Улей. Книга 3 (СИ) - "Алекс Д". Страница 53

— Теперь ты настоящий десантник, — внимательно оглядев меня с ног до головы, одаривает еще одной сбивающей дыхание улыбкой, а мне хочется закричать в голос. К чему эта фальшивая игра? Я же вижу, как стынет мертвая пустота в глубине его остекленевших глаз.

Через пятнадцать молниеносно пролетевших минут, мы выходим из коттеджа, где нас уже ожидают бойцы Гейба, одетые в идентичное обмундирование. Я хватаю Дэрила за руку, чтобы случайно не потерять в толпе не отличающихся друг от друга солдат. Мне выдали мужскую амуницию, и, наверное, мы крайне странно смотримся со стороны, но нас не волнуют косые взгляды. Я чувствую тепло его ладони сквозь толстые перчатки, а все остальное не имеет значения.

Солнце слепит глаза, снег переливается, искрится и скрипит под ногами, порывы ветра почти не ощущаются, небосвод так чист и прекрасен, что захватывает дух и болезненно щемит в груди. Это утро должно быть другим. Хмурым, серым, пасмурным и созвучным моему плачущему сердцу.

Дорога до вертолетной площадки заканчивается слишком быстро. Я не успеваю толком понять, как оказываюсь в гуще событий. В динамике наушника звучат какие-то команды, военные начинают делиться на небольшие группы. Паникую и дёргаюсь, когда Дэрил выпускает мою руку. Нервно оглядываюсь по сторонам, кричу его имя и едва не плачу от облегчения, когда он появляется передо мной.

— Тебе сюда, Ди, — Дэрил берет за локоть и оттесняет к одной из образовавшихся групп. — Гейб скоро объявит о начале посадки. Мне нужно идти.

— Я хочу с тобой…

— Нельзя, — коротко и бескомпромиссно отрезает он.

— Почему нельзя? Почему мы летим в раздельно? — цепляюсь за него негнущимися пальцами, пытаясь разглядеть за стеклом шлема выражение его глаз, но проклятые солнечные блики не оставляют мне ни малейшего шанса.

— Ты знаешь — почему, — глухим тоном отзывается Дэрил, и я захлёбываюсь болью. Зачем он так сказал? Что это значит?

— Я не знаю! Не знаю! — голос срывается, холод обдирает горло. Мягко, но уверенно он отрывает меня от себя, напоследок крепко сжав мои пальцы.

— Береги себя, Ди, и помни…

— Что в этой игре нет никаких правил, — продолжаю онемевшими губами, смаргивая слезы, которые больше нет смысла скрывать. Дэрил их не увидит, потому что прямо сейчас он уходит, а у меня нет ни слов, ни доводов, чтобы его остановить. Мое израненное сердце рвется за ним, душа мечется и рвется на части, но разум уверенно твердит: отпусти.

Отпусти… звучит так же страшно и неотвратимо, как никогда.

Я беспомощно смотрю, как он скрывается за спинами других солдат, пока окончательно не теряется из вида. В висках бешено бьется пульс, в глазах замерзают слезы. Может быть, однажды я смогу вспоминать этот момент без содрогания. Возможно, когда-нибудь я научусь воспринимать все случившееся до этого мгновенья, как чудовищный кошмар и спустя много лет сумею договориться с сердцем и убедить себя, что сделала верный выбор, а сейчас я не уверена даже в том, что хочу сесть в этот чертов вертолет.

Как ответ на мои мысли, из ангара один за другим выезжают огромные винтокрылые боевые машины, поднимая в воздух облака снежной пыли. От грохота вращающихся лопастей закладывает уши. Я пропускаю приказ на посадку и на автопилоте двигаюсь следом за бойцами из своей группы.

Вместе со всеми поднимаюсь на борт, позволяю себя усадить на свободное место и пристегнуть. Словно в прострации, наблюдаю, как рассаживаются остальные. Слаженно, уверенно, без спешки, нервозности и лишней суеты. Короткий инструктаж, проверка связи, запуск двигателей и плавный взлет.

Повернув голову к иллюминатору, отрешенно смотрю на удаляющийся заснеженный Полигон, покрытый крутыми скалами и таежными непроходимыми лесами. Военные базы и прилегающие постройки с высоты приобретают четкие контуры идеального гексагона, но размещены не в центре острова (как тропический Улей), а в прибрежной зоне, где преобладает равнинный рельеф. Те, кто проектировали и создавали этот проект, провели колоссальную масштабную работу, с ювелирной точностью рассчитав все особенности местности и погодных условий. С трех сторон засекреченный объект прикрывают горные массивы и леса, защищая от шквальных ветров. Опасность представляет только океан, что тоже учтено при строительстве. От самой крайней военной базы до берега пролегает как минимум два километра, что минимизирует опасность цунами и ослабляет влияние штормов и ураганов.

Отыскав взглядом мамин коттедж, я беззвучно шепчу: «прощай» и искренне верю, что однажды в моем сердце найдётся место для прощения. Сейчас в нем только пустота и холод.

Чтобы окончательно не сойти с ума, я пытаюсь подсчитать, сколько дней и ночей провела на этом суровом острове и раз за разом сбиваюсь, потому что в памяти остались только последние трое суток. Все остальное словно смыло холодным прибоем.

Сверху океан кажется иссиня-черным, остервенело вгрызающимся в каменистые берега, а Полигон уменьшается до размера ладони. К югу от Полигона я замечаю россыпь других совсем крошечных скальных островков с угрожающе торчащими острыми пиками гор. В голову внезапно приходит жуткая мысль. Что будет, если прямо сейчас у вертолёта откажет двигатель, и мы начнём падать? Я успею почувствовать боль? Или мое сердце разоврется от ужаса раньше, чем произойдет столкновение?

По спине пробегает холодная дрожь, горло сдавливает тревожным предчувствием. Я судорожно пытаюсь воспроизвести в памяти наш с мамой последний разговор и ту часть, где она говорила, что вертолет после взлета начнет отклонятся от курса и разорвёт связь с командующим бортом. Пока ничего подобного не происходит. Мы постепенно набираем высоту, параллельно нашему летит другой вертолет. Перед ним чуть правее еще один. Остальные с моего ракурса не видно, но к взлету готовилось семь машин. Я не знаю, в какой из них находится Дэрил, и невольно задаюсь вопросом, почему мама так уверенно утверждала, что он не будет меня искать?

Потеря связи, стертые базы данных?

Как это сможет его остановить?

«Пойми, наконец, что нет на земле такого места, где бы тебя не достала Корпорация.»

Если Мария нашла лазейку, то Дэрил тоже должен был знать, что возможность существует. Так кто из них лжет, и почему я думаю об этом только сейчас?

Ответ приходит с неожиданно быстро. Сначала вертолет резко меняет траекторию, меня бросает из стороны в сторону, ремни безопасности врезаются в тело. Затем я вижу огненные вспышки, со скоростью света удаляющие от острова.

«Чтобы твоя мать тебе не пообещала, она не сдержит слово. Из Улья нельзя уйти».

Еще один стремительный маневр, и я повисаю на чертовых ремнях, как тряпичная кукла. Грохот, хлопок, рыжее зарево за стеклами иллюминаторов.

«Дьявол умеет искушать. Предавший один раз, будет делать это снова и снова…»

Второй хлопок, разлетающиеся обломки и черный дым. Третий взрыв, четвертый. Вертолет кидает в воздухе, как щепку. Скрежет, свист, чей-то отчаянный крик. Кажется, мой. Я еще дышу, обречено понимая, что проживаю последние секунды. И судя по творящему снаружи аду, ни один из семи вертолётов не покинет воздушное пространство проклятого острова. Мы все здесь умрем. Я не начну жизнь с чистого листа, а Дэрил не возглавит Улей и не узнает, в двух шагах от смерти я отказалась от него, выбрав свободу, в которую он никогда не верил.

Никаких правил нет. Из Улья нельзя уйти. Дэрил всегда был прав. Только он один по-настоящему хотел меня спасти… и проиграл. Мы оба сегодня проиграли.

Закрыв глаза, я кусаю щеки изнутри и думаю о… Сэнди, личной пчелке господина Мина. Мы никогда не встречались, я не имею ни малейшего представления, как она выглядела, но почему-то за мгновение до смерти думаю именно о ней. Точнее о том, что не только заняла соту этой несчастной пчелки и практически повторяю ее трагическую судьбу.

«Яхта, на которой она пыталась уплыть с острова, затонула в десяти километрах от острова. Ровно двенадцать минут Сэнди верила, что господин Мин и правда ее отпустил…»