Час гончей (СИ) - Блум М.. Страница 55
Всю жизнь она завидовала кузине — ее красоте, богатству, замужеству. Даже на сделку с Темнотой пошла, чтобы избавиться от этой суки. И вот итог: проклятие высушило ее до дна, а графа удалось завлечь. Правда, мужчиной он оказался мнительным, так что скоро последовал за первой супругой. Оставалась только девчонка. О, кто бы знал, сколько раз Миледи жалела, что не устранила проблему сразу. Но тогда она решила не привлекать внимания, дать ребенку немного подрасти, и потом что-нибудь внезапно случится. Это же дети — с ними всегда что-нибудь внезапно случается. А ее взяли и похитили.
Поначалу графиня даже радовалась — сама бы приплатила похитителям, лишь бы не возвращали. Но время шло, а предложений по выкупу не поступало. И чем дольше, тем сильнее она нервничала, опасаясь, что однажды девчонка вернется и потребует свое. Так на ее пороге и появился Барабун. Вышел на след врача почившей кузины, который принимал у той роды, и сказал, что решил проблему. Но, как оказалось, ни хрена он не решил!.. Шкатулка с драгоценностями с яростью полетела в стену. Кольца и серьги рассыпались по полу, и тут же дверь робко приоткрылась.
— Ваше Сиятельство, — растерянно заглянул к ней дворецкий, — к вам князь Вяземский…
— В такую рань? — поморщилась она, торопливо приглаживая волосы. — Ладно, пусти!
Этого-то зачем принесло? Оправив помявшуюся одежду, графиня натянула улыбку и вышла в гостиную. Князь, сидевший в кресле, поднялся ей навстречу.
— Лев Алексеевич, чем обязана визиту? — проворковала она, протягивая руку для поцелуя.
— Испачкались? — участливо поинтересовался он, кивая на красную крошку на кончиках ее пальцев.
Держать улыбку с каждой секундой становилось все сложнее.
— Одна безделица сломалась, — отозвалась Миледи, вытирая руки салфеткой. — Пустяк.
— Куда-то собираетесь? — спросил Вяземский, глядя на одну из сумок, брошенную в углу.
Графиня медленно перевела дыхание. Не сказать. Не выдать. Не создать сомнений… Тебе-то, к черту, какая разница, куда она собирается?
— Что вы, — снова растянула губы она, — готовлю вещи для бедных.
— Всегда восхищался вашим милосердием, — заметил князь.
В висках начало рвано стучать. И что, пришел в такую рань, чтобы сказать это? Чувствуя, как подступает злость, женщина вдруг сообразила, что в спешке забыла надеть линзы, и торопливо отвела глаза.
Не выдать. Не создать сомнений.
— И вашей любовью к детям, — добавил Вяземский, — я тоже всегда восхищался. Кстати, спасибо за подарок. Хотел вам вернуть.
С этим словами он вытащил из портфеля маленькую сломанную детскую юлу. В голове словно взорвалась вспышка. Эту игрушку графиня помнила отлично — ведь именно эту игрушку она подарила его сынку. Мальчишка должен был ее случайно сломать, а потом также случайно сдохнуть, но из-за вмешательства Волкодава не сдох.
— Один вопрос, Лена, — сухо спросил князь, — зачем? Мы же столько лет были друзьями.
Она медленно подняла на него глаза. Ну как можно быть таким богатым и при этом таким наивным? Просто бизнес — ничего личного. И какой-то сломанной игрушкой ничего не докажешь.
— Знаешь, в чем твоя проблема, Лева? Ты слишком сентиментален.
— Я бы на твоем месте не торопился с выводами, — отозвался он.
Дом будто содрогнулся от хлопанья дверей и топота ног, и в гостиную, оттерев дворецкого, влетели сотрудники Синода в белоснежных кителях с большими голубыми крестами на плечах.
— Госпожа Белецкая, Елена Игоревна, — сообщил зашедший следом за ними чинный пожилой мужчина, — вы задержаны по подозрению в причинении вреда при помощи Темноты семейству Вяземских.
На пару мгновений Миледи даже растерялась. Что, к ней заявился сам Шувалов — лично? Глава спецподразделения Синода? Он же участвует только в задержании самых опасных преступников…
Графиня медленно вдохнула и выдохнула, и это помогло унять разбушевавшуюся внутри Темноту. Не сказать. Не выдать… Да и что у них на нее есть?
— Как вы посмели, господа, — холодно произнесла она, — так бесцеремонно ворваться в мой дом! Лев Алексеевич, — хозяйка повернулась к князю, — не ожидала от вас такого. Не понимаю, что происходит, но доведу этот скандал до сведения императора!
— Также, госпожа Белецкая, — невозмутимо продолжил Шувалов, — вы задержаны за препятствование правосудию и преступный сговор с Дементием Захаровым, также известным, как Барабун. До окончания следствия в виду особенности обвинения вы будете находиться в узилище Синода.
— Вы же понимаете, что это ошибка, — сложив руки на груди, отчеканила Миледи.
— Если ошибка, мы обязательно разберемся. А сейчас, прошу, пройдемте с нами.
— Доказательства у вас есть?
— Есть свидетельство.
— Свидетельство без доказательств, — победно оглядела она всех присутствующих, — это поклеп, господа!
В тишине дома снова раздались шаги, и в гостиную неспешно вошел мессир Павловский.
— Ах, — прищурилась графиня, — так вот кто источник этого грязного свидетельства. Хотите очернить меня, мессир?..
— Доброе утро, Елена Игоревна, — абсолютно по-светски улыбнулся я. — Или лучше назвать вас Миледи? Наверное, тяжело столько лет скрывать свою суть. Но, признаю, вы отличная актриса.
Актриса она и правда была отменная — маска светского высокомерия не дрогнула на лице даже сейчас, лишь в глубине глаз яростно мелькнула Темнота. Однако этим еще ничего не доказать.
— Ваше слово против моего, мессир, — сухо отозвалась Белецкая. — Кто в свете вы и кто в свете я. Может, и заявление в Синод на меня тоже подали вы?
— Нет, — раздался от двери женский голос, — заявление подала я.
А вот сейчас маска буквально стекла с лица графини. Вытаращив глаза и приоткрыв рот, она уставилась на вошедшую следом за мной Ульяну.
— И в гости к вам пришла я. Тетя, - добавила Уля. — Или к себе? Кому это все принадлежит?
Тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, ведьма снова взяла себя в руки.
— И что это вообще доказывает? Заявилась сюда какая-то девица!
— Также, госпожа Белецкая, — продолжил Шувалов, — вы задержаны по подозрению в убийстве графа Белецкого и его первой супруги. И покушении на госпожу Павловскую…
— Да у вас нет доказательств! — не выдержав, повысила голос Миледи. — Только слова!
— Слова, — согласился я, — и ваша кровь.
И бросил ей под ноги документ, скрепленный ее алым отпечатком, который был обнаружен в кармане ее ранее неуловимого подельника.
— Так что вас больше никто не защитит. Даже ваша репутация.
Несколько мгновений графиня молча смотрела на собственный кровавый отпечаток, а затем в ее глазах вспыхнула густая черная ярость, которую она уже не сдерживала или попросту не могла сдержать.
— Что ты думаешь, — рявкнув, повернулась она к Уле, — что тебе удастся хоть что-то у меня забрать⁈
Вскинув руку, ведьма отправила Темноту в сторону девушки. Но при чем здесь это «забрать»? Мы здесь для того, чтобы отдать. Не желая больше хранить чужое, я бросил прямо в ее Темноту залитый чернотой хрустальный шар. Две силы встретились, и тонкие стенки треснули. Воздух наполнился бешеным шипением, когда из хрустальной темницы вырвалось наружу огромное черное облако и накинулось на графиню. Проклятие наконец встретило того, кто его послал, и жадно поглотило свою хозяйку, словно затолкав ее в непроницаемый темный мешок. Крики и вопли длились всего пару секунд. После чернота бесследно развеялась, а на пол осыпалась горстка праха — больше от Миледи не осталось ничего.
«больше душ…» «больше силы…» — привычно прошептала мне Темнота.
Да кушай на здоровье, моя хорошая. Некоторых людей совсем не жалко — потому что они никогда и не были людьми.
Сотрудники Синода торопливо склонились над останками ведьмы, а их глава повернулся ко мне.
— Мессир Павловский, — сказал он, пожимая мне руку, — не знаю как, но вы раз за разом делаете невозможное.