Фальшивая империя (ЛП) - Фарнсуорт Ш. У.. Страница 44

— Какой долей ты владеешь?

Он ухмыляется мне.

— Двадцатью процентами.

— Этого не было в документах.

Крю моргает, преисполненный ложной невинности.

— Не было? — я закатываю глаза. — Я использовал свой трастовый фонд. Технически, это не было учтено.

— Используешь лазейки, да?

— Не я переписывал брачный контракт.

— Ты бы подписал, если бы я рассказала тебе о «Руж»? — бренд был на предварительной стадии, когда я принесла документы Крю. Ничего такого, что мне нужно было раскрывать, с юридической точки зрения, но кое-что я должна была утаить.

— Если бы ты сказала мне, то все было бы проще.

— Я не знала, что ты бы тогда сделал.

— А теперь знаешь?

Его вопрос звучит как нечто большее, чем просто вопрос.

— Не знаю, — это не ложь, но я не могу признать, что честный ответ «да».

Взгляд Крю задерживается на моем лице на несколько секунд, но он ничего не говорит.

Наши места находятся прямо возле поля. Я смотрю на зеленую траву, пока Крю разговаривает с человеком, который привел нас сюда, по-итальянски. Мой французский может быть сомнительным, но мои знания итальянского языка не заходят дальше «Чао».

Несмотря на то, что игра еще не началась, на поле кипит жизнь. Игроки на обоих концах выполняют упражнения и растяжку. Другие бегают трусцой на месте или разговаривают с тренерами.

Крю садится рядом со мной.

— Ты много знаешь о футболе?

— Что тут можно знать? Ты пытаешься забить мяч в сетку.

Он тихо посмеивается и откидывается назад. Его голая рука касается моей, и это обжигает.

— Думаю, ты загубила свою карьеру тренера.

Я усмехаюсь.

— Ты часто сюда приезжаешь?

— Приезжаю куда?

— На виллу. Этот стадион.

— Несколько раз в год. В колледже... парни всегда хотели повеселиться. Знаешь, Лондон, Копенгаген. А мой папа хотел только ездить в Альпы или на хорошее поле для гольфа.

— Ты выбрал лучший вариант.

— А я-то думал, что мы будем расходиться во мнениях по любому поводу.

— Ты ждёшь, что прошлая ночь повторится?

— Какая ее часть? Когда ты призналась, что следила за мной, бегала по пляжу или когда я нес тебя?

— Забудь об этом.

— Я бы хотел.

Вопреки здравому смыслу, я встречаюсь с ним взглядом. И поскольку он больше не за рулем, он держит его, не беспокоясь о том, что разобьется.

— Я действительно надеюсь на это. Все это, плюс секс.

Я делаю вид, что он не заслуживает ответа, предпочитая сосредоточиться на фигурах на поле, а не на человеке рядом со мной. Это работает какое-то время, пока не начинается игра.

Крю либо считает его комментарии бесценны, либо пытается добиться от меня ответа, потому что он извергает бесконечный поток фактов о разных игроках, на которых мне наплевать.

Я попеременно то ухмыляюсь, то вздыхаю. Профессиональные футбольные матчи длятся дольше, чем я думала.

Самое волнительное — это когда черно-белый мяч отскакивает от ворот за десять минут до конца. Но мне скучно.

Здесь жарко и шумно. Мы посетили Открытый чемпионат Франции в тени, потягивая шампанское.

Проходит почти три часа. Не забив ни одного гола, игра заканчивается. Крю продолжает свой анализ до тех пор, пока мужчина не появляется снова и не спрашивает его о чем-то по-итальянски.

Он поворачивается ко мне.

— Владелец команды хочет поговорить. Ты не против подождать?

Несколько дней, может быть, даже часов назад я бы честно ответила «да», потому что сидеть здесь еще дольше — одна из последних вещей, которые мне хочется делать. Однако потепление по отношению к Крю — не эквивалент пересадки личности, так что я не говорю «нет».

— Я пойду с тобой.

Что-то в выражении лица Крю подсказывает, что моя промежуточная позиция — не то, что он считает компромиссом, но он не спорит, просто кивает.

Мы покидаем свои места, следуя за таинственным итальянцем, который, должно быть, работает на Крю. На полпути Крю хватает меня за руку, притягивая ближе, чтобы пробиться сквозь толпу. И я снова подавляю желание сразиться с ним. Я чувствую, что доказала Крю, что могу постоять за себя. Он знает, что я вполне способна протолкаться сквозь шумных фанатов. Если он хочет сделать это для меня, прекрасно. Более тревожное осознание заключается в том, насколько мне нравится то, как это ощущается — когда он хоть немного заботится обо мне. Я упорно боролась за установление независимости. Полагаться на других — значит часто подставлять себя под разочарование. Я говорю себе, что это не скользкий путь, что позволить Крю провести меня по стадиону — это не признак того, что я разрушаю границы, которые тщательно выстраивала.

Я лгу себе.

Толпа редеет по мере того, как мы углубляемся на стадион. Большинство людей уходят, а не входят. Мы проходим в приватную секцию, где наш молчаливый гид должен показать свой значок. В коридоре пусто и тихо, единственные звуки приглушены бетонными стенами.

Крю продолжает держать меня за руку, и я не отпускаю ее. Мы заходим в лифт, а затем выходим в другой коридор, на этот раз устланный ковром. Стены увешаны фотографиями игроков в натуральную величину.

— Антонио, ты не мог дать нам минутку?

Сопровождающий нас мужчина — Антонио — кивает и продолжает идти по коридору несколько десятков метров, прежде чем остановиться.

Я перевожу взгляд с него на Крю.

— В чем дело?

— Мне нужно, чтобы ты подождала здесь, — он открывает дверь слева от нас, показывая пустой номер с видом на поле.

Я прищуриваюсь.

— Почему?

Он вздыхает.

— Владелец команды... ну, он придурок. Когда я вступил в долю, всем заправлял его отец, и это был непростой переходный период. Я надеялся избежать встречи с ним. Должно быть, кто-то сказал ему, что я здесь.

— Я могу справиться с придурками.

Улыбка Крю мимолетна.

— А я нет. Он будет приставать к тебе или еще хуже, и я ударю его, — его голос полон мрачной честности. — Я только получил доступ к своему трастовому фонду, когда инвестировал в эту команду. Это была глупая прихоть, и мне повезло, что она окупилась. Мое участие минимально. Если это превратится в беспорядок, это будет настоящая заноза в заднице.

— Ты мог бы просто, ну, не бить парня, — предлагаю я.

— Я не собираюсь стоять в стороне и позволять кому-то оскорблять тебя.

— Это больше похоже на то, что он сделал бы мне комплимент.

Он выдыхает.

— Пожалуйста.

Вот что меня заводит. Пожалуйста. Мне любопытно познакомиться с этим парнем. Но моей новой установкой, когда Крю просит меня что-то сделать, стало слушать, а не спорить. Так что я согласилась.

— Хорошо.

Все происходит быстро. Между нами меньше полуметра расстояния, так что Крю нужно сделать только один шаг вперед, прежде чем его губы врезаются в мои. Это совсем не похоже на обязательный прощальный поцелуй. Его язык дразнит мой. Его зубы прикусывают мою нижнюю губу. Его руки притягивают мои бедра вплотную к его.

Вздох, когда он отступает назад, тяжел от сожаления и раздражения, ни то, ни другое, похоже, не направлено на меня.

— Я скоро вернусь, хорошо?

Он уходит к ожидающему Антонио, прежде чем я успеваю ответить. Я вхожу в номер, чувствуя себя немного ошеломленной. Не похоже, что кто-то наблюдал за игрой отсюда сегодня — все безупречно.

Я иду в дальний конец номера, глядя на поле. Это совсем другой вид, чем тот, что открывается с трибун. Все поле раскинулось в виде симметричного прямоугольника, зеленая трава разделена четкими белыми линиями.

Я обыскиваю номер. Выпила немного воды. Ответила на несколько рабочих писем. Софи написала мне сегодня утром, спрашивая о встрече. Если не считать одного короткого позднего завтрака несколько недель назад, я не видела ни ее, ни Надю со дня моей свадьбы. Я отвечаю, предлагая им прийти ко мне на девичник на следующей неделе. Моя мама ответила на присланную мной фотографию меня и Крю в Париже приглашением приехать к нам на ужин в ближайшее время. Я не знаю, обижаться мне или благодарить за эти усилия. Все, что касается моих родителей, обычно сопровождается определенными условиями. До того, как мы с Крю поженились, просьбы о встрече со мной обычно основывались на событиях, когда они считали, что мое отсутствие будет оскорбительным.