Когда боги спали - Коул Аллан. Страница 42

Когда люди закончили читать письмо, Калазарис сказал:

— Я проверил подпись. Вне всяких сомнений, это писал Ирадж Протарус.

— Очень тревожная новость, джентльмены, — отозвался король Дидима. — Несомненно, очень тревожная.

— И чертовски обескураживающая для меня, — сказал Умурхан. — Можете представить, что я чувствую? Подумать только, все это время я пригревал гадюку на своей груди.

— Ну, ну, Умурхан, — сказал Дидима. — Никто вас не обвиняет. Откуда вам было знать? Опять же, этого молодого человека рекомендовали по столь высокому разряду.

Трое этих мужчин заседали в личном кабинете короля. Их совместное управление длилось давно — с равным дележом власти и богатства, — и они свободно чувствовали себя в этой компании. Поставив себе цель, они научились идти на компромиссы ради достижения цели. Дидима был коренастым мужчиной, с толстыми руками и ногами и бочкообразной грудью. Его круглое, как дыня лицо оттеняла темная густая борода с седыми прядями. Умурхан до кончиков ногтей воплощал собой мага, из-под колпака кудесника сверкали серые глаза. Дополняли картину густые брови вразлет и сверкающая белым борода.

— Спасибо, что доверяете мне, ваше величество, — сказал Умурхан. — Хотя должен сказать, что последнее время я действительно подозревал юного Тимура. Я хотел исключить его из школы, но не хотел обидеть его покровителя, лорда Музина. Я собирался просто провалить его на предстоящих экзаменах. Таким образом я бы избавился от него без скандала.

— Я поговорю с Музином, — предложил Дидима. — Он будет даже благодарен за то, что мы дадим ему возможность откреститься от этого маленького предателя.

— Давайте пока никого не посвящать в дела, — сказал осторожный Калазарис. — Я хочу посмотреть, как обернется ситуация.

— Хороший совет, — сказал Дидима. — Зачем хватать одного смутьяна, когда есть возможность схватить всех. — Он рассеянно обхватил бороду толстыми пальцами. Опасные ныне времена, джентльмены. И я уже не раз говорил об этом. Два года плохих урожаев. Эпидемии чумы среди крупного рогатого скота и овец. В прежние годы не было столько разбойных нападений на караваны. Какая уж тут торговля. И усиливающееся нежелание, связанное, очевидно, со слабыми доходами, граждан платить налоги, которые мы вынуждены увеличивать, дабы удержать королевство в целости и на прежнем курсе. А тут еще этот выскочка, Ирадж Протарус, идет со своей армией варваров, вторгаясь в королевства ни в чем не повинных, миролюбивых королей. Что далеко ходить! Только в прошлом месяце мой старый друг, король Лиман из Шарида, потерял голову от рук этого малого, Протаруса. Город, естественно, был разорен и сожжен до основания.

Дидима дотронулся до горла и содрогнулся.

— Так нельзя, — сказал он, — отрубать королевскую голову. Это ставит под угрозу существование всех тронов.

— Не могу не согласиться, ваше величество, — сказал Умурхан. — И я думаю, мы приняли мудрое решение, вступая в союз с врагами Протаруса — Коралия Каном и лордом Фуленом.

— Придется вновь увеличить налоги, — предупредил Дидима, — чтобы расплатиться с наемниками и за оружие, которое мы обещали нашим новым друзьям.

— Не пожалеем и последнего медяка, — сказал Умурхан, — лишь бы раз и навсегда покончить с Протарусом. Когда-нибудь наши граждане скажут спасибо за то, что мы спасли их от этого безумца.

— Скажут спасибо или проклянут, — проговорил Калазарис, — но платить им придется. Вернемся к прежнему вопросу. Как бы мне ни нравилось разговаривать с моими двумя друзьями всю ночь напролет, но я хотел бы установить наше отношение к Сафару Тимуру. Как мы поступим?

Умурхан указал на перехваченное письмо.

— Как оно попало в ваши руки?

— У меня есть осведомитель в «Трясине для дураков», — сказал Калазарис, — в которой, как вам известно, любят собираться студенты. Сафар — близкий друг владельца, и вся предназначенная Сафару корреспонденция направляется на его имя.

— Я знаю об этом месте, — сказал Умурхан. — Владелец — помешанный, но безвредный старик, не доверяющий властям. Катал, кажется, зовут его. Но, насколько я знаю, он вряд ли принял внезапное решение стать осведомителем в пользу короны.

Калазарис тонко улыбнулся, став еще более похожим на скелет.

— У меня на жалованье его внук, — похвастал он. — Его зовут Земан. Он настолько же глуп, насколько тщеславен. Полон коварства и прочих низменных устремлений. Земан озабочен наследством, но, к несчастью для него, судя по всему, дед еще долго протянет. Мои посланники помогли Земану поверить, что, если он станет сотрудничать с нами, мы ускорим переход его деда в могилу.

— Прекрасно, прекрасно, — сказал король Дидима. — Чем чернее душа, тем угодливее тело.

Калазарис хихикнул. Звук получился такой же, как если бы кость проскрежетала по кости.

— В случае с Земаном это совершенно справедливо, — сказал он. — Особенно же он ненавидит Сафара Тимура. Не знаю почему. Насколько мне известно, Сафар ничего ему не сделал. Я думаю, из ревности — дед уж очень высоко ценит Тимура. К тому же в «Трясине» есть одна девица, воровка, по имени Нериса, которую он ненавидит столь же страстно, как и Тимура. И опять не могу сказать, почему. Важно заметить, что этот Земан какое-то время по собственному почину собирал доказательства вины Тимура. Видят боги, у нас не было причин подозревать его. А тут пришло письмо, и Земан немедленно дал нам знать.

Калазарис вновь изобразил улыбку посмертной маски.

— Земан умудрился так представить обвинения, что в них оказывается вовлеченным и этот ребенок.

— Вот это да, — сказал Дидима. — Одним ударом двух врагов. Да этот Земан просто счастливец.

— Ну не такой счастливец, каким он полагает себя в случае, если дело выгорит, — сказал Калазарис. — Я полагаю, что, сохранив самую выгодную информацию в тайне, я могу замышлять много.

— А что сказал Тимур, когда вы предъявили ему обвинение в получении письма? — спросил Дидима.

— А я не стал упоминать о письме, — сказал Калазарис. — И позволил ему солгать. Он утверждал, что ничего не слышал о Протарусе с тех пор, как они дружили мальчиками. Он также заявил, что сомневается, помнит ли вообще о нем его старый друг.

Умурхан фыркнул.

— Веселенькая история, — сказал он. — Это письмо ясно доказывает, что Протарус не раз уговаривал Тимура присоединиться к нему в его злодейском приключении. А посмотрите сюда… — Он постучал пальцем по одной из фраз письма. — Протарус говорит, что направил суммы для Тимура в гильдию торговцев.

Калазарис фыркнул.

— Разумеется, я их перехватил, — сказал он. — Сотня золотых.

Крылья бровей Умурхана удивленно затрепетали.

— Так много? — сказал он. — Вот вам и еще доказательства, если нужно. Случайно такие суммы не выдаются.

Дидима склонился вперед.

— Как вы думаете, почему Тимур не соглашается на просьбы Протаруса?

— Это очень просто, ваше величество, — сказал Калазарис. — Он выторговывает большую часть трофеев.

Умурхан задумался. Затем сказал:

— Я уверен, это часть игры. Однако я также уверен, что он хочет выкрасть мои самые важные магические секреты, чтобы уйти с ними. Я уже заставал его в моей личной библиотеке. Именно из-за этого я чуть не исключил его. Эти книги и рукописи запрещены. К ним имеют доступ лишь мои самые доверенные жрецы и ученые.

Откровение породило затянувшееся молчание. Первым его нарушил Дидима:

— О каком это сражении упоминает Протарус? В том куске, где речь идет о демонах? Как вы это понимаете?

— Какое-нибудь мальчишеское приключение, надо полагать, — ответил Калазарис. — Разумеется, преувеличенное.

Дидима кивнул:

— Да, да. Что же еще?

Он на минуту задумался, затем спросил:

— Так что будем делать с прислужником Тимуром?

— Сейчас ничего, — сказал Калазарис. — Пусть пока ходит с головой. В нужный момент мы выставим его перед публикой и палачом, чтобы ему сняли голову. — Из рукава он достал свиток и развернул его на столе Дидима. — С этой целью, ваше величество, мне нужна ваша подпись, санкционирующая казнь Тимура и его приятелей-заговорщиков, когда придет время схватить их. Нам ни к чему задержки, которые могли бы их сторонникам дать время организовать общественную поддержку.