Тайм-код лица - Озеки Рут. Страница 9

01:05:24 Если смотреть на что-то достаточно долго, оно начинает казаться странным. Попробуйте повторять одно и то же слово много раз – оно становится бессмыслицей. Не это ли происходит сейчас с моим лицом? Я уже не вижу целого, лишь какие-то мелкие детали. Дефамилиаризация… разложение… дезинтеграция… диссоциация. Не ведет ли эта дорожка к безумию?

01:07:52 Но делать знакомые вещи незнакомыми, странными – это же работа художника.

01:08:13 Ладно, тогда сосредоточимся на деталях. На правой щеке у меня крошечный шрам. Не знаю, откуда он взялся. Может, после ветрянки?

01:09:07 Пониже губы слева у меня маленькая родинка. Мама говорила, что это метка красавицы. Что такие есть у актрис. Она говорила, что такая родинка есть даже у Мэрилин Монро, так что все хорошо, но ей не верила. Я не была похожа ни на одну из известных мне актрис.

Когда мне исполнилось двенадцать, на экраны вышел фильм Дзеффирелли «Ромео и Джульетта», и я тут же безумно влюбилась в шестнадцатилетнюю актрису, сыгравшую Джульетту [23]. Моя подруга Джейн говорила, что я похожа на эту актрису. Мне ужасно хотелось в это верить, и какое-то сходство действительно было, что давало мне основания хотя бы надеяться. Актриса тоже была полукровка, хотя что наполовину с чем, я уже не помню. Волосы у нее были длинные, растрепанные и темные, как у меня. Я смотрела этот фильм несколько раз и выучила ее слова наизусть. Так я полюбила Шекспира.

Принцесса с перевернутыми волосами

Я до сих пор храню две маски, которые вырезала в Японии: молодая девушка «ко-омотэ», а еще «семимару» – маска, получившая свое название от одной из самых трагических пьес в репертуаре театра Но. Маска «семимару» изображает молодого аристократа с бледным лицом, его узенькие глаза-щелочки опущены вниз и ничего не видят: он слеп. Однако как ни странно, Семимару играет не главную роль в пьесе, названной его именем. Главную роль играет его сестра, принцесса Сакагами, или принцесса непослушных волос, что более буквально переводится как «принцесса с перевернутыми волосами». История их проста. Слепой от рождения принц Семимару по какой-то неизвестной причине был сослан своим отцом, императором Дайго, на далекий горный перевал. Его сопровождает туда верный слуга, который бреет голову своему господину в монашеском постриге, а затем, после долгих стенаний, оставляет молодого принца в убогом шалаше, где тот будет жить один, в компании одной лишь лютни.

Изгнание из столицы – трагическое клише в японских сюжетах, но в этой истории Семимару гораздо менее трагическая фигура, чем безумная принцесса с перевернутыми волосами. Она выходит на сцену не в ко-омотэ юной девушки в расцвете юности, а в маске зо-онна: это женщина немного старше, лицо ее утратило свежесть, а взгляд меланхолично обращен внутрь себя.

Эта маска – утонченная, торжественная и потусторонняя – часто используется для представления небесного существа или богини, которая держится вдали от мира людей. Это моя любимая маска, которая, по словам Удаки, «требует от создателя определенного благородства характера».

Сакагами поет:

Хоть я и родилась принцессой,

какое-то злодеяние

Из моего неизвестного прошлого

в прежних жизнях

Заставляет мой разум временами

вести себя невменяемо.

И в своем безумии я блуждаю

далекими путями.

Мои иссиня-черные волосы растут ввысь;

Хоть я и приглаживаю их,

они не ложатся ровно [24].

Деревенские дети смеются над ее всклокоченными волосами, она ругает их, отгоняя прочь, после чего пускается в замечательный философский монолог о вывернутой и недуалистической природе реальности – этот пассаж представляет собой дзен-буддизм в чистом виде.

Как это удивительно,

Что так много перед нашими глазами

переворачивается с ног на голову.

Семена цветов, зарытые в землю,

поднимаются вверх,

чтобы украсить ветви тысячи деревьев.

Луна висит высоко в небесах,

но ее свет опускается

на дно бесчисленных вод.

Мои волосы, поднимающиеся

вверх от моего тела,

становятся белыми

от прикосновения звезд и инея:

Естественный это порядок

или перевернутый?

Как удивительно, что и то,

и другое должно быть во мне!

[Выходит на сцену.]

Ветер расчесывает даже волосы ив,

Но ни ветер не может

распутать эти волосы,

ни моя рука не может

отделить их друг от друга.

[Берет себя за волосы и смотрит на них.]

Может, вырвать их из головы?

Выбросить их?

Я поднимаю свои руки в рукавах —

что это?

Танец, в котором рвут на себе волосы?

Как это унизительно!

В припадке сумасшествия она начинает танцевать безумный танец вырывания волос, а хор поет, рассказывая о ее многочисленных страданиях и невзгодах. Завершается рассказ описанием ее прибытия на тот же самый горный перевал, где оставили ее брата. Сакагами слышит звуки лютни, которые доносятся из шалаша, и узнает стиль игры своего брата, изящный и совершенно нездешний. Она подходит и узнает Семимару; он также узнает ее. Они радостно произносят имена друг друга, выражают друг другу свою любовь и плачут о жестокости судьбы, которая привела их сюда. Они делятся воспоминаниями о прекрасной жизни, которую вели при дворе, а затем без всякой видимой причины Сакагами вдруг заявляет, что должна уйти. Расставание их затянуто и трагично. Сакагами отворачивается, колеблется, идет, останавливается, окликает брата, затем снова поворачивается, чтобы уйти. Ее голос отдаляется. Семимару умоляет ее навестить его еще раз, делая несколько шагов вперед и обращая незрячие глаза в ее сторону.

Хор поет:

Она поворачивается,

чтобы посмотреть на него в последний раз.

Плача, плача, они расстались,

Плача, плача, они расстались.