Фальшивая империя (ЛП) - Фарнсуорт Ш. У.. Страница 43

Вместо того чтобы быть жалкой, я чувствую себя легче и свободнее, чем когда-либо. Шипучая, как бутылка шампанского, которую взболтали, но еще не откупорили. Чувство возбуждение всплывает на поверхность. У меня всегда все было под рукой, и все же меня сводит с ума лишь одно: проводить время с парнем, за которого я вышла замуж по множеству логичных и еще более нелогичных причин.

Я разглаживаю гофрированный подол розового платья, которое на мне надето. Это наряд, который я бы никогда не надела в Нью-Йорке. Он кричит о девчачьей невинности и наивности. Сегодня я отказалась от своих красных губ, оставила волосы распущенными и надела сандалии. В кои-то веки я выгляжу на свой возраст. Может быть, моложе. Я потеряла бдительность, и мой внешний вид отражает это.

Когда я выхожу в спальню, на долю секунды меня охватывает паника. Может быть, Крю хочет женщину на высоких каблуках. Может быть, он был очарован лишь одним — тем, как меня было трудно заполучить. Я сказала ему «нет», и это было в новинку. Прошлой ночью я вела себя так, словно его член был единственным в мире. И я определенно дала понять, что неравнодушна к нему. Я фактически призналась, что запала на него.

Ветерок дует через открытые двери террасы, касаясь мягкой хлопковой ткани. Каждый раз, когда я вижу террасу в этом доме, я влюбляюсь в виллу немного больше. Если бы можно было управлять журналом отсюда, я бы никогда не уехала. До тех пор, пока Крю тоже остаётся тут.

Он стоит у входной двери и что-то печатает на своем телефоне. Между нами все по-другому. Не лучше и не хуже, просто по-другому. То, что мы разделяем и то, чего у нас нет, раньше было четко определено. Теперь все превратилось в размытое пятно.

Когда Крю улыбается мне, бутылка шампанского встряхивается еще немного.

— Готова?

— Да.

Я выхожу вслед за ним на улицу. Мы не притворяемся, что прошлой ночи не было: признаний, секса, совместного пробуждения в постели, — но мы также не обсуждаем это. Прошлой ночью я не была так уж пьяна. Я помню каждую секунду. Мое поведение было вызвано главным образом тем, что я потеряла бдительность и действовала так, как хотела, не беспокоясь о последствиях. При дневном свете они не кажутся такими яркими.

Мы могли бы улететь обратно уже сегодня. Вместо этого Крю спросил, не хочу ли я пойти на футбольный матч. Несмотря на то, что мне было неинтересно сидеть под палящим солнцем, наблюдая, как куча парней бегает вокруг, и слушать, как зрители притворяются, что могли бы играть лучше, я согласилась. Потому что он сам это предложил.

Проезжая мимо впечатляющих скал и ослепительных видов на океан, вы не почувствуете особых трудностей. Крю вырулил из гаража серый кабриолет Мазерати с откидным верхом, на котором мы сейчас и едем.

Я пытаюсь и не могу вспомнить, когда мы были одни в машине вместе. Все, что казалось бы обычным делом для любого другого, кажется значимым для него. Я не рассуждаю о том, почему это так. Возможно, сейчас мы находимся в идеальном месте, но я не питаю иллюзий, что это продлится долго.

Счастье на данный момент — это больше, чем я ожидала.

Счастливое будущее нереально.

Я наблюдаю за Крю под предлогом изучения пейзажа, прячась в тени своей шляпы и солнцезащитных очков от Гуччи. Все мои недавние поездки в Италию были по работе, в основном в Милан. Я и забыла, как от скалистой береговой линии захватывает дух, а голубая вода поразительно чистая и яркая. Цвет глаз Крю — настолько красивый, что вы думаете, что это подделка.

Крю выглядит расслабленным и настороженным, когда мы едем. Он одет небрежно, в белую хлопковую футболку и темно-синие шорты. Этот парень неузнаваем по сравнению с Крю Кенсингтоном, который подошел ко мне в «Пруф». Загорелый, расслабленный, может быть, даже счастливый.

Вспышки прошлой ночи проносятся в моей памяти, пока я слежу за ним, задерживаясь на движении сухожилий на его руках, когда он поворачивает руль, чтобы повернуть направо. Я могу перечислить количество парней, чьи предплечья я ранее рассматривала, на пальцах одной руки. По какой-то причине я не могу отвести взгляд от Крю.

Кажется, он доволен тем, что сидит в тишине, не делая никаких попыток завязать разговор. Теплый ветер проносится мимо, время от времени донося звуки разговоров или звуки музыки, когда мимо проезжают другие машины. Мои волосы развеваются вокруг лица. Я убираю их за спину, и через несколько минут ветерок снова развивает их.

Я раздраженно вздыхаю, и уголок рта Крю дергается. В моей сумочке полный беспорядок, как и всегда, когда я путешествую. Я роюсь в блеске для губ, евро, гостиничном шоколаде и моем паспорте — вероятно, его следует хранить в другом месте, — прежде чем нахожу резинку для волос.

Я собираю волосы в беспорядочный узел. Каникулы обычно включают в себя экскурсии по музеям и дегустации вин. Установленный маршрут и рабочие звонки. Езда в кабриолете в летний день — это то, что я легко могла сделать раньше. Но что-то во мне шепчет, что я бы не чувствовала себя так с кем попало.

Я не могу игнорировать Крю. Не могу притворяться, что он просто парень, который возит меня повсюду. Вместо того чтобы бороться с этим, я принимаю головокружение, которое вызывает его присутствие. Я откидываю спинку сиденья, ставлю босые ноги на приборную панель и высовываю руку из окна, чтобы она бороздила ветер. Подол моего платья ползет вверх по бедрам, когда я откидываюсь назад. Я наблюдаю за взглядом Крю, прежде чем он сжимает руль побелевшими костяшками пальцев. Поворачиваю голову в сторону, не делая никаких попыток притвориться, что не смотрю на него.

— Нравится то, что видишь?

Он смотрит на меня, прежде чем сделать еще один поворот. Солнце освещает его, разбрасывая лучи золотистых оттенков.

— Да.

Его ухмылка мальчишеская. Не расчетливая или хищная, и я понимаю, что я не единственная, кого может тошнить от совершенства и притворства.

Я улыбаюсь в ответ, и что-то меняется. Есть ощутимый момент, когда он не Кенсингтон, а я не Эллсворт. Когда мы просто Крю и Скарлетт.

И тут у него звонит телефон. Он подключен к автомобильному Bluetooth, поэтому звук доносится из динамиков. На экране мелькает Изабель.

Крю отвечает.

— Привет, — его тон ровный, слегка раздраженный, и я нахожу в этом некоторое утешение.

— Крю! Привет! — она бодрая и жизнерадостная. Я закатываю глаза, прежде чем повернуть голову, так что смотрю в окно, а не на него.

— В чем дело?

— Я не хотела тебя беспокоить, просто… ты в аэродинамической трубе?

— За рулем, — отвечает Крю.

— Ох. Э-э, ну, Ашер упоминал, что ты продлеваешь свою поездку?

— Да.

— У нас встреча по сделке с Ланкастером сегодня днем.

— Я отправил тебе свой отзыв об отчетах сегодня утром. Со всем остальным мы разберемся, когда я вернусь.

— Я видела твое электронное письмо. Я просто...

— Просто что, Изабель? — Крю звучит нетерпеливо.

— Ты вел эту сделку от начала до конца. Я просто удивлена, что тебя здесь нет, а вместо этого ты... ну, никто не знает, что ты делаешь. Все в порядке?

— Да.

— Хорошо... У нас во вторник заседание правления. Ты вернешься к этому времени?

— Да, — повторяет Крю.

— Твой отец будет зол.

— Значит... все как обычно?

Изабель смеется.

— В общем, да. Я пришлю тебе протокол собрания к концу дня.

— Я буду недоступен до завтра. Не спеши.

Наступает тишина, тяжелая от недоверия.

— Хорошо.

— Пока, Изабель, — Крю заканчивает разговор.

— Бездельник, — бормочу я.

Он смеется, но ни один из нас больше ничего не говорит до конца поездки.

Я знала, что соккер, или футбол, как его называют европейцы, что логично, как и метрическая система, был популярным видом спорта в Италии. Огромные толпы людей, которые появляются еще до того, как возвышающееся сооружение появляется в поле зрения. Длинные очереди болельщиков в футболках и с широкими улыбками заполняют обе стороны тротуара.

Крю, похоже, не заботится об этом. Он заезжает на стоянку, окруженную сетчатым забором, после быстрого обмена репликами по-итальянски с человеком, охраняющим ворота. Оттуда нас ведут через отдельный вход в самое сердце стадиона. Я спрашиваю: