Безымянная Колючка (СИ) - Субботина Айя. Страница 64

Глава тридцать вторая

Второй в моей жизни поцелуй. Слюни несчастного Брайна я не считаю даже за братский чмок в щеку.

Второй – но мне уже есть с чем сравнивать.

Конечно, наследник короны целовался куда более… жестко. В руках Ашеса я чувствовала себя настоящим трофеем, которым завоеватель распоряжается по праву сильного. Это было так необычно и так приятно, что мне хотелось остаться в его плену на веки вечные.

С Рэном все совсем иначе. С ним я чувствую себя тем самым подарком: желанным и дорогим, который он держит так осторожно и трепетно, что начинает щемить сердце. А еще с ним все почти целомудренно. Ни языка, ни покусываний, черт, да он даже не пытается опустить руку мне пониже спины, хотя, вынуждена признать, то, как мы сидим, оставляет ему мало простора для фантазии.

— Йоэль… - Он на мгновение отстраняется, смотрит на меня сверху вниз полным боли взглядом. – Йоэль, ради Взошедших, ну скажи же хоть что-нибудь. Или нет, молчи! Я все решил. Я не буду марионеткой своего отца, больше никогда. Хоть раз в жизни нужно сделать что-то настоящее.

«Ты еще про подвиг скажи», - мысленно журю я, чувствуя себя едва ли не стервой из-за того, что в такой трогательный момент способна разве что на иронию, пусть и не самую злую. Даже и не иронию вовсе, скорее шутку с капелькой сарказма.

— Мы сбежим. –Рэн крепко сжимает мои пальцы. – За океаном лежат другие земли. Там нас никто не будет знать, и мы сможем жить в свое удовольствие. Ради тебя я готов горы свернуть и реки повернуть вспять.

Все эти громкие слова из уст не совершившего ни одного поступка разгульного дворянина звучат как насмешка над теми храбрецами и последними романтиками, которые говорили нечто подобное на страницах книг незадолго до того, как храбро погибнуть в каком-то очень пафосном, но бессмысленном сражении.

— Для начала – не сломай мне пальцы, - предлагаю я, радуясь, что Рэн тут же ослабляет хватку. – Это было…

— … неожиданно, я знаю. Я долго не решался подступиться к тебе, не знал, как ты на это отреагируешь. А потом ты нахваталась тех ужасных сплетен, и я боялся, что правда тебя обозлит.

Нет, злости я не чувствую. Мои эмоции после услышанного болтаются где-то между разочарованием и опустошением, но последнее, что мне хочется сделать сейчас, так это плеваться ядом и упрекать Рэна в том, что он повинен в гибели моей сестры. Из всего услышанного напрашивается простой и очевидный вывод: моя сестра во что-то вляпалась, и это «что-то» заставило ее переступить через гордость и напроситься в помощницы к отпрыску Старшей крови. И она, в отличие от меня, была ему пусть и бедной, но ровней, с положением и доходом, расположенностью к владению таумом и без каменных сапог и дурацкого браслета. У нее было гораздо больше возможностей спастись, но удача оказалась не на ее стороне. Что-то мне подсказывает, что даже защита Рэна (если бы он решился вернуть ее под свою опеку), не спасла бы Тэону от истории, в которую она вляпалась. Разве что немного отложила неизбежное.

Пока Рэн, словно в лихорадке, описывает перспективы нашего будущего, я выуживаю из памяти слова профессора. Можете считать меня скорой на выводы, но из всего услышанного я ясно вижу одно: Тэона варилась в какой-то истории и была если не ведущей, то значительной ее частью. И то, что она искала помощи за громким именем своего покровителя в обход всех приличий, указывает на ее отчаянное положение. Я, может быть, и не знала свою сестру вовсе, как оказывается, но уверена, что Тэона никогда бы не стала умолять. Без веской причины, разумеется.

Все эти вывода наталкивают на нехорошие мысли. Моя сестра что-то узнала. И она прислала то письмо, чтобы меня предупредить. Почему именно меня, нелюбимую сестру, а не обожаемых родителей? Не потому ли, что они и так обо всем знали? Не потому ли, что все трое были заговорщиками и лишь я одна не знала об их планах… сместить императора?

Я чертыхаюсь одними губами. Проклятые зерна сомнений! Эти паразиты крайне живучи и обладают чудесной способностью прорастать даже на камнях, без воды и в полной темноте. Чтобы я теперь не пыталась сделать, какие бы оправдания не придумывала, во мне всегда будет торчать мысль, что моя семья действительно повинна во всех тех злодеяниях, в которых ее обвиняют. И единственный способ от них избавиться - разгадать эту сложную головоломку и доказать обратное. Или узнать, что все, в чем их обвиняют и за что их отправили на плаху - чистая правда.

Я прогоняю упадническое настроение мыслями о том, что «Йоэль Справедливость нашедшая и Месть несущая» звучит гораздо лучше, чем «Йоэль дочка предателей».

— Рэн!

Мне приходится повысить голос, чтобы прервать его пространные размышления о радужных перспективах нашего совместного будущего. Ох, Взошедшие, неужели все влюбленные такие олухи? Или, не приведи боги, я сама превращаюсь в такое же недоразумение, стоит на горизонте забрезжить тени Ашеса?

Ну уж нет, Йоэль, с этого момента и впредь ты будешь хорошенько следить за своим языком.

— Прости. – Рэн виновато улыбается. – Я так долго ждал, чтобы признаться. Боялся, что ты возненавидишь меня после того, как узнаешь правду. Должно быть, выгляжу как форменный осел.

«Почему же как?» - мысленно интересуюсь я. И с чего, скажите на милость, Рэн решил, что признание меня не разозлило? Только потому, что я не бросилась с воплями выцарапывать ему глаза?

— И, конечно же, исключительно от безответной любви ты наговорил массу добрых теплых слов в нашу последнюю встречу на маскараде? - Самое время круто свернуть с этой кисельной речки и выйти на старую добрую проторенную годами дорожку иронии. - А пожелание поскорее сдохнуть – это было проявлением заботы и притворством, чтобы никто не заподозрил твои романтические намерения в адрес моей убогой персоны?

Я стараюсь вложить в эти слова весь яд, всю обиду и все отвращение, которые испытывала к нему в тот момент. Знаю, что любовь слепа, но трусость – она всегда настоящая. История знает множество примеров притворной любви, и ни одного – притворной трусости. А в тот вечер я видела Рэна-труса, который лезет в драку к любому, кто косо смотрит в его сторону, но сдался без сопротивления, когда ему попался противник, способный дать сдачи.

Глядя на него сейчас, я поверить не могу, что находила его таким же красивым, как и мой ненаглядный Ашес. Взошедшие, верно, это случилось из-за постоянного недосыпа. Или на меня подействовало помутнение рассудка, навеянное предстоящим лунным Схождением.

— Не было и часа, чтобы я не жалел о тех словах, Йоэль. – К чести своей, на этот раз он как будто говорит искренне. – Я просто не знал, как еще добиться твоей благосклонности. Можешь ничего не говорить, - перебивает мою попытку возразить, - я знаю, что это просто смешно и не достойно мужчины, но что мне оставалось делать, когда ты, ни с того, ни с сего, как клещ вцепилась в Нэстрина? Я просто озверел. Сперва он говорит мне, чтобы я от тебя избавился, потом появляешься ты и без конца о нем тараторишь. Я подумал, что если вышвырну тебя, как Тэону, то ты тоже вернешься ко мне.

И непременно вернулась бы. Хотя, будь все по-старому, я бы никогда не позволила себе говорить с Рэном в таком тоне. Но появился Ашес – и разделил мою жизнь на все, что было до него, и все, что будет после. Пока мы вдвоем варимся в котле одной загадки, мы связаны невидимой нитью, на которую нанизаны волею Судьбы. И Рэну на этом украшении точно нет места.

Впрочем…

Взошедшие, я точно становлюсь марципановой дурой, потому что думаю о судьбе и красавчике-принце вместо того, чтобы ухватиться за новую зацепку! Соберись, Йоэль!

Рэн сказал, что Несс потребовал избавиться от меня. С какого бы перепугу ему это делать, особенно после того, как я, рискуя жизнью, спасла его сестру?! А потом мы почти мило болтали, пили чай и он даже приложил усилия, чтобы меня допустили на торжество, куда бы я ни за что в жизни не попала без его протекции? Может, самое время уточнить, точно ли речь идет об одном и том же Нэстрине?