«Если», 1996 № 09 - Бирюков Сергей Евгеньевич. Страница 58
«Сволочи, — подумал он и пропустил удар. — Что же мне теперь делать, черт возьми? Они меня убивают!»
Кстати, настало время потеть.
Кто-то завопил.
Норг сперва убедился, что вопит не он, потом позволил голове откинуться назад и уставился в покрытый трещинами потолок.
Музыка все еще пробивалась сквозь штукатурку, но теперь к ней прибавились новые звуки. Обитатели верхней квартиры орали друг на друга на ломаном французском. Мужчина и женщина. Нет, мужчина и две женщины!
Саймон выругался, сбился с ритма и попытался вдохнуть воздух в уже наполненные легкие. Он закашлял — сердце остановилось, дожидаясь команды, — и с сипением выдохнул, пропустив за это время еще четыре сокращения сердца.
— Боже, — пробормотал он, наводя на качающуюся стрелку метронома сперва один глаз, затем второй. Секунду спустя он заметил, каким скользким стало сиденье стула.
Он забыл перестать потеть! Теперь из него вытекло столько жидкости, что на полу появилась целая лужа.
Неудивительно, что он сбился с ритма — весь баланс организма полетел к чертям, и… проклятие! В доме не осталось ни капли «Гаторада» — специального солевого раствора.
Он уже четко ощущал, как сердце отказывается биться, словно превращаясь в кусок твердой резины.
Вопли наверху стали громче, потом музыка загремела во всю мощь — на пределе возможностей усилителя и с искажениями. Что-то с треском рухнуло, музыка оборвалась. Вопли, однако, не прекратились: мужчина, две женщины и целая толпа писклявых детских голосов. Превосходно!
Ого, а теперь к нему кто-то стучится. Норг повернул голову к двери, пропустил еще один удар и едва не поперхнулся.
Дверь открылась. Позвякивая ключами, вошла Пенни, соседка из квартиры напротив, и уставилась на Норга, прижимая к груди книгу.
— Я отыскала еще одну книгу о гормонах, — сказала она. — Новые знания никогда не помешают.
Саймон поморщился. Соседка была красива, умна и заботлива, и вот уже шесть месяцев он пытался ее отвадить, не переходя на грубость. Неужели она не понимает намеков? Он наблюдал, как она кладет книгу на комод рядом с другими медицинскими справочниками, которые он проштудировал столь тщательно, словно от этого зависела его жизнь. Так оно, разумеется, и было.
Пенни прошла на кухню. Норг выпустил немного слюны и сглотнул.
— Добавь… удар… к списку… удар… еще «Гато… удар… рада».
Сосредоточенно наморщив лоб, соседка уже читала подготовленный
Саймоном список нужных ему покупок.
— Я ведь тебя просила не потеть так много!
— Человек… удар… потеет… удар… когда ему… удар… необходимо.
Пенни рассмеялась, разводя в кувшине раствор — щепотка соли и горсть сахара в пинте воды.
— Я говорила, что нужно установить у тебя другой кондиционер — с дистанционным управлением. Тогда я смогу устанавливать влажность из своей квартиры. Совсем нетрудно запрограммировать микроконтроллер, и тот…
— Никакого… удар… дистанционного… удар… управления!
Норг зависел от этой женщины и ее технического опыта, но терпеть не мог, когда ему об этом напоминали.
— Поживем — увидим, — сказала она, предлагая напиток. Пока Норг потягивал противную на вкус смесь, Пенни стояла перед ним, теребя в руках список.
— Что? — спросил Норг.
— Ты ведь знаешь… я люблю тебя.
О Боже, опять эти ужасные слова.
— Ты не можешь всю жизнь просидеть взаперти, милый, — продолжила она.
Норг нахмурился.
— Я привела к тебе кое-кого, Саймон. Социального работника.
Норг нахмурился еще сильнее.
— Дорогой, это ради твоего же блага!
Норг с трудом сдержался, иначе у него закипела бы кровь.
— Я знаю, что такое агорафобия, — произнес молодой человек. — И знаю также, как вам следует себя вести.
Его звали Дональд какой-то там, и от запаха его одеколона у Норга кружилась голова.
— Это не… удар… агора… удар… фобия!
Еще Норга раздражало покровительственное выражение на лице посетителя и его жульнический трюк — он зачесывал свои жиденькие волосы, спуская их прядкой на розовый лоб. Норг нервно пригладил собственные волосы, заметил, что они поредели и немедленно начал стимулировать волосяные луковицы.
— Но мисс Бун сказала мне, что вы два года не выходили из квартиры. Что вы боитесь потерять контроль над собой, а это весьма характерно для…
— Не совсем так, — вмешалась Пенни. — Саймон опасается, что его отвлекут. Ему постоянно требуется заставлять себя… функционировать.
— Что?!
— Да, представьте себе! — гаркнул Норг.
— Видите ли, — сказала Пенни, — его организм не работает… гм… автономно, и ему приходится все делать самому. — Она взглянула на Саймона, ожидая подтверждения. — А это действительно нелегкое занятие, верно, дорогой?
Норг кивнул. Дональд уставился на него с изумленным недоверием.
— Продолжайте.
— Вот что ему требуется, — начала перечислять Пенни, переключаясь на свою любимую техническую тему. — Во-первых, процессор с набором программ, таймером, интерфейсом ввода и вывода, схемами обратной связи. Затем…
Дональд покачал головой.
Норг уловил запах дыма.
— …не помешал бы и кардиостимулятор, — продолжила Пенни, — ведь Саймон не позволит хирургам прикасаться к себе.
— Мясники! — подтвердил Норг. Пенни пожала плечами.
— И это продолжается уже два года? — уточнил Дональд.
— Саймон не называл мне причины, — ответила Пенни, — но произошло нечто такое, после чего все системы его организма словно сгорели.
«Верно, — подумал Норг. — Вот и сейчас что-то горит».
— Мне очень хотелось бы узнать, как это произошло, мистер Норг, — сказал Дональд. Пенни навострила уши, но притворилась, будто любуется вышивкой на своей юбке.
— Это… удар… странная… история… — начал Норг и принюхался. Точно, опять едкий запах дыма. Он даже забивает вонь Дональдова одеколона.
Гаитяне наверху принялись лупить по стенам. Вновь загремела музыка, потом смолкла. Новые вопли.
Норг вздохнул и жестом попросил Пенни присесть рядом. Когда Саймон протянул ей руку, она начала ее ритмично сжимать. Каждый пятый раз Пенни нажимала сильнее, чтобы Саймон не забыл вдохнуть.
— Это помогает ему сосредоточиться на разговоре, — пояснила она. Дональд кивнул, еле заметно улыбаясь.
— Так вот, — принялся рассказывать Норг. — Полагаю, все началось в тот день, когда я потерял в японском рыбном ресторане кончик мизинца. Мне показалось, что повар кончил рубить тунца, но я ошибся.
Он помолчал, пока они разглядывали его руки. Наконец Дональд поднял глаза.
— А, понял. Кончик пальца вам пришили. Отличная работа. Даже шрама не осталось.
Норг покачал головой.
— Если честно, то кончик пальца так и не нашли. Наверное, его подали кому-нибудь вместе с рыбой.
— Так вы утверждаете, что он вырос заново? — изумился Дональд.
— Не будьте смешным, — фыркнула Пенни. — Кто он, по-вашему, ящерица, что ли?
— Нет, все верно, — подтвердил Норг. — Через некоторое время палец вырос, но первые два месяца ужасно болел. Мне казалось, что я просто умру от боли. Но самое скверное то, что сильнее всего болел именно отрубленный кончик пальца.
— Фантомная боль, — высказался Дональд.
— Никакие лекарства не помогали. Чего я только не перепробовал. Под конец я обратился к самым отчаянным средствам — контролируемый поток образов, лечение «белым шумом», даже змеиный суп. Назовите что угодно, и я почти наверняка скажу, что испробовал и это.
— Бедняжка, — проворковала Пенни.
— Я был готов убить себя. И даже купил револьвер.
— Саймон! — воскликнула Пенни и сбилась с ритма.
«Удар… удар… удар», — мысленно произнес Норг, прибавив для верности несколько лишних. — Да, это правда. Я сидел на кухне за столом…
Пенни завертела головой.
— Вы не чувствуете…
— Дым, — кивнул Норг. — Так вот, я приставил револьвер к виску…
— Боже мой! — произнес Дональд. Выражение его лица изменилось.