Право Вызова (СИ) - Злобин Максим. Страница 42

Выглянувший с кухни повар воспринял это, как комплимент.

— Фу-у-у-ух, — спустя час с едьбой было покончено.

Бр-р-р-р-ру? — проурчал желудок в вопросительной интонации, мол, мы реально осилили эту гору хрючева?

В этот момент, когда я больше не думал о еде, у меня возникло странное чувство. Мне вдруг показалось, что за мной кто-то пристально наблюдает. Я хотел было оглянуться и рассмотреть посетителей ресторана, но:

— Дилинь-дилинь, — пропищал телефон и отвлёк меня от этой паранойи.

Умничка-Любаша уже успела справиться и прислала мне файл с картинкой. Я посмотрел на новый герб семьи Прямухиных.

Прямо по центру его сверкал золотом знак рубля. Сверху, будто бы нимб, над рублём висел зелёный веночек с гроздьями ягод клюквы. Слева от рубля стоял чёрный женский силуэт, а справа мужской. Женский был, понятное дело, фигуристым, — сисясто-попочным до безобразия. Ну а мужской подкаченным, согнувшим одну руку для демонстрации бицухи.

Вот да.

Вот это и есть мои ценности. Может быть, ещё хинкальку куда-нибудь втиснуть? Хотя не, наверное, это уже перебор будет.

«Спасибо!» — набрал сообщение Любаше. — «Ты прелесть!».

— Ну что, старый вождь, поехали к химере?

Ещё один ништяк в копилку ништяков, которые я давным-давно хотел осуществить. Я наконец-то погулял по тверскому лесу. Именно что погулял в кои-то веки; тихо, мирно, спокойной, размеренным прогулочным шагом. А не как, блядь, обычно — бегом-бегом, спасая собственную жопу или преследуя чью-то чужую.

Жопу я, кстати, отпустил побегать.

Погода стояла тёплая, солнышко едва клонилось к горизонту. Вдалеке стучал дятел. Мимо по мшисто-хвойной лесной подстилке Левый гонялся за Правой; иногда бомбожопицы догоняли друг друга, падали, кувыркались, а затем сплетались в клубок, замирали и начинали как-то странно подрыгиваться. Так странно, что у меня на их счёт появились дурные мысли.

Нет! В манду! Даже знать не хочу! Даже представлять не хочу, чем мои ягодицы занимаются в моё отсутствие!

Мохобор нашёл мухомор. Мохобор мухомора съел. Предлагал поделиться, говорил, мол, весьма тонизирует, но я вежливо отказался.

Спустя час пути снова поймал себя на том странном ощущении. Том самом, прям как в ресторане. Такое ощущение, как правило, возникает, когда спиной чувствуешь на себе чей-то взгляд.

Бля буду, за нами кто-то следил.

— Да не, — сказал старый вождь, прислушавшись к лесу. — Тебе показалось, наверное.

Ну-ну. Я закинул мешок с бараньей тушей на плечо и двинулся дальше.

Ещё час и мы наконец-то вышли на заветную полянку. Конкретно эту полянку ни с какой другой не перепутаешь; по центру её стояла та самая конструкция из срощенных деревьев. Вот только если в прошлый раз я сразу же заметил шевеление внутри этой «клетки», то сейчас всё было тихо.

Могучий зверь лежал на земле. Полуживой, истощённый и обессиленный. Когда я подошёл к клетке вплотную, жиранья повернула ко мне голову и тихонько рыкнула.

— Мр-р-р-разь, — примерно так я перевёл для себя рык химеры.

Что ж. Хиханьки закончились. Хаханьки и подавно. Сейчас мне придётся объясняться с существом, которое в полном своём праве ненавидеть меня, людей и клюкволюдов. Злое, голодное, лишённое свободы.

Интересно, станет ли она вообще со мной разговаривать?

— Привет, — я начал с самого простого.

Жиранья не ответила, но встрепенулась. Длинная шея поднялась с земли; через переплетение веток на меня уставился гигантский рыбий глаз.

— Ты-ы-ы, — протянула Жиранья. — Ты говоришь со мной? Ты меня понимаешь?

Голосок — пизда криповый. Низкий, чёткий, бархатный. Вот такой голос должен быть у злого визиря, дорогой мой Чага! Вот такой! А не твоя визгливая скрипучесть с нотками нытья.

— Да, я понимаю тебя.

Разговор строился максимально просто, без каких-либо сложных человеческих понятий. Это мои бомбожопицы нахватались по верхам и теперь могут поддержать светскую беседу, — современный джаз им, видите ли, не нравится, — ну а это лесное чудище умело думать только конкретикой; безо всяких абстракций.

— Ты убьёшь меня?

— Нет, я не убью тебя.

— Ты пришёл порадоваться тому, что я взаперти?

— Нет.

— Тогда зачем ты здесь?

Как бы это так сформулировать, чтобы химера не решила, будто бы я проявляю неуважение? Хм… А она вообще понимает, что есть уважение или неуважение? Или же с ней надо чисто доминировать?

— Я хочу предложить тебе сделку.

— Сделка? — химера моргнула и задумалась; пыталась понять смысл слова.

— Ты сделаешь хорошо мне, а я за это сделаю хорошо тебе.

— Продолжай.

— Ты общаешься со своими детьми?

— Мои дети приходят ко мне, — Жиранья подняла голову повыше и огляделась. — Иногда я зову их и прошу еды, но еда не пролезает в клетку. Тогда мои дети пытаются разгрызть клетку, но у них ничего не получается. Волшебство людей-растений — сильное волшебство, и клетка зарастает снова. Тогда мои дети расстраиваются и уходят. А потом я зову их снова.

У меня аж мурашки по коже побежали.

— Если когда-нибудь я выберусь отсюда, я буду убивать людей-растений. И обычных людей. И их детей, — сказала Жиранья. — Не для прокорма, а просто так. Потому что мне так хочется.

Пу-пу-пу. Какая кристальная честность. Интересно, это она хочет произвести на меня впечатление или же химеры ко всему прочему ещё и врать не умеют?

— Скажи, если я отпущу тебя, ты сможешь забыть зло людей-растений и никого не убивать?

Жиранья задумалась. Я обернулся к Мохобору и кивнул. Старик в жёлтом дождевике принялся кастовать магию тринадцатой школы, — зрелище весьма потешное, если честно, — и в клетке образовалась небольшая дырень. Я пропихнул в дырень мешок с бараном и Мохобор закрыл клетку обратно.

Описывать дальнейшие несколько секунд страшно. По сравнению с тем, как жиранья растерзала барана, я со своими хинкалями просто нуб от мира жрачки.

— Что ты хочешь за мою свободу?

— Я хочу, чтобы ты созвала всех своих детей и с первыми лучами солнца отправила их к большому городу людей.

— Ты что, хочешь устроить волну? Хочешь, чтобы мы пошли убивать?

«Волна» — довольное редкое явление в нашей полосе. Всё-таки Тверская область обжита и густонаселена. Да и Москва буквально под боком. Плюс трасса Е-95, — да, в этом мире её не переименовали, — одна из самых оживлённых в Империи; вооруженные конвои гоняют туда-сюда день и ночь, заправки охраняются не хуже золотохранилищ, и химерам приходится несладко.

А вот подальше от Столицы в о лны — это настоящий бич. Особенно зимой, когда химерам становится нечего жрать. Злые, голодные, обезумевшие твари сбиваются в стада и идут на человеческие поселения. Да, да, именно «в стада». Для красного словца я мог бы сказать «сбиваются в стаи», но это не отразит реальных масштабов бедствия.

Чаще всего обходится без происшествий, но иногда… иногда дерьмо случается. И если оно случается, то какой-нибудь герцог, — а иногда и целый князь, — лишаются всех своих рыгалий, собирают манатки и отправляются на Дальний Восток в качестве рядовых ликвидаторов.

Так вот. Я не психопат. Я не хотел устраивать в тверской области волну химер. Я просто хотел её сымитировать.

— Я не хочу, чтобы вы кого-то убивали, — сказал я. — Я хочу, чтобы твои дети показались рядом с большим человеческим городом, а потом ушли обратно в лес.

Вот такой план. Устроить панику. Поднять все самые сильные семьи Торжка на общий сбор. На меня-то всем поебать, в городе про меня ещё не прознали, а вот бароны — это совсем другое дело. Бароны будут обязаны поднять свою попочку с уютных кресел и явиться на зов герцога.

— Ты странный человек, — сказала Жиранья. — И хочешь странного.

— Это моё условие, — сказал я. — Сделай так, как я прошу, и ты получишь свободу.

Химера задумалась.

— Ты обманешь меня. Я сделаю так, как хочешь ты, а ты меня не освободишь. Люди коварны.