Страсти Челси Кейн - Делински Барбара. Страница 113

Изнутри выпал небольшой сверток. Развернув его, она увидела свой серебряный ключ. Потускневший, давно не чищенный, это тем не менее был именно он!

Она подняла глаза на Хантера и взволнованно спросила:

– Где ты его нашел?

Он пожал плечами.

– Какая тебе разница?

– Скажи, где? Кто украл его у меня?

– Не знаю.

– Как это ты не знаешь?

– Я всем, кому только мог, рассказал, что разыскиваю его. Может, прежде чем попасть ко мне, он прошел через дюжину рук.

– Но кто именно вернул его тебе? – допытывалась Челси. Она не сомневалась, что, добившись ответа на этот вопрос, смогла бы с помощью Нолана разоблачить таинственного похитителя, а следовательно, раскрыть тайну своего рождения.

– Откуда мне знать?

– Но позволь…

– Его бросили в мой почтовый ящик.

Челси горестно вздохнула. Надежда узнать хоть что-либо о своем происхождении снова обманула ее. Она опять оказалась в тупике.

Эбби, насытившись, спокойно дремала у ее груди. Челси приподняла ее и, положив маленькую головку себе на плечо, стала поглаживать спинку ребенка.

– Бросили в почтовый ящик, – обреченно повторила она. Разочарованию ее не было границ. Из груди ее вырвался протяжный, горестный стон, напугавший малышку, которая, заслышав его, принялась отчаянно кричать.

– Прости меня! – воскликнула Челси, покачивая дочь и целуя ее в висок. – Прости, я больше не буду!

Плач Эбби оборвался так же внезапно, как и начался. Она негромко заворчала, словно журя мать за ее несдержанность, и Челси невольно усмехнулась.

– Ты ведь больше не сердишься, дружок? – с надеждой спросила она, слегка отстранив Эбби и заглядывая в ее серьезные глаза. В конце концов ключ – это всего лишь ключ, возможность заглянуть в прошлое, на осуществление которой у нее, к тому же, почти не осталось надежд. А жизнь – это прежде всего настоящее, это люди, которые ее окружают. И в первую очередь это Эбби.

– Я решил, что тебя обрадует, если я верну его тебе, – сказал Хантер.

– Спасибо! – воскликнула Челси. – Я счастлива, что он снова у меня. И очень тронута, что ты вспомнил о моем дне рождения.

Хантер пожал плечами.

– Ты будешь праздновать его?

– Вообще-то да, но не на Городском собрании!

– Может, соберемся вместе на той неделе?

– В твой день рождения?

– Нет, – ответил Хантер и словно нехотя добавил: – Мы с тобой родились в один и тот же день!

Прежде чем Челси успела выразить вслух свое удивление, он вышел из комнаты и зашагал по коридору.

Челси уверенно поднялась по ступеням крыльца парикмахерской Зи и, толкнув дверь, вошла в помещение. Четверо собравшихся там мужчин как по команде повернули головы в ее сторону и застыли в немом изумлении. С легкой полуулыбкой на губах она принялась невозмутимо разглядывать их одного за другим.

Перед ее приходом Джордж и Эмери стояли у окна, глядя на площадь, а Оливер, полулежа в парикмахерском кресле, выпятил вперед свой покрытый мыльной пеной подбородок, который Зи старательно скоблил опасной бритвой.

Джордж первым из всех обрел дар речи.

– Ты, никак, пригласил сюда гостью? – обратился он к Эмери.

– Ну уж нет! Еще чего не хватало! Это, поди, работа Олли!

Оба они повернулись к креслу и вопросительно взглянули на Оливера.

– Чего уставились? – сердито рявкнул тот и знаком велел почтительно замершему Зи продолжать бритье.

Челси с любопытством огляделась по сторонам. В парикмахерской было чисто и уютно, здесь царил запах дорогой мужской косметики и свежезаваренного кофе – сочетание это показалось ей весьма необычным и довольно приятным.

– А у вас здесь очень мило, – одобрительно проговорила она. – Я начинаю понимать, почему вы каждое утро собираетесь здесь.

– Дело в том, – назидательно проговорил Джордж, – что мы ищем здесь покоя и уединения. Нам всем приходится целыми днями быть среди людей. Мы только здесь и можем отдохнуть от посторонних.

Челси улыбнулась и понимающе кивнула.

– Я постараюсь не злоупотреблять вашим временем. Дело в том, что мне необходимо получить ответы на некоторые весьма важные вопросы. Я подумала, что вы, джентльмены, не откажетесь помочь мне. Ведь вы как-никак – отцы города. Вам многое должно быть известно.

– Мало ли что нам известно! – недружелюбно буркнул Эмери.

– Я пытаюсь выяснить, кто мои родители, – спокойно пояснила Челси. – Вы знаете, что я родилась в этом городе. В минувший четверг мне исполнилось тридцать восемь.

Джордж окинул ее с ног до головы похотливым взором.

– Вот уж не думал, что так много!

– Бога ради, Джордж, держи себя в руках! – поморщился Эмери и, повернувшись к Челси, отрывисто бросил: – И что же?

– Тридцать восемь лет назад одна из жительниц Норвич Нотча родила младенца и официально отказалась от своих прав на него. Этим младенцем была я. Городок у вас маленький, а в ту пору он был еще меньше. Подобные события не проходят здесь незамеченными. Кто-то наверняка знает о том, что я вот уже столько времени безуспешно пытаюсь выяснить. Знает и молчит. А ведь насколько я могу судить, люди боятся болтать и сплетничать лишь в том случае, если в подобном деле замешан кто-то из местной элиты.

Эмери достал из нагрудного кармана белоснежный носовой платок и, сняв очки, принялся сосредоточенно протирать их стекла.

Джордж заложил большие пальцы рук за подтяжки и склонил голову набок.

Челси переводила взгляд с одного лица на другое. Она отказывалась верить, что Эмери мог быть ее отцом. Модератор Городского собрания, почетный почтмейстер и хозяин супермаркета был пустым и вздорным человеком. А то, что сыновьями его были Монти и Мэтью, вовсе не добавляло ему привлекательности в глазах Челси.

Представить в роли своего отца сластолюбивого Джорджа было для нее еще труднее. Признавая за ним недюжинные способности к бизнесу, прекрасную деловую хватку и разворотливость, Челси тем не менее внутренне содрогалась при мысли о возможности кровного родства с этим морально нечистоплотным стариком.

Из всех троих Оливер был ей наименее неприятен. Но и только. Она не питала к нему ни малейшей симпатии, он так же, как и остальные, обладал множеством недостатков. Характер у него был скверный – упрямый и деспотичный. Он был прекрасным специалистом по граниту, но совершенно бездарным бизнесменом. Он считал женщин низшими существами, он всю жизнь третировал Донну, а его обращение с Хантером и вовсе нельзя было назвать иначе как издевательским. Но в то же время не кто иной как он оплатил учебу Хантера в колледже, купил ему дом и принял его на работу в компанию, выплачивая щедрое жалование. Кроме того, Челси была бы безмерно счастлива, если бы выяснилось, что Хантер и Донна – ее единокровные брат и сестра.

– А знаете, – продолжала Челси, – ведь Хантер Лав и я родились в один и тот же день! Беременность его матери наделала в городе много шума. Может быть, вам что-нибудь известно и о той женщине, которая дала жизнь мне? Вы могли случайно услышать какие-нибудь пересуды на ее счет наряду с разговорами о Кэти Лав.

Эмери продолжал протирать стекла очков. Джордж похлопывал себя по животу, тихонько напевая себе под нос.

Зи аккуратно и сосредоточенно брил щеку Оливера.

– Ведь люди должны были заметить, что не только Кэти Лав, но и какая-то другая женщина собирается родить внебрачного ребенка! – настаивала Челси. – В те времена подобное наверняка случалось не так уж часто. Тем более в городе, население которого составляло восемьсот человек!

Челси лишь недавно окончательно уверилась в мысли, что была внебрачным ребенком. Иначе зачем было бы окружать ее рождение такой непроницаемой завесой тайны? Да и навряд ли супруги, состоявшие в браке, решились бы добровольно отказаться от своей дочери.

Эмери наконец водрузил очки на нос.

Джордж принялся покачиваться в такт мелодии, которую он продолжал негромко напевать.

Оливер неподвижно сидел в кресле.

– Два из ряда вон выходящих случая, возможно, связанных между собой, – как ни в чем не бывало продолжала Челси. – Одного ребенка, родившегося в этом городе, удочерили и увезли в Балтимор спустя несколько часов после рождения. И никто, ни одна живая душа, не узнала об этом. Но все как один были уверены, что подобная судьба постигла младенца, которого родила Кэти Лав. А ей удалось обманом оставить своего сына при себе и целых пять лет водить всех за нос! Что вы на это скажете?