Сказки Бернамского леса (СИ) - Ершова Алёна. Страница 52

Корвин облегченно выдохнула и засеменила вслед филиду. Ворон взвился и умчался в глубь леса. Беспокойство резануло сейдкону, но здравый смысл успокаивал: мол ничего с дикой птицей в лесу не станется.

Шли молча, но чем ближе была башня, тем сильнее нарастала тревога. Несколько раз Корвин останавливалась, и Трейлу пришлось взять ее за руку. Корвин показалось, что тот беспокоится и поэтому держит, крепче чем положено, а еще торопится, поэтому идет, быстрее, чем следовало. Хотя откуда ей знать как оно должно. Хотела было позвать Кам, но потом одернула себя. Своим умом надо жить, а не к сиде бегать по любому поводу. Хотя чем дольше длилось их соседство, тем сложнее становилось отделять собственное я, от чужого.

Старая башня, предстала перед ними неожиданно. Казалось, каменный исполин сам настиг их. Каменная крошка от обвалившихся стен шуршала под ногами, кое где уступая место замерзшему мху. Подошвы ботинок скользили, но Трейлл не позволял упасть. Уверенно волоча ее вперед. Наконец они оказались в центральной зале развалин. Перед Корвин открылась ужасная картина. На полу, громоздились уродливые кучи из обгоревших костей, одежды и расплавленных украшений. От куч, черными ранами тянулись полосы к пустому центру. Сейдкону затошнило. Она отступила на шаг и увязла в чем-то липком. Дернулась, но ноги словно приклеились к полу. Огляделась и с ужасом обнаружила, что от костяных куч к ней тянутся белесые щупальца.

— Трейлл! — Корвин рванула одно из них. Но не тут-то было. Путы держали крепко.

— Я тут, дорогая, — филид вышел из-за разрушенной колонны, и на лице его играла победная улыбка, — Знаешь, что было самым сложным, любовь моя? По условиям ритуала, ты должна была прийти сюда сама. По доброй воле…они все должны были прийти сюда сами.

XII

Корвин показалось, что она тонет. Трейлл шевелил губами, словно рыба, размахивал руками, что-то чертил, а ей не хватало воздуха. Легкие сдавило, казалось, даже ребра вот-вот лопнут. От той тяжести, что упала на грудь. Как так? Он же спас ее, защитил, оберегал. Или это все игра, притворство, обман зрения. Ладно она не разглядела, но сида? Не ужели и ее чутье не подсказало.

«Кам! Кам!» — Корвин с трудом вдохнула холодный колючий воздух. На выдох сил уже не хватило. Из глаз полились слезы.

«Мы ошиблись, моя девочка, — прозвучал отстраненный голос сиды, — Я ошиблась. Позволила тебе поверить. Теперь уже поздно, прости».

«Какое поздно⁈ Куда поздно? Ты готова тут помереть на радость ему? Конечно, тебе не страшно, ты уже умирала и знаешь каково это. А я нет. Я не хочу. На помощь!!!»

Мысленный крик Корвин прорвал пелену тишины, воздвигнутую Трейлом. Согнал с сухой ели стаю ворон и отвлек филида от приготовлений.

— Не трать силы, дорогая. Здесь некому тебя услышать.

Корвин забилась в путах.

«Он прав, — Кам говорила тихо и устало, — не трать силы, эту сеть не снять. Жаль, что я не интересовалась магией филидов раньше. Лучше оставь их на последнее проклятье. Я покажу тебе… все покажу. И знаешь, Корвин, второй раз умирать страшнее, чем в первый. Ведь ты точно знаешь, что ждет тебя за гранью. Прощай. И спасибо. Это была прекрасная осень».

Кам отпустила себя и позволила своему сознанию окончательно раствориться в душе Корвин. И та приняла все, что отдали ей, смешала человеческую сущность с сущностью сиды нечестивого двора. Узрела снежные фьорды, борьбу за внимание кровавой Морриган, предсказание спаконы, пророчащее ей корону, и холодную ярость в материнских глазах. Путь на запад, Лесного Царя не желавшего пускать ее в свои земли, и вынужденный принять помощь. Война с людьми, в которой она лезла в самое пекло. С одной лишь целью, что бы раны телесные заглушили боль от душевных. Дочь, появившаяся на свет только потому, что два сильных туата решили, что хотят получить продолжение себя. Продолжили… какой он был, этот Гриниан, хранитель зимнего солнца? Кам не помнила его глаз. Ей снились другие. Глаза насильника и мужа. Глаза короля людей, который поступил как должно, но не как правильно. Долг и правда вообще редко идут рядом… да она стала королевой. Королевой людей, которых презирала. Она не пожелала простить своего короля, не смогла переступить через гордыню, и не посмела проклясть того к то был виновен в ее горестях. Отыгралась на ребенке. Чужом, ненужном. Человеческом детёныше, вышедшем из ее чрева. Символе позора. Виновен ли был он? Нет. Но Кам не думала тогда об этом. Только перерождение в исковерканном теле пятнадцатилетней девчонки, заставило ее понять весь ужас сотворенного. Дети не должны отвечать за поступки родителей. Ребенок не виновен в том, что его отец тебе враг. И если у тебя не хватает сил мстить сильному, не смей обрушивать свой гнев на слабого. Магия тебе не простит этого. Потому после смерти Кам не попала на Яблоневый остров, не открыла глаза в теле младенца. Нет, ее дух просто вылетел из изломанного тела, как пыль вылетает из старого матраса, а после смешался с пеплом из погребального костра. Она прорастала травой, она проливалась дождем. Она желтела пыльцой на лапах пчел. Ее носило по земле, било о деревья, топило в воде и нигде не оставляло даже на мгновенье. Ветер, личный палач и мучитель трепал ее, шелушил, как девки треплют лен, превращая грубые стебли в тонкую золотистую нить. Как она злилась, когда попала в тело несчастной девчонки, как билась о стены новой клетки, пока не поняла, что пытается сломать собственный дом. Пока не осознала, что получила наконец то, о чем уже и мечтать не смела — перерождение. Глупая, старая сида, почему все мудрые мысли посещают твою голову так поздно? Вот и с колдуном ты ошиблась. Разве ты учуяла в том злополучном узле знакомую силу? Нет. Так почему же решила, что это грубая пародия на магию дело рук твоего сына? Ты, отдавшая ему свою кровь и свой сейд, неужели предположила, что он будет так бездарно применять его…да и магия… ее невозможно увеличить за счет силы других существ. Эти несчастные мертвы, и их дух напитал Бернамский лес, но никак не Трейлла Денинсона.

— Что ты делаешь? — Корвин вытерла о плечо слезы. Сознание Кам смешалось с ее собственным, как молоко смешивается с травяным взваром, образовав нечто новое. Она подумает об этом потом, конечно, если это самое «потом» наступит. А пока надо всеми силами попытаться спастись.

— Ты наконец перестала лить слезы и решила включиться в процесс? — Трейлл не прекращая выводить странный рисунок вокруг останков несчастных ведьм поднял насмешливый взгляд на свою пленницу, — Что ж, стремление познать магию в любой ситуации, похвально. У нас есть немного времени. Ты слышала когда-нибудь о ритуале вызова КэтШи?

Корвин несколько раз удивленно моргнула, а потом не выдержала и расхохоталась. Громко, заливисто до хрипоты. Филид не ожидавший подобной реакции резко выпрямился.

— КэтШи? Дух первой ведьмы? Ты серьезно? Это сказки для непослушных детей. Магия не передается от одного разумного к другому. Ты зря убил этих несчастных.

— Не зря! — Трейлл подскочил, словно ужаленный, — Я нашел древний фолиант, в котором написано, что КэтШи не ведьма, а фомора и она может наделить силой того, кто принесет ей в жертву двенадцать сидов. Я искал тех, у кого наследие дивных сильно. Ты последняя. Я долго сомневался, но, когда этот глупец, Грэгор рассказал, что видел перья на твоем лице, стало понятно, что именно тебя не хватало для завершения ритуала.

— Совершенно бесполезного ритуала. Ши — это название мира, из которого пришли туаты. Не фоморы. Твой фолиант лживая подделка, и сейдоны погибли почем зря.

— Вот и проверим, не долго осталось.

— Боюсь вас огорчить сэр, — в проеме возник незнакомец с влажными вьющими волосами. Прошелся вдоль пентаграммы, опрокидывая носком ботинок сальные свечи, — Но сейдкона права, вам попался фолиант с неверным переводом. Речь шла о двенадцати ипостасях, которые могла применять сейдкона, о ее силе и о дарах, что она принесла первым жителям этого острова. Ее отец действительно был фомором, но это, знаете ли, нормально для древних туатов. — Последняя свеча покатилась, закоптила и погасла. Гость принялся небрежно размазывать края пентаграммы. Трейлл Денинсон в слепом бешенстве бросил заклинание из арсенала филидов, то которое было способно сжечь колдуна в белый пепел. Незнакомец вспыхнул водяными брызгами и исчез.