Безымянная Колючка (СИ) - Субботина Айя. Страница 68

Чтобы подтвердить твердость своих намерений, подвигаюсь ближе к стойке раздач, ставлю локти на стол и укладываю подбородок на скрещенный пальцы. Если она и после этого будет пытаться от меня отделаться - это будет выглядеть по меньшей мере странно, потому что, как ни крути, рабыня я или нет, а из нас двоих выцарапать глаза чтобы было по-моему, могу как раз я. А ее немощных силенок не хватит даже на то, чтобы как следует чихнуть в мою сторону.

Выждав минуту и убедившись, что с такой позы я не сдвинусь, она поднимает руку, чтобы подозвать помощника.

— Нет-нет-нет! - мгновенно «оживаю» я. - Так не пойдет.

Мне нужно чтобы она покинула свой насест и, чем дольше будет перебирать почтовые завалы, тем лучше. Я должна во что бы то ни стало заглянуть в книгу учета и еще как следует ее прошерстить, а это точно дело не двух секунд.

— Я уже дважды прихожу сюда в попытках добыть посылку, - напускаю на себя крайне раздраженный вид. Жаль, что мои клыки настолько беспомощно-короткие - практика показала, что вид наших клыков делает теплокровных значительно сговорчивее. - И каждый раз меня обслуживал один из этих болванов, которые не смогут найти даже вошь в собственных волосах.

Она открывает рот, чтобы, очевидно, выдать очередную порцию раздражения, но я просто не даю ей этого сделать.

— Напоминаю, что я являюсь личной помощницей господина Рэна эрд’Гревера, единственного наследника рода Старшей крови. Его рождение выше, чем некоторые здешние башни, терпение - уже, чем расстояние между твоими бровями, но зато очень-очень длинная память. Уверяю, если он узнает, что его просьбу в третий раз перепоручили бестолковым олухам - стул под твоей откормленной в теплом местечке задницей закачается быстрее, чем ты успеешь понять, за что это тебе.

Она пытается сделать вид, что мои угрозы не имеют никакого действия, но дергающийся нервно глаз выдает ее мысли с головой.

— Доверенность, - шипит сквозь зубы, требовательно протягивая вперед руку.

Я мысленно прошу Взошедших вспомнить, сколько раз они без причины были слишком строги со мной, достаю пергамент и вкладываю его в морщинистую женскую ладонь. Одновременно с этим нарочно чуть развожу локти, отодвигая светильник подальше от носа любопытной матроны.

Она приподнимает очки над кончиком носа, всматривается в листок несколько длинных мгновений, пока я незаметно держу в кармане скрещенные на удачу пальцы. А самое смешное, что я даже не придумала отговорку на случай, если подделка вскроется. Ну то есть и так понятно, что замять это нарушение не получится, но хотя бы не придется торчать с ослиным лицом и нервно блеять, что я вообще не понимаю, о чем речь и как такое могло произойти.

— Жди здесь, - строго говорит тетка, снова водружает на нос очки и скрывается в темном хранилище.

Я мысленно выдыхаю, смотрю по сторонам и, как только затихают ее шаги, хватаю почтовую книгу. Разворачиваю ее к себе, нахожу строку с датой - она сегодняшняя. Листаю назад несколько страниц, но это до сих пор только сегодняшний день. Откидываю сразу целую стопку - уже ближе к нужной дате, но все равно далеко. Даже страшно представить, сколько разного мусора присылают своим детками любящие родители!

Приходится листать еще и еще, пока мое внимание не привлекает характерный звук шагов. Из-за стеллажа с пыльными старыми почтовыми книгами, который стоит неподалеку, выплывает тонкая женская фигура. Присмотревшись, понимаю, что это моя «старая знакомая», нерадивая возлюбленная ректора Иниса - Брани эрд’Танради. Только в отличие от нашей прошлой встречи, она чертовски неприятно трезва и понимает, что я делаю.

— Что ты тут вынюхиваешь, Безымянная?

К моему огромному сожалению, язык у Брани тоже не заплетается, хотя, судя по ее внешнему виду, не так давно именно так и было. Выглядит она весьма болезненной, и это точно не приличествующая ее рождению благородная бледность кожи - у девчонки явно тяжелое похмелье, что, впрочем, не помешало ей сунуть свою любопытный нос в мои планы.

Жаль, что у меня совсем нет времени устраивать словесную дуэль, а то бы преподала поганке урок выживания, особенно ту его часть, где говорится, почему нельзя всюду совать свой длинный нос и чем это может грозить начинающий пьянчужкам.

— Вынюхиваю адрес скарта эрд’Танради, - с каменным лицом говорю я. - Собираюсь написать ему длинное письмо о том, как его единственная дочь порочит родовую часть пьянками и сомнительными связями с низкородными преподавателишками, пока он из кожи вон лезет, пытаясь устроить ей выгодный брак с беднягой Роаном. Кстати, родителям Роана я тоже обязательно об этом напишу. Возможно даже в стихах.

Брани заметно меняется в лице, и лихорадочный румянец даже придает ей более здоровый вид. Так и хочется «порадовать» ее остротой на этот счет, но у меня и так чертовски мало времени, так что нетерпеливо постукиваю пальцем по страницам почтовой книги, намекая, что девчонке лучше бы как-то обозначить свою позицию, пока я действительно не привела угрозу в исполнение. Клянусь, если дура откроет рот и испортит мои планы, я найду способ испортить ей жизнь даже сидя на цепи в темнице, или я не Йоэль эрд’Кемарри.

— Не буду тебе мешать, - бросает Брани, прикрывая рот ладонью, как будто ее вот-вот стошнит, и семенит обратно за стеллаж.

Хвала Взошедшим, хотя бы у кого-то здесь есть мозги!

Я перелистываю еще пару страниц, и, когда нахожу нужную дату, пододвигаю светильник - в каракулях этой женщины вообще невозможно разобраться! Но когда я, наконец, нахожу строчку с пометкой «Безымянной Йоэль», из темноты раздаются шаркающие шаги почтовой служки. Не мешкая ни минуты, вырываю листок и успеваю затолкать его в рукав платья буквально за секунду до того, как появляется старая карга. К некоторому моему удивлению, она возвращается с маленькой коробочкой.

— Вот, - кладет ее на стойку с нарочито громким звуком. - И передай своему господину, чтобы поучил тебя хорошим манерам. Потому что в следующий раз…

Ее черный рот закрывается сам собой прямо на половине фразы, когда из коридора, откуда обычно приходят посыльные, появляется целая процессия богато одетых лакеев, которые несут коробки и сундуки, огромные тюки и свертки. Я предусмотрительно отступаю в сторону, потому что вид у молодчиков такой, что от них сразу хочется держаться подальше. Да они вообще по сторонам не смотрят, потому что слишком высоко задрали носы, такие запросто пройдут и по живым, и по мертвым.

Почтовая надсмотрщица тут же хватает колокольчик и начинает что есть силы в него звенеть, пока на этот невыносимый грохот не сбегается вся работающая в этом пыльном месте братия, в том числе и нерадивые студенты, среди которых замечаю и ту голубоглазую красотку, которая бессовестно флиртовала с Ашесом на Празднике Схождения. Мое присутствие уже почти никто не замечает, потому что каждый наперебой старается ухватить посылку побольше и улыбнуться пошире, как будто лакеям до них есть хоть какое-то дело.

Интересно, из-за какой важной персоны такой переполох?

Я была бы не я, если бы не поддалась искушению удовлетворить любопытство. В последнее время оно почти всегда давало хорошие плоды.

Пользуюсь тем, что окружающим явно не до меня, отступаю еще на пару шагов, становясь в самый плохо освещенный угол возле колонны. Стараюсь не проронить ни одного слова, хотя в толчее сложнее всего разобрать ставший до противного слащавым и тихим голос почтовой курицы. Это явно кто-то важный, потому что старший из посыльных сам отдает приказы.

— … но по правилам я должна проверить каждую посылку… - слышу ее невнятные попытки соорудить хоть какой-то порядок во всем этом хаосе. - В Аринг-холле сейчас работает комиссия таумати и…

Хмм, а я-то думала, что эти ищейки давно убрались, потому что ни убийц, ни хотя бы следов убийц Демоса и его дружков так никто и не нашел. Равно как и похитителей Роры, но во всей этой истории как раз ее судьба мало кого интересовала - смертная, низкого происхождения, да еще и с самого «позорного» факультета. Уверена, если бы в то утро нашли ее труп, по этому поводу вызвали бы разве что уборщиков с метлами и чистящими зельями.