Право на месть (СИ) - Ледова Анна. Страница 32

Я до последнего не верила, что можно лишиться эмоций, подружившись с Тьмой. Несмотря на прочитанную тайную книгу, не взирая на предупреждения Хельме. А так и случилось. Они просто отмирали потихоньку, незаметно, превращая меня в равнодушный бесчувственный механизм. Зато сейчас четко увидела, кем стала.

Ну уж нет. Чтобы ни сказал мне Воракис напоследок, но лучше умереть собой, чем победить врага равнодушной ледышкой или вовсе стать марионеткой Тьмы. В любом случае, эта месть уже не принесет мне радости.

Свет потихоньку впитался весь, улегшись внутри бескрайним озером – двойником черного. Между ними пролегла тонкая серебристая полоска -generic magicae. Искусственно созданная Интальдом магия, назначение которой мне пока понять не удалось. И не удастся, это магиярода. А у меня живых родственников больше нет.

На учебу в этот день я не пошла. Осознав себя заново, умылась и прямиком отправилась на чужой факультет, невежливо прервав занятия водников. И, всхлипывая, бросилась в объятия взмокшего от тренировок Хельме. До самого вечера он и Мекса не отходили от меня ни на шаг. Мекса осталась у меня, я просто не в силах была отцепиться от подруги, впитывая в себя тепло прикосновений. Так и уснули в обнимку, а уже в осознанном сне Греттен мягко подставил широкий шерстяной бок:

- Пойдешь? Теперь можно. Научу, как злому белобрысому человеку кошмары делать.

В ночном небе моего сновидения замерцали яркие звезды-сферы – бери любую. Я благодарно зарылась в черную шерсть громадного зверя.

- Пойду, Греттен. Только не к наследнику. Проводи меня к другому человеку. Ты его знаешь…

Глава 11. Ночные путешествия

- Плохой сон, – с сомнением пробурчал Греттен.

Я и сама это видела. Мутная сфера подрагивала, то теряя очертания, то обретая их вновь. Третью ночь подряд одно и то же, и то если удавалось ее обнаружить. Раньше двух ночи – вообще никогда. Словно хозяин этого сонного мира пренебрегал ночным отдыхом, а если и проваливался в дрему, то постоянно пребывал в пограничном состоянии.

В первую же ночь я ринулась в нестабильную сферу и та развалилась у меня на глазах. Я сторожила ее до утра, но остальные попытки оканчивались тем же. Греттен, как смог, объяснил: такой сон бывает у людей больных, физически или нервно истощенных, а еще у глубоких стариков. Разум вторит состоянию тела, не способный даровать отдых даже в забвении. Мне стало страшно.

Подумать только, почти два месяца жила, не интересуясь ничем, кроме собственной Тьмы. Что происходило у его светлости все это время, чем он жил, о чем думал? Вспоминал ли обо мне? Ректор Ксавия упоминал об отстранении арна Шентии от любых обязанностей в Академии, окольными путями я также узнала о прямом запрете императора Нердеса на его появление здесь – тени-разведчики нашептали, подслушав Аландеса. Тогда не придала значения, а сейчас заново подивилась – кому это нужно было? Не иначе снова проделки принца или Самакона поставила такое условие.

Все это будет неважно, как только я загляну ему в глаза – пусть и во сне, раз нет другой возможности. Во сне человек не способен врать самому себе. И то, как он меня встретит, расставит все по местам.

Боялась этого, да. Снова сомнения, снова терзала неуверенность. Так мало времени было – неполные три дня прошли от недоразумения в дворцовом архиве, внезапного признания и умопомрачительных поцелуев с выплеском Света до помолвок с совсем другими людьми. А вот уже прошло два месяца, еще через два – его свадьба. Кто я ему сейчас?

Во вторую ночь мне удалось ненадолго проникнуть в сновидение Ронарда – это были мрачные топи в непроглядном тумане, сам же он бесцельно бродил по гиблым местам. Лишь на пару секунд мы встретились взглядом и сон-сфера снова растаяла. Он болен? Вымотан делами? Или подсознательно бежит от меня?

Греттен никак не комментировал мои ночные бдения, все же разум его был устроен довольно просто. Говорил отрывисто и коротко: «да», «нет», «хорошо, «плохо». Оперировал несложными тезисами, абстрактных понятий зачастую не понимал. Да и скорее просто транслировал мне свои мысли прямо в разум, где они складывались в понятные слова, нежели разговаривал сам. Вот и гадай, почему с одной только Тьмой в чужие сны было нельзя, а со Светом можно. По крайней мере, теперь безропотно вел по первому же требованию. Я же буду пытаться и дальше, пока не получу ответа. А пока наведалась еще к нескольким людям.

Манс довольно путано дал понять, что мои возможности в чужих снах-сферах напрямую зависят от подсознательного отношения спящего ко мне. Чем более расположен человек, чем сильнее он мне доверяет, тем проще управлять чужой сферой. И наоборот, в снах недругов я встречу в первую очередь сопротивление, как Греттен тогда стражников во сне Аландеса. Он их в тот раз запросто разметал хвостом, добавив наследнику новый бессознательный страх и усугубив чувство беззащитности. Но для манса сны – родная стихия. А будь я одна, без должного опыта, – эти стражники скрутили бы меня и поход в чужой сон обернулся бы уже моим собственным кошмаром.

- Эх, мне такой замечательный сон сегодня снился! – довольно потянулся как-то Хельме за завтраком. – Воо-от такую лакедру вытянул!

Я про себя улыбнулась. Совсем несложно оказалось, оставаясь незамеченной, заставить исчезнуть из сновидения Хельме пару неприятных подростков, видимо, доставлявших ему беспокойство в детстве, иприснитьему огромную желтохвостую рыбину на крючке. А настроение у друга поднялось на весь день!

Я лишь по разу наведалась во сне к близким мне людям – убедиться, что мне это удалось, а больше не стану. И то было немного стыдно – будто подсматриваю сокровенное. Особенно боялась увидеть во сне Хельме саму себя. Зато удостоверилась, что мое воздействие на чужой сон, пусть даже легкое и почти незаметное, остается в памяти наутро.

Ради того же эксперимента следовало бы наведаться и к Аландесу, проверить, смогу ли я сама справиться с отторжением, но об одной мысли о наследнике и том, что я могу там увидеть, стало противно.

- Греттен, давай сюда, – я послала мансу нечеткий образ человека в полумаске, которого видела только раз.

Манс долго нырял среди бесконечных сфер, выискивая нужную.

- Опасно, – предупредил он.

- Я только посмотрю, вмешиваться не буду никак. Ты же научил меня быть незаметной для спящего, – успокоила я проводника.

И мы нырнули в сияющую четко очерченную сферу. Обманчиво яркую, что свидетельствовало лишь о крепком стабильном сне спящего, но никак о том, что происходило внутри. Потому что проникнув в нее, я оказалась в сумрачной выжженной пустыне, только вместо песка повсюду был серый пепел. Такое же серое свинцовое небо нависало сверху и воздух был совершенно мертвый, словно застывший.

- Уходим, – зарычал манс, подныривая под меня и опрокидывая себе на спину.

Но было поздно. Я увидела пустыню – и Пустошь вдруг тоже посмотрела на меня.

- Оттавия.

Названная впервые новым именем Тварь удивленно приоткрыла и тут же прикусила соблазнительные губы, словно получила неожиданный подарок на день рождения. Сам Ронард старался на нее не смотреть. Взращенная ценой жизни одной из жриц Сагарты, пусть теперь без добавки в виде Света Изначального, за всего одну отпущенную неделю Тварь выросла в полностью сформировавшуюся девушку. Будь она, конечно, человеческой девушкой.

Все врожденные навыки обращения с противоположным полом, что юные девицы обычно отрабатывают на краснеющих и запаздывающих в развитии сверстниках, Тварь за неделю испытала на Ронарде. И томные взгляды, и якобы невзначай расстегнутая пуговица на упругой груди, и розовый язычок, облизывающий пухлые губы. Только на этих губах еще минуту назад была его, Ронарда, кровь, нацеженная в неизменную плошку. А потому ничего, кроме отвращения, Тварь вызывать не могла.

На этот раз Сагарта не удостоила его своим появлением, но Ронард и так знал: имя ей понравится. Арн Шентия убил Отте Воракиса и вырастил Оттавию ему на смену. По ее божественному разумению он вернул долг. По собственному же пониманию, взрастил еще большее чудовище, чем убил недавно. Собственной кровью и при помощи Света Изначального, подаренного Ардиной. В последнем он уже не сомневался. Это Тьму Изначальную в последний раз видели в Академии двенадцать лет назад, сам был свидетелем, носителей же Света там не появлялось лет восемьдесят, если не сто. По крайней мере, живых известных магов с этой силой уже не было.