Сказка - Кинг Стивен. Страница 79

— Ладно, Радар, пора ехать. Как ты думаешь?

Я положил ее в корзину, а потом подоткнул вокруг нее сложенное одеяло. Клаудия велела не уходить отсюда до первого звонка, но с монархами, расположившимися вокруг, я чувствовал себя достаточно безопасно. Усевшись в седло, я начал медленно крутить педали по направлению к воротам в стене. Примерно через полчаса прозвучал утренний звонок — так близко к городу он казался очень громким. Монархи тут же взмыли вверх огромной черно-золотой волной, направляясь на юг. Я смотрел им вслед, жалея, что сам не могу отправиться тем же путем — к Доре, потом ко входу в туннель, а потом обратно в мой собственный мир компьютеров и волшебных стальных птиц, которые летают по воздуху. Но, как говорится в стихотворении, «ведь должен я вернуться в срок, и до ночлега путь далек» [186].

«По крайней мере, ночные солдаты ушли, — подумал я. — Вернулись в свои склепы и мавзолеи, потому что именно там спят такие существа, как они». Я никак не мог знать это наверняка, но я знал.

Мы добрались до ворот меньше чем за час. Я слез с трицикла. Облака над головой казались ниже и темнее, чем прежде, и я не думал, что дождь заставит себя долго ждать. Мое мнение, что серая стена была высотой в сорок футов, оказалось ошибочной. В ней было по меньшей мере семьдесят, а ворота выглядели просто титаническими. Они были облицованы золотом — наверняка настоящим золотом, а не краской, — и размером не уступали футбольному полю. Укрепленные на их поверхности балки клонились в разные стороны, но не от возраста и ветхости; я был уверен, что они специально образуют странные углы. Они заставили меня снова вспомнить Лавкрафта и его безумную неэвклидову вселенную монстров, всегда стремящуюся захватить нашу.

Но меня встревожили не только углы. Балки были сделаны из какого-то мутно-зеленого вещества, похожего на непробиваемое стекло, и внутри них, казалось, извиваются потеки какой-то черной жидкости или пара. От них у меня в животе появилось неприятное ощущение. Я отвел взгляд, а когда вернул его, черная дрянь уже исчезла. Но как только я повернул голову и посмотрел на балки краем глаза, она, казалось, тут же появилась вновь. У меня закружилась голова.

Не желая потерять то немногое, что я съел за завтраком, я посмотрел вниз на свои ноги. Там, на одном из булыжников, были выведены краской, которая когда-то была голубой, но теперь выцвела до серого, инициалы АБ. В голове у меня прояснилось, и когда я поднял глаза, то увидел только ворота, пересеченные этими зелеными балками. Их странные свойства показались мне похожей на компьютерный эффект из фантастического фильма. Но теперь этот эффект исчез; чтобы убедиться в этом, я постучал костяшками пальцев по одной из мутно-зеленых балок.

Я спросил себя, что будет, если я попробую произнести перед воротами имя Клаудии или Стивена Вудли. Они ведь тоже королевской крови, не так ли? Ответ был «да», но, если я правильно понял (но не мог сказать наверняка, поскольку никогда не был силен в распутывании родственных связей), только принцесса Лия была безусловной наследницей трона Эмписа. Или, может быть, трона Галлиенов. Для меня это не имело значения — главное, чтобы я смог попасть внутрь. Если имя не сработает, я застряну здесь, и Радар умрет.

Подсознательно глупый Чарли искал глазами домофон, какой всегда можно найти у дверей многоквартирного дома. Конечно, тут ничего подобного не было — только эти странные поперечные балки с чернотой внутри.

Я пробормотал: «Лия из Галлиенов».

Ничего не произошло.

«Может быть, это недостаточно громко», — подумал я, но кричать в этой тишине перед стеной казалось так же неправильно, как плевать на церковный алтарь. «Но тебе придется сделать это. За пределами города, наверное, это достаточно безопасно. Сделай это ради Радар».

В конце концов я не смог заставить себя крикнуть, но прочистил горло и повысил голос:

— Откройся во имя Лии из Галлиенов!

Мне ответил нечеловеческий скрежет, который заставил меня отступить назад и чуть не упасть на переднюю часть трицикла. Знаете поговорку: «Мое сердце ушло в пятки»? Мое, казалось, было готово вырваться из груди, убежать и оставить меня валяться там мертвым. Скрежет все не унимался, и я понял, что это звук какой-то титанической машины, запускающейся спустя годы или десятилетия простоя. Возможно, с тех самых пор как мистер Боудич в последний раз использовал эту местную версию «сезам, откройся».

Ворота дрогнули. Я увидел, как черные усики извивались и дергались в искривленных зеленых балках. На этот раз у меня не было никаких сомнений в их реальности; это было похоже на осадок во взбалтываемой бутылке. Скрежет механизмов сменился грохотом, и ворота начали сдвигаться влево по тому, что, должно быть, было огромной скрытой колеей. Я смотрел, как они скользят мимо меня, и головокружение стало хуже, чем прежде. Отвернувшись, я сделал, шатаясь, как пьяный, четыре шага к трициклу Клаудии и уткнулся лицом в его сидением. Мое сердце колотилось в груди, в шее, даже в висках. Когда ворота открывались, я просто не мог смотреть на их постоянно меняющиеся углы. Я думал, что потеряю сознание или увижу что-то настолько ужасное, что со всех ног убегу обратно тем же путем, которым пришел, бросив мою умирающую собаку. С закрытыми глазами я протянул руку, ухватившись за ее шерсть.

«Держись, — исступленно думал я. — Держись, держись, держись».

Наконец грохочущий гул прекратился. Еще один протестующий визг, и воцарилась тишина. Отворились ли, наконец, ворота — или упали, как молот на наковальню? Открыв глаза, я увидел, что Радар смотрит на меня, и понял, что в панике вырвал немалую прядь ее седеющей шерсти, но она не жаловалась. Может быть, потому что ей приходилось бороться с большей болью, но не думаю, что дело было в этом. Думаю, она поняла, что я нуждался в ней, и терпела.

— Ладно, — сказал я ей. — Давай посмотрим, что там.

Передо мной, за воротами, лежал обширный внутренний двор, выложенный плиткой. По обеим сторонам его возвышались остатки огромных каменных бабочек, каждая на пьедестале высотой в двадцать футов. Их крылья были отбиты и грудами лежали на полу двора, образовывая что-то вроде прохода. Я задавался вопросом, изображал ли когда-то, давным-давно, каждый из этих монархов (конечно, это были именно они) короля или королеву династии Галлиенов.

Скрежет раздался снова, и я понял, что ворота собираются закрыться. Может быть, имя Лии откроет их снова, а может и нет. У меня не было намерения выяснять это. Вскочив в седло велосипеда, я поехал внутрь, пока ворота с грохотом возвращались на прежнее место.

Резиновые колеса шуршали по плитам, которые когда-то были разноцветными, но теперь выцвели. «Все здесь становится серым, — подумал я. — Серым или этим болезненным мутно-зеленым». Бабочки, возможно, прежде тоже разноцветные, но теперь такие же серые, как все остальное, нависали надо мной, когда я проезжал между ними. Их тела были целы, но головы и крылья у всех разбиты. Это заставило меня вспомнить видео о том, как ИГИЛ уничтожает древние статуи, реликвии и храмы, которые они считали богохульными.

Я подъехал к двойной арке в форме крыльев бабочки. Раньше над ней была какая-то надпись, но ее тоже разбили. Все, что осталось, — это буквы ЛИ. Моей первой мыслью было название города ЛИЛИМАР, но это мог быть и ГАЛЛИЕН.

Прежде чем миновать арку, я оглянулся, чтобы проверить, как там Радар. Мы должны были вести себя тихо — об этом говорил каждый из тех, кого я встречал, — и я не думал, что для Радар это будет проблемой. Она снова заснула, что было хорошо в одном смысле, но плохо в другом.

Под аркой было сыро и пахло чем-то давно разложившимся. На другой стороне я увидел круглый бассейн, облицованный мшистыми камнями. Возможно, когда-то вода в этом бассейне была веселого голубого цвета. Люди приходили сюда, чтобы посидеть на каменной ограде, перекусить и понаблюдать за местной версией уток или лебедей. Матери могли держать своих детей на вытянутых руках, чтобы те могли поболтать ногами в воде. Теперь здесь не было ни птиц, ни людей. А если люди и были, то держались подальше от этого бассейна, как будто его наполнял яд — ведь именно так и было. Мутная вода имела вязкий зеленый оттенок и казалась почти твердой. Пар, поднимавшийся над ней, действительно был зловонным — именно так я представлял себе смрад могилы, набитой разлагающимися телами. Вокруг бассейна шла извилистая дорожка, едва проходимая для моего трицикла. На одной из плиток справа стояли инициалы мистера Боудича. Я направился в ту сторону, но тут же остановился и оглянулся, уверенный, что что-то услышал: шарканье шагов или, может быть, еле слышный шепот.