Безымянная Колючка (СИ) - Субботина Айя. Страница 21

Библиотекарь появляется буквально через несколько минут.

— Мы, кажется, уже знакомы, эстрани, - здоровается он. Что ж, по крайней мере, что-то не отталкивающее в нем есть: низкий бархатистый голос, как будто этому огрызку человеческой плоти стоит усилий сдерживать его истинную мощь.

— Не называй меня так, если не хочешь лишиться хлебного места, - предупреждаю я. Не из доброты душевной - просто некоторые жизненные уроки научили меня, что за ошибки часто платит не тот, кто их совершает, а тот, кто имел неосторожность просто стоять рядом.

Человек хмурится. То есть это нечто среднее между сморщенным лбом и сузившимися глазами, как будто он вдруг стал плохо видеть. Кто его знает, может, правда подслеповат? У людей полным-полно разных до смешного бестолковых болячек.

Я уже открываю рот, чтобы перечислить внушительный список необходимых мне книг, но мой взгляд падает на один из стеллаже – и я раздумываю. Кроме того, боюсь, этот тонконогий человек сломается раньше, чем дотащит хоть бы четверть из того, что мне нужно.

— Мне запрещено покидать библиотеку, а как насчет свободного перемещения внутри нее?

На лице библиотекаря появляется непонимание. На вид я дала бы ему не больше двадцати человеческих лет, но ведет он себя словно годовалый баран. Как будто я разговариваю на одном из Забытых языков.

— Я хочу сама найти нужные мне книги, - объясняю с трагическим вздохом. - Мне нужна секция истории, географии, математики…

Я говорю и говорю, а когда заканчиваю, человек просто разводит руками.

— Библиотека в твоем распоряжении, эстрани.

Интересно, а если я скажу, что он вонючая ослиная задница – он поймет, чем заслужил нелицеприятное сравнение? Вряд ли. Поэтому предпочитаю сделать вид, что ничего не слышала. Но на будущее беру на заметку, что лучше держаться от него подальше.

Ходить с превращенными в гранит ногами – то еще удовольствие, но что поделать? «Хочешь сделать что-то как следует – сделай это сам», - гласит древняя мудрость, и, хоть обычно я ее игнорировала, пришло время воспользоваться дельным советом. И все бы хорошо, если бы не одно «но». Точнее, тысячи «но» с такими аппетитными названиями, что мне едва хватает силы воли не тащить с полок буквально каждую книгу. Ох, Взошедшие, вы издеваетесь или даете еще один намек, почему мне непременно следует задержаться в Аринг-Холле на следующие четыре года?

Не будь я так беспощадно ограничена во времени – с удовольствием потерялась бы между этими полками, источающими сладкий аромат знаний.

Я выбираю несколько толстых энциклопедий, пару справочников, с содержанием которых уже немного знакома.

— Я помогу.

Библиотекарь оказывается поблизости и, не дожидаясь согласия, забирает из моих рук солидную стопку книг. Ну, хоть какая-то польза от его присутствия. Кстати, он не ломается и не сутулится, а вполне бодро шагает со своей ношей, пока я остаюсь позади, чтобы взять еще пару пыльных томов.

А когда возвращаюсь к облюбованному столу, то нахожу там еще кое-что, кроме книг: поднос с кувшином, до краев наполненным миндальным шоколадным ликером, немного ветчины и сыра. Человек стоит рядом и всем видом предлагает мне принять еще один щедрый дар – подбитую мехом накидку. Я, не изображая оскорбленную неприступность, позволяю обернуть ею свои плечи. В конце концов, он – Низшая кровь и, невзирая на клеймо на моей щеке, должен относиться ко мне с почтением и уважением.

— У меня так сильно урчал живот? – Я усаживаюсь за стол, без церемоний разрываю конверт и вытряхиваю на стол его содержимое.

— Я подумал, ты голодна, эстрани. Вряд ли в императорских темницах тебя кормили, как следует.

— Это точно.

Первым делом я просматриваю конверт с письменным заданием. Целых тринадцать листов с задачами вроде: «Что вы будете делать, если узнаете, что на днях с неба свалится одна из лун?» По две задачи на лист, всего – двадцать шесть. И в этих заданиях нет понятия «верный» или «неверный» ответ, каждый вариант рассматривается коллегией для вынесения вердикта, можно ли считать его удовлетворительным или же это полная чушь. То есть, грубо говоря, при желании именно на этом этапе отбора можно отсеять всех «неподходящих» кандидатов. Таких, как я, например.

— Если тебе будет что-то нужно, эстрани, – я всегда здесь, - говорит библиотекарь, задним ходом растворяясь где-то в лабиринтах полок.

Я рассеянно киваю, наливаю в кубок немного ликера и сую в рот целый ломтик ветчины.

Все, что мне сейчас нужно: тепло, тишина, и чтобы этот приставучий тип убрался с глаз долой.

Глава десятая

Я очень сильно переоцениваю свои силы. Это если выражаться мягко и приличными словами.

Когда до экзамена остается меньше получаса, мои глаза беспомощно закрываются, а я сама, как бы ни стараюсь держаться, скатываюсь в пропасть сна. Венцом этого падения становится библиотекарь, который вместо того, чтобы разбудить меня, зачем-то подкладывает мне под голову какую-то свернутую валиком тряпку.

— Мне нельзя… спать.

Усилием воли заставляю себя оторвать голову от столешницы и не думать о том, что импровизированная подушка выглядит невероятно соблазнительно. Часы отсчитывают последние минуты до старта события под названием «Выживи и исполни задуманное или сдохни рабыней». Честно говоря, несмотря на сон и дикую усталость, меня начинает колотить лихорадка. Настолько сильная, что вертящийся неподалеку Глер с опаской тут же предлагает свою помощь. Я отмахиваюсь от него и, не трудясь подбирать слова, прошу отставить меня в покое.

— То, что на мне рабское клеймо и я теперь Безымянная, не означает, что любой человек может вот так запросто возле меня околачиваться. То, что запах твоей крови не будит во мне Жажду, еще не означает, что мне не захочется разорвать тебе глотку.

— Я… - Он отступает на безопасное расстояние. – Конечно, Безымянная, впредь я буду обращаться с тобой соответствующим образом.

Плевать, что он обиделся, главное – перестал изображать заботливую мамашу.

За десять минут до назначенного времени за мной приходят двое, судя по одежде и нашивкам на ней, – из личной охраны академии. Чтобы заслужить это место, желающим приходится из шкуры лезть, но в итоге вакансия достается только самым крепким и сильным. Неудивительно, принимая во внимание, скольким внутренним и внешним угрозам Аринг-Холл подвергается практически постоянно.

Когда выясняется, что обращенной деканши с ними нет и некому снять браслет, я вою, нисколько не заботясь о том, как после этого буду выглядеть в глазах сопровождающих. Крик, к сожалению, ничего кроме личного удовлетворения не дает, и весь путь до экзаменационного зала мне приходится, фигурально выражаясь, «тащить на себе целую гору». Сначала я злюсь вполсилы, потом, когда с меня начинает градом катиться пот, бешусь окончательно. Если бы мерзкая обращенная попалась мне на глаза – я бы не нашла ни единого аргумента против желания немедленно ее придушить. И лишь около двери понимаю, что это именно то, чего мне не хватало все это время: чистой незамутненной злости. Страх не справиться экзаменами полностью исчезает, а вместо него появляется холодная решительность и уверенность, что кем бы ни были мои экзаменаторы, какие бы каверзные вопросы они мне ни задавали, как бы ни пытались сбить с пути – им от меня не избавиться.

На этот раз в зале кроме ректора и деканши-обращенной сидят еще семеро. Пока я стою перед этой восседающей за столами братией, они неспеша передают друг другу листы с моим письменным заданием. Я выжидаю достаточно, чтобы обратить на себя внимание, но до меня снова никому нет дела. Приходится нарочно погромче откашляться в кулак, но в ответ привлекаю лишь строгий взгляда от вентраны с толстым моноклем в правом глазу.

Что ж, похоже, ничего не остается, кроме как смиренно ждать, когда старикам надоест делать вид, что меня не существует, и они вспомнят, ради чего все это представление.