Долгая дорога домой (СИ) - Костелоу Дайни. Страница 30
— Элен Сен-Клер, — прошептала девочка.
Мужчина посмотрел на нее долгим взглядом:
— Ну-ка повтори.
— Элен Сен-Клер.
— Вот как, значит? — Он еще немного подумал, а потом сказал: — Так вот что, Элен Сен-Клер, пиши: «Дорогой папа…»
Элен стала писать под его диктовку:
…я сейчас в полной безопасности, и люди, у которых я нахожусь, отпустят меня домой, если ты дашь им 100 золотых наполеонов. А если ты не дашь им этих денег, через три дня они меня убьют.
— Теперь подпиши свое имя, — велел он.
Элен послушно выполнила и это требование. Похититель взял листок и сложил его.
— Напиши папашино имя тут, с наружной стороны.
Как только она это сделала, он заорал:
— Франсина! Сюда!
В ответ на его призыв появилась та оборванка.
— Мальчишку ко мне пришли, — приказал он.
Она обернулась, позвала, и через несколько секунд в комнату бочком протиснулся Жанно.
— Ты, пацан, отнесешь письмо ее папаше. — Кивком головы бандит показал на Элен. — И скажи, чтобы не копался, если хочет получить дочку обратно.
Когда Жанно брал письмо, Элен встретилась с ним взглядом. Хотела что-то сказать, но он состроил такую выразительную гримасу, что слова замерли в горле.
— Хорошо, Гастон, — кивнул Жанно и быстро скрылся.
Тут же в комнату вошла Франсина и, подойдя к печке, стала ворошить дрова, чтобы оживить огонь.
— А ты пошла вон! — рявкнул на нее Гастон. — И не приходи, пока не позову.
— Но, Гастон… — заскулила она.
— Вон! — Он замахнулся кулаком, и Франсина, уклонившись от ожидаемого удара, выронила кочергу и бросилась прочь из комнаты.
— Так-то лучше, — осклабился Гастон и запер за ней дверь. — Не надо, чтобы нам мешали.
Глава четырнадцатая
Элен будто всю измолотили. Она снова оказалась в погребе, замерзшая и испуганная куда сильнее, чем прежде. Этот человек, Гастон, задал ей несколько вопросов, а когда она ответила на них, как могла, вдруг сел на просевшую кушетку и притянул Элен к себе. Руками ухватив ее за шею, стал вертеть ей голову и так, и этак, поднимая большими пальцами подбородок, потом стал водить руками по ее худым плечам и поперек груди. Элен это не понравилось, она попыталась отодвинуться, но он как тисками сдавил ей горло одной рукой, а другой продолжал щупать, да так больно, что она вскрикнула. И тут же заработала тяжелую пощечину, от которой треснула губа.
— Заткнись, сучка, а то хуже будет! — пригрозил он.
Элен почувствовала кровь во рту и попыталась потрогать распухшую губу и саднящую щеку, но Гастон не дал ей этого сделать, а притянул на диван рядом с собой.
— А теперь давай позабавимся, — выдохнул он. — Будешь вести себя смирно — больно не будет.
Он крепко схватил Элен за руку и прижал ее ладонь к своим штанам, а другой рукой так сдавил девочке горло, что она еле дышала.
— Три! — приказал мужчина хриплым от возбуждения голосом. — Да посильнее.
Элен почувствовала у него в штанах какую-то непонятную твердую выпуклость и отдернула руку, испугавшись. И тут Гастон, не отпуская горла, пересадил ее на себя. Всунув руку ей между ног, он стал двигать Элен по себе вверх и вниз, вверх и вниз, дыша тяжело и отрывисто, а потом вдруг застонал и столкнул ее прочь, так что она упала на пол.
Гастон был разочарован: все произошло слишком быстро, и он не получил ожидаемого удовольствия. «Ладно, — думал он, глядя на всхлипывающую Элен, — завтра будет послушнее».
Мысль об ужасе перед ним, который она испытывает, а также страх в ее глазах стали его снова заводить. Но все же он подождет. Это предвкушение, это нарастающее возбуждение — часть забавы. Она, зная, что он собирается с ней сделать, постарается его ублажить, облегчить свою боль. В следующий раз он положит ее руку на свою голую кожу, потом его руки пройдутся по ее голой коже, ощупывая и исследуя перед тем, как он ее возьмет. Спешить тут не надо; каждый раз добавлять по чуть-чуть, пока наконец эта девчонка не будет принадлежать ему полностью.
Гастон глядел на трясущееся на полу детское тело и усмехался. Он может подождать.
Оставив ее валяться, он распахнул дверь и гаркнул:
— Франсина! Ты где, шлюха?!
Франсина явилась. На ее лице застыла маска ненависти.
— Ну, доволен? — злобно спросила она.
Гастон осклабился:
— На время! А теперь тащи девку вниз. Дам ей время подумать про следующий раз.
Франсина схватила Элен за руку и вздернула на ноги.
— Двигайся! — рявкнула она, а потом, от души дернув девочку за волосы, приказала: — Вниз давай!
Когда подвальная дверь со стуком захлопнулась, Элен свернулась клубочком в углу и заплакала. Она не знала, чего хотел от нее этот страшный мужик, понимала только, что он не отстанет и снова будет делать ей больно.
Немного успокоившись и перестав всхлипывать, Элен припомнила вопросы, которые задавал ей Гастон:
«Как тебя зовут?»
«Элен Розали Сен-Клер», — ответила она.
«Есть ли у тебя сестры?»
«Да, две, Клариса и Луиза».
«Есть ли братья?»
«Да, Жорж и Марсель».
Она отвечала без запинки, хотя понятия не имела, зачем ему это знать. И было странно видеть в его глазах недовольство, когда он узнал, что братья уже взрослые и воевали.
«Они, эти самые братья, на войне были?»
«Да, были. Жорж вернулся, но никто не знает, где Марсель. Мама боится, что его убили под Седаном, но все надеются, что он где-нибудь в плену».
И только после того, как получил ответы на все свои вопросы, Гастон схватил ее и начал делать больно. Разве она ответила как-то не так? Она говорила правду, а он был с ней жесток. Если Гастон снова будет задавать вопросы, надо отвечать по-другому или это уже безразлично?
Дневной полумрак сменился сумерками, и Элен заснула беспокойным сном, во время которого ее преследовали такие кошмары, навеянные событиями последних дней, что она просыпалась с криком, трясясь от страха, и, несмотря на изнеможение, боялась заснуть, чтобы они снова не ворвались в ее сон.
Жанно вернулся с авеню Сент-Анн все с той же запиской о выкупе. И едва решился доложить Гастону, что доставить ее не удалось.
— Никого не было, — пролепетал он. — Дом заперт. Я пошел к задним воротам, а там тоже замок.
Самое меньшее, чего он ожидал, это хорошей затрещины, но Гастон, как ни странно, не рассердился. Он просто взял записку и буркнул:
— Придешь завтра утром и понесешь ее опять.
На самом деле Гастон был рад, что письмо вернулось: он уже жалел, что так поторопился. А сейчас, пока у родственников нет сведений о судьбе Элен, он успеет позабавиться с ней на славу.
Сопровождаемый мрачным взглядом Франсины, обрадованный Жанно бросился прочь и помчался в разрушенный дом, в подвале которого жил вместе с Полем и Мартышкой.
— Он ее посадил под замок, — сказал Жанно Полю. — И это моя вина. Но я же не знал, что они все еще в доме. Пьер сказал, что семейка поедет куда-то в деревню, я и подумал, что уже уехали.
Поль пожал плечами:
— Ты ж не виноват, что они передумали.
— И Мари-Жанна… — несчастным голосом продолжал Жанно. — Она ко мне хорошо относилась, когда я там жил.
— Так пойди и скажи им, где их дочь, — предложил Поль.
Жанно посмотрел на него с ужасом:
— Ты что?! Гастон меня убьет!
— Ну, так и получается, что ничего ты не можешь сделать. Передай им письмо и забудь. — Поль двинулся к двери. — Хочу попытать счастья в Ле Аль. Пошли?
— Можно, — вздохнул Жанно.
У него не было денег, а полазить по чужим карманам — это могло что-то дать.
Они отправились на кипящий людный рынок посмотреть, не начнутся ли там ротозеи с набитыми карманами. Или, на худой конец, выброшенная еда.
Придя на рынок, стали работать парой. Как всегда, они держались уличных прилавков, не заходя под стеклянный навес, прикрывающий основную часть рынка. Хотя для уличных мальчишек без разницы, лазить по карманам внутри или снаружи, но все же на улице куда проще удирать от разгневанных лопухов.