее средство. Просит Кутепова задержаться после уроков и предлагает сделку. За каждый день, проведенный в школе без замечаний, рубль премиальных. Кутепов, думая, что над ним издеваются, пытается выбить Ленчику глаз. Это ему не удается. Ленчик выдает аванс — пять рублей, сразу за пять дней вперед. Хулиган ошеломлен. Что ж, можно попробовать, бормочет, растроганный. Начинает понимать, как ошибался в «папином сыночке», возможно, впервые сталкивается с человеческой добротой и бескорыстием. Ему тревожно. «Тебе–то, гаденыш, зачем это нужно?» Ленчик отвечает уклончиво: дескать, честь класса и прочее такое. Он верит, что в глубине души Кутепа хороший, смышленый мальчик и может учиться на одни пятерки. Сделка заключена. В отпетом хулигане начинается процесс духовного возрождения, катарсис. С помощью Ленчика он постепенно изживает свои недостатки: садизм, коварство, онанизм, склонность к надругательству над святыми для каждого пионера понятиями. К седьмому классу они лучшие друзья. Кутепов становится его телохранителем и слугой. Побеждает на районной олимпиаде по математике…»