Безымянная Колючка (СИ) - Субботина Айя. Страница 23

— Мы занимались… историей, декан, - не тушуется девчонка, смирено заглядывая ему в глаза и хлопая ресницами. На вид ей определенно больше моих семнадцати. Скорее всего, третьекурсница. А судя по обворожительной улыбке и блеску в глазах – так и с четвертого.

— У нас завтра сдача у профессора Салед, - пищит из-за ее плеча какая-то невыразительная маломерка, по количеству веснушек на физиономии сильно похожая на одну из моих несостоявшихся своячениц.

Подружки хором на нее шикают, и веснушчатое недоразумение ныряет обратно в свое болото. Похоже, у красотки, принявшей удар на себя, негласные особенные права, в том числе - право кокетничать с молодым деканом.

Эрд’Инус продолжал буравить красотку взглядом, явно дожидаясь ее варианта отговорки.

Взошедшие, дайте мне терпения! Только не говорите, что вы будете тут миловаться за счет моего личного времени, которое я планировала потратить на сон. Как же права была Кианэт эрд’Морна, когда говорила, что лишь в принятии себя новой мое спасение. Я, как заведенная, твержу себе, что ничего же сложного от меня все равно не требуется - нужно просто молча слушать и терпеть, пока очередь дойдет до меня. Терпеть… Проблема в том, что мне смертельно хочется в туалет. Настолько, что готова надуть прямо здесь, не сходя с места.

— Мы занимались, декан, - сладко щебечет красотка, - обложились книгами и не заметили, как быстро пролетело время. История культа Бескровных такая интересная.

Ох, Взошедшие, даже фонарный столб соврал бы лучше. Нехорошо делать выводы по первому мнению, но меня оправдывает слабость, голод, эмоциональное бессилие и естественная природная нужда, которая заставляет буквально топтаться на месте, создавая вокруг себя «гранитную шумиху». Мои внутренние демоны в считанные мгновения изготавливают ванильный ярлык с карамельной надписью «Пустышка без мозгов» и под рваную какофонию приколачивают его в самый центр ее лба. Мне даже почти удается справиться с раздражением, если бы не любопытные носы из свиты красотки. Та из девчонок, что покрасивее веснушчатой, но все еще недостаточно хороша на фоне Королевы, увидев мое клеймо, тут же принимается громко сообщать об этом остальным. «Рабыня», «безымянная», «чья-то собственность» - это я сношу на удивление легко. Гораздо сложнее устоять на месте после едкого: «Неужели теперь в Аринг-Холл пускают всякий мусор?» Стало быть, обращенная и человек – это нормально, а вот рабыня – разносящая проказу мерзость.

К счастью, эти едкие замечания заставляют декана вспомнить о моем существовании и он, напомнив нерадивым студенткам об обязательных отработках за «вопиющее нарушение внутреннего распорядка», продолжает наш пусть. Уходя, я еще долго слышу возмущенный шепот в спину. Ну и бесы с ними, пусть зубоскалят, мне-то что?

Снова несколько лестничных пролета вверх, по которым я взбираюсь буквально из последних сил. Мы оказываемся в маленькой узкой арке, покрытой выщерблинами, словно в нее ежедневно протискивается кто-то явно несоответствующих габаритов. Интересно, чем еще меня удивит Аринг-Холл? После людей и обращенных я не удивлюсь даже появлению представителей «очеловеченной» ветки троллей. Говорят, в прошлом сезоне их наследный шаман наделал много шума и произвел настоящий фурор в нашем разнеженном аристократическом обществе кровопийц.

— Крамора – башня женского общежития, - говорит декан, когда мы выходим в круглый холл, откуда во все стороны, словно лучи, расходятся длинные стрелы коридоров.

Я успеваю насчитать шесть.

Рядом с нами как из-под земли вырастает коротконогая полная кровопийца-гаронна. Ее голова обернута куском черной материи, на фоне которой бледное лицо кажется каким-то жутко ненастоящим. Присмотревшись, я понимаю, что не ошиблась – на ней траурная маска. Она вдова? О ритуале самоотречения я читала только в книгах и была уверена, что он давно и безнадежно устарел.

— Новая студентка, - представляет меня Эрд’Инус. – Эстра эрд’Янис – воспитатель женского общежития. Эстра, займитесь поселением и подготовкой необходимых пропусков. Безымянная, по всем вопросам обращайся к старосте первого курса. Учебники возьмешь в библиотеке. После окончания лекций сходи на примерку формы. И чтобы без глупостей.

Декан мерит меня подозрительным взглядом, одновременно давая понять, что мое общество тяготит и безмерно раздражает. Еще бы, я ведь не длинноногая красотка с кукольными ресницами, передо мной ни к чему распускать перья.

– Имей в виду, - он тычет пальцем мне в лицо, – два пропущенных месяца не дают тебе никаких поблажек. А о твоих успехах в учебе Император велел докладывать лично ему. Если он посчитает, что его рабыня недостаточно старается – тебя вернут владельцу.

Не слишком-то приятно осознавать, что теперь у меня нет вообще никаких прав, кроме права тихонько, когда никто не видит, злиться и проклинать весь мир за вселенскую несправедливость. Как будто мало мне было родиться некрасивой нежеланной «пустышкой».

Пока мы с воспитательницей идем по четвертому коридору (я запомнила, он отмечен соответствующей руной), она коротко и сухо вводит меня в курс дела. Подъем в семь утра шесть раз в неделю. Отбой – в одиннадцать. Если я проспала – мне записывают воспитательное взыскание. Если после отбоя меня нет в постели – воспитательное взыскание в двойном размере. Если на мое поведение будут поступать жалобы от других студентов – догадайтесь что? Воспитательное взыскание. Каждое взыскание списывается отработкой на общественно полезных работах. Уборкой комнаты я должна заниматься лично, грязное постельное белье и вещи нужно сдавать в прачечную. Столовая работает круглосуточно, но время завтрака, обеда и ужина строго по часам: в восемь утра, в час дня и в семь вечера. Насколько я знаю, плата за обучение покрывает доступ ко всему необходимому для учебы инвентарю, аренду полигона для практических занятий и трехразовое питание с обязательной порцией крови раз в десять дней. То есть с голода я ноги не протяну. И все же нужно обязательно найти способ зарабатывать деньги, потому что плата за обучение никак не покроет расходы на реализацию моих тщеславных замыслов.

— Твоя комната.

Воспитательница останавливается около двери с номер «139». Протягивает тяжелый черный ключ, пергамент и перо с острым серебряным наконечником. Я прокалываю палец и расписываюсь под соглашением о том, что ключ мною получен в единственном экземпляре - и я не буду передавать его третьим лицам. Насколько мне известно, все ключи от личных комнат заколдованы таким образом, что их невозможно подделать никаким способом. Но слухи об удачных попытках нет-нет, да и просачиваются в мир.

— Правила и распорядок – на столе около двери. Ознакомишься, подпишешь и передашь мне.

Глава одиннадцатая

Я еще студенткой стать не успела, но уже раз сто услышала про правила, распорядки и прочие ограничения. Надо же, а все вокруг только и твердят, что таких гулянок, какие устраивают старшекурсники Аринг-Холла, больше нигде не найти. Значит, либо распорядок – дырявая ширма, либо слухи о качестве гулянок, мягко говоря, преувеличены.

Воспитательница, между тем, отбирает у меня ключ, вставляет его в замочную скважину, проворачивает дважды по часовой стрелке и один раз – обратно. Звуки при этом такие, словно в небольшом отверстии работает тысяча шестеренок и сотня механизмов. Когда лязг стихает, раздается звонкий щелчок – и дверь приоткрывается.

— Новый пароль придумай сама, - еще одно наставление, - посторонним, включая меня, говорить его нельзя. Если опоздаешь на завтрак, обед или ужин – будешь ходить голодная до следующего приема пищи.

Я не уточняю, что понимаю это несложное правило без разжевывания, и поскорее ныряю в комнату.

Наконец-то я остаюсь одна, без посторонних глаз, ушей и нравоучений. Даже сказать не могу, что меня злит больше всего: наставления или постоянные взгляды на отпечатанное на моем лице уродство.

Комната оказывается… Простой, но просторной. Это даже не комната, а целый небольшой дом, причем не в один этаж. Еще даже не осмотревшись как следует, точно знаю, что даже в собственном дома мне не было так просторно, как будет здесь. Еще бы не гранитная обуза на ногах – и мою жизнь можно считать удавшейся. Ну, на первое время.