Право на месть (СИ) - Ледова Анна. Страница 30

Вряд ли когда-то двери Единого храма открывались с таким вопиющим непочтением – резким ударом ноги, но сейчас было не до церемоний, а руки удерживали Тварь. Храм был открыт для почитателей в любое время, но сейчас оказался пуст.

- Сагарта! – что оставалось сил проревел Ронард. – Я знаю, ты слышишь! Ты же все, грорш тебя раздери, слышишь!

Из глубин храма на громогласные крики выбежала стайка перепуганных жриц в белых одеждах.

- Забирай свое отродье! – он грубо толкнул девочку к подножию мраморного изваяния. – Ему больше не нужна забота, эта тварь теперь и сама себя прокормит!

Ошеломленные жрицы застыли на мгновение, а потом как одна повернулись к Ронарду. Глаза каждой из них сияли мягким светом.

- Тварь?! – в один голос спросили они, синхронно шагнув вперед. – Как смеешь ты называть «тварью» мое дитя?! Она – совершенство.

- Она чудовище, – его светлость обессиленно прислонился к колонне. – Как и тот, кого я убил тогда и убил бы снова. Ты потребовала и я выполнил свое обещание. Я возвращаю то, что отнял у тебя когда-то.

- Рано, – ответили не терпящие возражений голоса. – Она еще так юна… Но уже так прекрасна.

Жрицы, ведомые богиней, обступили девочку со всех сторон, лаская ее. Тварь доверчиво потянулась к заботливым рукам, обхватила одну, сверкнули ровные белые зубки. Ронард отвернулся, чтобы не видеть.

Рано… Значит, пусть хоть сегодня наестся досыта, может, хватит на пару дней. Жрица, будучи в божественном трансе, даже не пикнула. Интересно, санг-привязку Тварь уже умеет использовать или у этой служительницы еще есть шансы?

- Ты же покровительница мира и самой жизни, – устало произнес Ронард, не ожидая ответа. – Как ты можешь называтьэтосвоим дитя?

- Это тоже жизнь. И какая прекрасная… Гораздо более совершенная, чем многие другие.

- Она – нежить, порождение магии крови.

- Крови, которую гонит по венам бьющееся сердце, – разве можно представить себе что-то более живое? Магия крови – не зло, это лишь часть самого чуда жизни. Растения питаются соком земли, люди убивают животных, чтобы прокормиться. Все созданные богами твари кого-то едят. Но даже у людей век недолог, я же стремлюсь создать совершенство. Она будет прекрасна и бессмертна.

- Воракис внезапно оказался смертен, – хрипло рассмеялся Ронард, не побоявшись гнева богини. – Его убила всего одна искра Света Изначального.

- Я учла свою ошибку, – пропел многоголосый хор. – Отте был создан на стыке крови, ментальной магии, тьмы и еще многих других, но оказался беззащитен перед Светом. В этот раз мое дитя сильнее. Это будет самый удачный опыт из всех.

Его светлость в изнеможении опустился на каменный пол. Бессмысленно с ней спорить. Боги мыслят своими категориями. Это человек мнит себя венцом творения, боги же от людей устали. Мы для них не более, чем расплодившиеся забавные зверушки. Вот и создают себе новые игрушки. Добро, зло? – для них эти понятия такие приземленные, узкие, что они не видят разницы.

- За прожитую вечность у тебя было время для любых экспериментов. Почему ты решила сделать это сейчас?

- Сошлось. Сильная магия, яркие чувства, чистая кровь.

- Последних двух компонентов у человечества полно. А магия и так вся ваша.

- Ну и глупец же ты. У богов есть божественная воля, а не ваша мирская магия. Эти силы разделились еще на заре мироздания. Мы не создаем магию, люди сами дарят ее нам.

- Но ты питаешь Тварь… свое дитя… Изначальным Светом, - внутри что-то тревожно дернулось.

- Подвернулся редкий материал. Его, пожалуй, уже хватит. Дитя достаточно впитало.

Ронард поднялся с пола.

- Сагарта, если это не твой Свет, то чей он?..

Жрицы будто не слышали, продолжая мелодично говорить в один голос:

- Уходи. Через неделю дашь ей имя и приведешь сюда снова. Если оно мне понравится, мы будем в расчете.

- Сагарта! Кто подарил тебе Свет?!..

Но служительницы окончательно умолкли, растерянно озираясь вокруг. Одна осталась сидеть рядом с Тварью, бесчувственная, но со счастливой улыбкой на губах. Ронард со вздохом открыл обратный портал. Еще неделя.

Хотя бы в последующие два дня Тварь вела себя смирно и не требовала еды. После Единого храма она словно впала в блаженное оцепенение, дав короткую передышку. Ронард и сам смог немного отдохнуть, по крайней мере, прояснилось сознание. Даже беспокойные сны ушли, сменившись незапоминающимися легкими видениями. Кажется, даже Ардина один раз снилась – мельком, вдалеке, но это от постоянных мыслей о ней. Лишь размытый образ, будто легкое прикосновение. Но оно подарило облегчение, на время заставив забыть о сложившейся наконец мозаике.

И что-то пошло не так

«Не вкусно, Ардиночка?» - обеспокоенный голос оторвал меня от чтения.

Я осмотрелась – никого. Да и кто бы стал меня беспокоить. Жмутся по несколько человек за обеденными столами, так что в радиусе нескольких шагов вокруг меня пусто. Все держатся на расстоянии. Зато никто не орет под ухом, не сплетничает. Сложно было бы продираться сквозь дебри Праязыка, если бы за соседним столом девицы обменивались любовными соплями. Тьфу.

А ведь уже середина мая, до экзаменов осталось каких-то две недели. Вот что у таких в голове?

«Ардин, мы здесь» - негодующе раздалось сверху.

А, духи-повара. Я словно впервые посмотрела на тарелку, силясь вспомнить, что ела. Не помню. Еда и еда. Питательно. Братья свою работу знают, а значит, чем бы ни кормили – моему организму лишь на пользу.

- Очень вкусно, спасибо, - я уткнулась обратно в книгу.

«Я сегодня добавил в твой любимый сливочный пудинг ягоды грозовики, как тебе? Они такую интересную кислинку дают»

- Божественно, - кивнула я, не отрываясь от мудреных строк.

Духи замолчали, может, отстали наконец. Ну нельзя же из еды культ делать. Если бы студенты не тратили драгоценное время на все эти сомнительные удовольствия – изысканная еда, шумные вечеринки, наряды, пустопорожние беседы – того гляди, и магический потенциал Империи повысился бы.

«Ардин, а не было сегодня пудинга! И для грозовики не сезон… Ты как будто не к еде вкус утратила, а вообще… к самой жизни»

Ну, началось. Каждый день одно и то же. Порой позавидуешь другим учащимся – те не видят и не слышат охочих до комплиментов их кулинарным способностям поваров.

- Джонни, не выдумывай. В любом случае, спасибо, мне уже пора на занятия.

«Так я Джеван, Ардиночка, уже пару недель как…» - печально донеслось мне в спину.

Еще одна глупость, подыгрывать которой давно нет желания. Как дети малые.

За экзамен я не переживала. По моей инициативе, как главы попечительского совета, была пересмотрена сама система оценки знаний, устаревшая донельзя и довольно поверхностная. Прежде, чтобы перейти в следующий семестр (в середине учебного года) или на следующий курс (в конце его), требовалось набрать двадцать баллов совокупно по трем направлениям: профильная магия, дополнительная и природный дар. Максимум пятнадцать баллов могли присудить за первое и по десять за оставшиеся два.

А если у учащегося только одна основная магия и нет дополнительных? Такое редко, но бывает. У большинства два-три типа магии: одна сильная и тонкая кайма другого цвета. У Эстаса Шилллы, например, густая фиолетовая пелена некромантии и узкая терракотовая полоска земляной. У унвартки Мексы поровну: дымчатая магия духов и багровая смерти.

А если до сих пор не проявился дар? Вон отец многочисленных Анхельмов Эррано о своем только в сорок лет узнал, когда у его первенца по совершеннолетии прорезалась точно такая же магия.

Без дара и побочной силы, будь ты хоть лучшим магом в своем единственном цвете, пятнадцать баллов – потолок. А значит – отчислен.

К тому же, никакой демонстрации умений на экзамене вовсе не требовалось, баллы заочно присуждали преподаватели и оставалось лишь надеяться на их добропорядочность и непредвзятость. А во времена правления ректора Валдана решающий вес имели совсем другие вещи, нежели чистое знание…