Сказка - Кинг Стивен. Страница 112

«Я знаю его слабость, — сказал Йота. — Однажды он меня победил, но я извлек из этого урок».

Чему же он научился?

Я воспроизвел бой (если это можно так назвать) в камере Глаза: блестящий молниеносный удар кролика [232] в горло. Ведро катится по полу, Кла поворачивается посмотреть, а Янно — ныне покойный Янно — говорит: «Если ты убил его, ты дорого за это заплатишь». Глаз поднимается и бредет к своему тюфяку, в то время как Кла наклоняется поднять ведро. Может быть, думая ударить им Глаза, если тот попробует напасть.

Если там и был какой-то урок, я его не видел.

Когда закончился третий сет, вошел Перси, толкая перед собой тележку. Его сопровождал Аарон. Запахло жареной курицей, которая при других обстоятельствах показалась бы мне соблазнительной, но не тогда, когда это могло стать моей последней трапезой.

— Ешьте досыта, детки! — воскликнул Аарон. — Чтобы потом не сказали, что вас плохо кормили!

Большинство из тех, кто выиграл свои дневные поединки, жадно хватали мясо с тележки. Те, кому еще предстояло сражаться, отказались — за одним исключением. Кла схватил с тележки Перси половину курицы и вгрызся в нее, не сводя с меня глаз.

Удар.

Йота на камнях камеры.

Катящееся ведро.

Глаз плетется к своему тюфяку, держась за горло.

Кла поворачивается, чтобы посмотреть на ведро.

Что там было такого, что Йота видел, а я упустил?

Тележка подъехала ко мне. За Перси наблюдал Аарон, так что приветствия не было. Потом Док Фрид застонал, перекатился на бок, и его вырвало на пол. Аарон, повернувшись, указал на Каммита и Бендо, сидящих бок о бок на соседней скамейке.

— Ты и ты! Уберите эту дрянь!

Я воспользовался этим, чтобы поднять руку со сжатыми вместе большим и указательным пальцами и пошевелить ими в жесте, означавшем письмо. Перси едва заметно пожал плечами — может быть, показывая что понял, а может, прося меня прекратить, пока не увидел наш страж. Когда Аарон снова повернулся к нам, я уже брал с тележки кусок курятины и думал, что понимание или непонимание Перси не будут иметь никакого значения, если Кла убьет меня в финальном поединке этого дня.

— Это последний твой обед, детка, — сказал мне этот громила. — Насладись им как следует.

«Пытается вывести меня из себя», — подумал я.

Конечно, я знал это и раньше, но мысли о том, что он сделал, привлекли к этому мое внимание, сделали конкретным. Слова обладают немалой силой, и в этот раз они открыли что-то внутри меня. Какую-то дыру, может быть, даже колодец. Наверное, это было то же, что открылось во время моих гнусных проделок с Берти Бердом и конфликтов с Кристофером Полли и гномом Питеркином. Если я и принц, то, конечно, не из тех фильмов, которые заканчиваются тем, что скучный красивый блондин обнимает такую же скучную принцессу. В моих скрытых под грязью светлых волосах не было ничего красивого, и моя битва с Кла тоже не будет красивой. Краткой, но никак не красивой.

Я подумал, что не хочу быть диснеевским принцем. К черту все это. Если я и должен быть принцем, то темным.

— Перестань пялиться на меня, засранец, — сказал я.

Его улыбка сменилась выражением недоумения, и я понял почему еще до того, как бросил в него свою куриную ножку. Потому, что слово «засранец» вышло из этого колодца, было сказано по-английски, и он его не понял. Я не попал в него даже близко — ножка стукнулась об одно из ведер и упала на пол, — но он все равно дернулся от неожиданности и повернулся на звук. Эрис рассмеялась. Он повернулся к ней и вскочил на ноги. Его ухмылка превратилась в злобную гримасу.

— Не-не! — крикнул Аарон. — Прибереги это для поля, детка, или я тебя так изобью, что ты не сможешь драться, и Чарли объявят победителем по умолчанию. Губителю Летучих это не понравится, но я сделаю так, что тебе это понравится еще меньше!

Недовольный и угрюмый, явно выведенный из себя, Кла вернулся на свое место, сердито пялясь на меня. Настала моя очередь ухмыляться. Я тоже чувствовал злость, и это было хорошо.

— Я собираюсь надрать тебе зад, милый, — сказал я.

Смелые слова. Потом я мог бы пожалеть о них, но когда они были сказаны, я почувствовал себя просто прекрасно.

Через некоторое время после обеда объявили четвертый сет. Снова было долгое ожидание, а потом с поля вернулись Дабл, Стукс и последним Куилли. У Стукса кровоточила щека, разрезанная так сильно, что я мог видеть блеск его зубов, но он шел сам. Джая дала ему тряпку, чтобы остановить кровотечение, и он сидел на скамейке рядом с ведрами, пока белая ткань быстро становилась красной. Фрид расположился рядом, в углу. Стукс спросил, может ли Док что-нибудь сделать для его лица, но Фрид покачал головой, не поднимая глаз. Идея о том, что раненые должны были сражаться в следующем раунде, притом очень скоро, выглядела безумной — за гранью садизма, — но я не сомневался, что так и будет. Мерф мог бы убить вторую половину комедийного дуэта, если бы вышел против Стакса во втором раунде, Он легко уложил бы соперника, ударив его в плечо — или не в плечо, неважно.

Кла все еще смотрел на меня, но его ухмылка исчезла. Я думал, что его оценка меня как легкой добычи, возможно, изменилась, а это означало, что я не мог рассчитывать на его беспечность. «Он будет действовать быстро, — подумал я. — Как в стычке с Глазом». В моем сне Лия сказала: «Ты быстрее, чем думаешь, принц Чарли». Но на самом деле это было не так. Если, конечно, мне не удастся изобрести какое-нибудь устройство, управляемое злостью.

В пятом сете участвовали три пары: Бернд и Галли, маленький Хилт и большой Окка, Эрис и невысокий, но мускулистый парень по имени Виз. Прежде чем Эрис ушла, Джая обняла ее.

— Не-не, прекратите это! — сказал один из ночных охранников своим неприятным стрекочущим, как саранча, голосом. — Пошли!

Эрис ушла последней, но вернулась первой, с кровью, стекающей с одного уха, но в остальном невредимой. Джая подлетела к ней, и в этот раз остановить их объятия было некому. На время нас оставили в покое. Следующим вернулся Окка. После этого долгое время никто не появлялся. Наконец серый человек — но не Перси — внес Галли и положил на пол. Он был без сознания и едва дышал. Одна сторона его головы выше виска казалась вдавленной внутрь.

— Хорошо бы он стал следующим, — сказал Булт.

— Надеюсь, следующим будешь ты, — прорычал Аммит. — Такчтолучше заткнись!

Прошло еще немного времени. Галли вздрагивал, но так и не очнулся. Мне нужно было пройти через это. Я не мог уйти, поэтому сидел, зажав руки между коленями, как всегда делал на бейсбольных и футбольных матчах перед исполнением национального гимна. На Кла я не смотрел, но чувствовал, как на меня давит его взгляд.

Дверь открылась. Два ночных солдата встали по бокам от нее, Аарон и Верховный лорд прошли между ними.

— Последний матч дня, — объявил Аарон. — Кла и Чарли. Давайте, детки, топ-топ.

Кла сразу же встал и прошел мимо меня, повернув голову, чтобы одарить меня последней ухмылкой. Я направился следом, сопровождаемый взглядом Йоты. Он как-то странно отсалютовал мне, приложив руку не ко лбу, а к боковой стороне лица.

Я знаю его слабость.

Когда я проходил мимо Верховного лорда, Келлин сказал:

— Буду рад избавиться от тебя, Чарли. Если бы мне не требовалось тридцать два, я бы сделал это раньше.

Два ночных солдата шли впереди, за ними следовал Кла со слегка нагнутой головой и раскачивающимися по бокам руками, уже сжатыми в кулаки. Позади нас шли Верховный лорд и Аарон, его помощник. Мое сердце медленно и сильно стучало в груди.

Однажды он меня побил, но я извлек из этого урок.

Мы шли по коридору к ярким рядам газовых ламп, обрамляющих стадион. Шли мимо других раздевалок, мимо комнаты со снаряжением.

Удар. Йота падает. Ведро катится, Йота плетется к своему тюфяку, Кла поворачивается, чтобы посмотреть на ведро.