Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 (СИ) - Шульман Нелли. Страница 25

– Надо потом побаловать их пирожными, лимонадом… – Наташа остановилась на ступенях почтамта, – но можно и сейчас туда зайти. Посмотрю, какие торты свежие, выпью кофе, с эклером… – улыбаясь, она направилась по улице Куйбышева на север, к музею.

По взлетному полю куйбышевского военного аэродрома гуляла метель. Яркие лучи прожекторов выхватывали из вихрей снега очертания новейшего, пассажирского, реактивного самолета, ТУ-104. Генерал Журавлев понятия не имел, что армия использует эти машины. Насколько знал Михаил Иванович, испытания ТУ-104 закончились только прошлым летом. Самолеты еще не выпустили на регулярные рейсы.

Он стоял с чашкой кофе в диспетчерской, наблюдая за въехавшим на поле, в сопровождении двух милицейских машин, воронком:

– Ясно, что армии нужны быстроходные самолеты, а на истребителе такой груз не увезешь… – Журавлев получил радиограмму из куйбышевского обкома партии, находясь на уединенном, будущем полигоне, на границе Астраханской области и Казахстана. Бюро просило его, не заезжая домой, проследить за отправкой груза Z по назначению. Самолет Журавлева приземлился в Куйбышеве час назад. Позвонив в психиатрическую лечебницу, он услышал, что груз готов к транспортировке:

– В связи с новыми обстоятельствами… – покашлял профессор Лунц, – санитарной машине придана дополнительная охрана… – о новых обстоятельствах Журавлев тоже узнал из радиограммы. Вчера, у себя на квартире, была арестована медицинская сестра, работавшая в психиатрической больнице:

– Кто-то прислал анонимку, сообщил, что она тайная верующая. Она готовила побег этой самой Зои Карнауховой… – Журавлев, понял, что, может быть, в последний раз произносит настоящее имя девушки:

– Отныне и навсегда, во всех документах, она превратится в Z… – генерал, впрочем, считал, что Зоя долго не протянет:

– Ее запрут в каком-нибудь особом госпитале, где она тихо скончается… – по словам Лунца, после непонятного эпизода возбуждения, больная опять впала в кататонию:

– Она не двигается, не говорит, не выпускает иконы, – Журавлев вздохнул, – понятно, что мы никогда больше о ней не услышим… – из воронка выгружали закрытые носилки.

Бывшие коллеги, из местной госбезопасности, сообщили Журавлеву, что, кроме ареста медсестры, милиция начала проверки на улице Чкалова и в прилегающих переулках:

– Они будут раскручивать дело, искать сообщников медсестры, среди прихожан городских церквей… – Журавлев не сомневался, что никаких сообщников у пожилой женщины нет:

– Она сама тоже виновата только в том, что ходила в храм, и молилась… – носилками занялись прилетевшие на ТУ-104 солдаты, в форме внутренних войск:

– Врач там имеется, – Журавлев прищурился, – интересно, куда ее везут… – он понимал, что никогда этого не узнает. Допив кофе, он прислонился лбом к холодному стеклу:

– Но, как сказал первый секретарь обкома, Москва не потерпит нерасторопности. Они хотят устроить процесс верующих, в преддверии областной партийной конференции… – Журавлев бросил взгляд на отрывной календарь, на стене диспетчерской:

– Шестое января. День рождения героини французского народа, борца с самодержавием, Жанны Д’Арк… – генерал подумал:

– О Жанне тоже говорили, что она сумасшедшая. Она заявляла, что видела ангелов и Бога, что призвана свыше, для своей миссии. Сейчас ее бы сгноили в клинике для умалишенных, а тогда отправили на костер… – Журавлев предполагал, что и Зоя, не моргнув глазом, пошла бы в огонь, за веру:

– И медсестра, пока молчащая, тоже не дрогнет… – на поле разворачивался ТУ-104. Журавлев подавил желание поднять трубку телефона и связаться с пилотами:

– Бесполезно, никто меня не послушает. Я не рискну должностью и семьей ради разговора с сумасшедшей. Тем более, она и не разговаривает… – Михаил Иванович хотел выяснить что-то о графине Марте:

– Чушь, суеверия, – рассердился он, – Зоя ничего о Марте не знает, и не узнает. Я только напрасно потеряю время… – он переждал знакомое, тоскливое чувство, внутри:

– Оставь, графиня Марта, скорее всего, давно мертва. Наша Марта похожа на нее, вот и все… – красные огни реактивного самолета пропали во тьме. Ветер бросал в окно диспетчерской мокрые хлопья снега. Журавлев вспомнил:

– Марта грустит, при такой погоде. Странно, она должна была привыкнуть к ненастью, на севере… – надев штатское пальто, с меховым воротником, он набрал трехзначный номер военного гаража: «Подавайте мою машину».

Серебряная ложка опустилась в чашку со свежей ряженкой. Уютно пахло овсянкой, сваренной на сливках, румяным беконом, поджаренным хлебом.

По воскресеньям Журавлевы завтракали с детьми. В полукруглом окне ротонды виднелся белый лед, на широкой Волге. Ветер трепал алые флаги, украшавшие фонарные столбы, на гранитной набережной.

Марта, в домашнем, синем платье, с аккуратным фартучком, одной рукой орудовала ложкой. Девочка перелистывала тяжелый том Большой Советской Энциклопедии, на крахмальной скатерти.

Вчера вечером, когда генерал Журавлев вернулся из командировки, Маша, за семейным чаем, играла на фортепьяно. Наталья заметила:

– Марта, преподавательница говорит, что у тебя тоже хороший слух. Может быть, ты начнешь учиться музыке… – девочка насупила высокий лоб:

– Только не на фортепьяно, мама Наташа. Я почитаю энциклопедию, выберу инструмент… – Наташа надеялась на скрипку или виолончель:

– Будет очень красиво, семейный дуэт… – облизав ложку, Марта помахала ей:

– Нашла! Я буду играть на терменвоксе… – девочка прочла:

– Управление звуком инструмента происходит в результате свободного перемещения рук исполнителя, в электромагнитном поле, вблизи двух металлических антенн… – Марта, изящно, отпила какао:

– Изобретатель инструмента, товарищ Термен, встречался с Владимиром Ильичом. Товарищ Ленин предложил, чтобы кремлевские куранты тоже управлялись электромагнитным полем… – зеленые глаза девочки заблестели:

– Представляете, Владимир Ильич сам играл на терменвоксе… – с Владимиром Ильичом было не поспорить, но Наталья вздохнула:

– Где нам взять такой инструмент, милая… – Марта, небрежно, отозвалась:

– Я сама его построю, разумеется. Интересно, где сейчас работает товарищ Термен…

Генерал Журавлев отлично знал, где трудится бывший зэка Термен, переехавший из нью-йоркской студии на Лубянку, а оттуда, на Колыму. Термена, обеспечивавшего легальную крышу для резидентуры советской разведки в Нью-Йорке, арестовали в тридцать девятом году, отозвав его в СССР. Инженеру и музыканту вменяли в вину подготовку убийства Кирова:

– Якобы группа астрономов из Пулковской обсерватории собиралась поместить фугас в маятник Фуко, в Исаакиевском соборе… – Журавлев поморщился, – Термен должен был удаленно взорвать заряд, при визите Кирова. Редкостная чушь… – Термен, получивший десятку, начинал на Колыме бригадиром:

– Но Берия быстро выдернул его из лагеря и отправил в шарашку… – до сорок восьмого года Термен работал с зэка Королевым, проектируя беспилотные летательные аппараты:

– Он остался в шарашке, то есть в конструкторском бюро, на добровольных началах. Надо организовать его встречу с Мартой, пусть дает ей уроки… – Термен, получивший Сталинскую премию за свои изобретения, занимался созданием подслушивающих устройств.

Генерал Журавлев улыбнулся:

– Я уверен, что товарищ Термен отдает все силы советской науке… – он бросил взгляд на бледное лицо старшей дочери:

– Машенька выглядит усталой, несмотря на каникулы. Надо взять выходной, отправиться с детьми в лес, походить на лыжах. Саша через три дня улетает в Ленинград… – Журавлевы обещали суворовцу навестить его на Первое Мая:

– Девочкам понравится в городе, – довольно подумал генерал, – сводим их в Эрмитаж, в Русский Музей, посидим в «Севере». Марта обрадуется, она увидит маятник Фуко…

Маша не могла слушать болтовню о терменвоксе или предстоящей экскурсии в художественный музей. Вчера, увидевшись с Иваном Григорьевичем в многолюдной вокзальной столовой, она узнала, что органы, как называл их старик, арестовали матушку Веру: