Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Малинин Евгений Николаевич. Страница 6
– Вся компания, господин, называет себя Братство Конца, а вон тот, с шерстяной головой и мохнатыми ногами, сразу начал колдовать! Да такие слова непонятные плел, аж жуть берет! И главное, все демонов поминает!.. Да все по именам!
– Что, прямо так вот вслух и называет? – поинтересовался князек, не отводя от нас сурового взгляда.
– Да, господин! Так и чешет! Шин, говорит, и Доньн…
Договорить он не успел, поскольку князек извернулся в седле и гаркнул:
– Цыц!!!
Воин тут же заткнулся, а князь снова повернулся в нашу сторону и сурово поинтересовался:
– Кто у вас старший?
И тут стоявший рядом со мной тролль молча ткнул пальцем в мою сторону.
Князь, или не знаю уж кто он там был по рангу, внимательно оглядел меня и неожиданно почтительно спросил:
– Ты, уважаемый Конец, должно быть, сильный чародей?
«Вот так прозванка!» – ахнул я про себя, но не подал виду, насколько изумлен, а, повернувшись, сурово посмотрел на довольно ухмыляющуюся Пашину физиономию.
Потом, снова взглянув на князя и быстро взвесив ситуацию, я спокойно ответил:
– Да, я действительно довольно сильный маг по прозванью Гэндальф Серый. Мы с моими спутниками держим дальний путь и очень надеялись немного отдохнуть и перекусить в твоем селе.
– Так у тебя целых три имени! – изумленно ахнул князь и, еще раз оглядев нашу компанию настороженным взглядом, спросил: – А может быть, твои спутники тоже представятся?
Машеус тут же выскользнула вперед и звонким голоском гордо выпалила:
– Я – сумеречный эльф по имени Эльнорда! А это… – она указала на Пашу и, не давая ему ответить самому, торопливо продолжила, – хоббит Фродо Сумникс из рода Мохноногов.
Князь перевел взгляд на нашего тролля и, не дождавшись от него информации, заискивающе поинтересовался:
– А тебя, уважаемый, как зовут?
Элик бросил на вопрошавшего хмурый взгляд и неожиданно угрюмо ответил:
– Меня-то… Душегуб! А что?!
Лошадь под князем попятилась, а он сам слегка побледнел и поспешно пробормотал:
– Нет, нет… Ничего…
Машенька, или теперь уже – Эльнорда, поспешила сгладить суровый ответ Элика:
– Он, знаете ли, тролль! Натура прямая и грубая… – И тут же она постаралась перевести разговор на другое: – А как нам называть нашего гостеприимного хозяина?
Гостеприимный хозяин судорожно перевел дух и, улыбнувшись приветливой девушке, представился:
– Меня зовут Мал двенадцатый, я управляю здешним имением нашего государя, Великого Качея…
Эльнорда первой просекла сказочность названного имени и, тихонько ойкнув, снова оказалась у меня за спиной. Зато Душегуб совершенно не был смущен:
– Мал – имя хорошее. – Он попытался улыбнуться, но его оскал еще больше напугал лошадь управляющего. – Так что там насчет закусить?..
И здоровенный тролль выжидательно уставился на всадника.
– О, конечно, – торопливо ответил тот. – Вот, Портята вас проводит и накормит, – он кивнул на своего спутника, – а я вынужден вас ненадолго покинуть… Дела!
И Мал, кривовато улыбнувшись, пнул свою лошадь каблуками под брюхо.
Оставшийся возле нас всадник долго смотрел вслед удалявшемуся галопом начальству. Когда управляющий, не останавливаясь возле толпы поселян, проследовал дальше вместе с остальными конниками, пристроившимися к нему прямо на ходу, Портята повернулся к нам и, оглядев нашу компанию каким-то жалостливым взглядом, пробормотал:
– Ну пойдем, серые и сумеречные, накормлю я вас…
Он тронул своего жеребца, и мы двинулись в сторону деревеньки, к по-прежнему стоявшим толпой поселянам.
Портята привел нас в небольшой сад, разбитый позади одной из хаток в центре деревеньки, и усадил за довольно большой садовый стол, врытый под старой яблоней. Большая часть местного населения, почему-то не желая расходиться, последовала за нами, но в сад не зашла. Вместо этого они рассыпались вдоль классического плетня, отгораживавшего сад от дороги и соседней усадьбы, и продолжали с неким болезненным интересом нас разглядывать. При этом они оживленно переговаривались, вот только слышно ничего не было, плетень располагался далековато от нашего стола.
Трое опрятно одетых женщин вынесли из хатки и поставили на стол два больших, накрытых крышками горшка и несколько разного размера кринок. Четыре пустых мисочки и четыре большие глиняные кружки они поставили перед нами, а рядом положили деревянные ложки. В центре стола разместили большое блюдо с уже нарезанным темным хлебом, явно самодельной выпечки.
Затем одна из женщин сняла с горшка крышку, и мы увидели, что в ней находится заготовка для окрошки. Аккуратно разложив нарезанные ингредиенты по нашим мискам, хозяйка плеснула в каждую миску янтарно-желтого кваса и сняла крышку со второго горшка, в котором оказалась круглая вареная картошка. После этого она молча поклонилась нам, словно приглашая откушать, и отошла в сторону.
Душегуб тут же запустил лапу в горшок с картошкой и, выудив самую большую, принялся ее жевать, захлебывая окрошкой. Через секунду мы все последовали его примеру, каждый в меру своего культурного уровня. Тот же Душегуб первым обнаружил в одной из кринок пиво, что очень обрадовало Фродо.
Эльнорда тоже попробовала сей демократичный напиток и живо повеселела. И вообще, еда оказала на моих спутников самое благотворное влияние. Душегуб и эльфийка затеяли какой-то спор, а Фродо, вылакав пару кружек пива, наклонился в мою сторону и со своей блудливой ухмылкой прошептал:
– Неужени в этой игне нет ни отной мано-маньски симпатичной тевушки?!
– А что, Машеус тебе уже разонравилась? – ехидным шепотом поинтересовался я.
Фродо скорчил оскорбленную физиономию:
– Тнуг моего тнуга непникосновенен! И потом она же смотнит на меня, как на станца! И все из-за твоей боноты! – неожиданно закончил он.
Я не успел выяснить, при чем здесь моя борода, как Фродо непоследовательно перевел разговор:
– Снушай, интенесно, о чем все эти липовые посеняне бесетуют?.. – Но заметив, что Душегуб вытряхивает из кринки в свою кружку последние капли пива, отвлекся от беседы, занявшись исследованием остальной посуды, стоящей на столе.
Я посмотрел в сторону участников этой своеобразной игры, построенной, как видно, на русских народных сказках. Раньше я о таких играх и не слыхивал.
Народ у плетня собрался в основном среднего возраста, а такой народ в игры, даже ролевые, как правило, уже не играет. Другие игры у этого народа! И народ этот действительно оживленно переговаривался, но услышать я ничего не мог – было далековато.
Вернувшись к картошке с квасом, поскольку пиво не любил и никогда не пил, я склонился над своей миской и, с огорчением щелкнув пальцами, подумал: «Да! Хорошо бы услышать, о чем они там калякают». И тут же чуть не подавился картошкой. У меня в голове зазвучали голоса!
– …жаль их, конечно, только свое-то жалчее…
– Чего там жаль! Очень вовремя они появились! Видели небось, как Мал-то в замок припустил!
– Нет! Ладно там дед этот бородатый, что ж, пожил все-таки. Или эти двое – мохноногий да здоровенный, шерстнатый… Эти небось и вовсе-то не люди. Не бывает на людях таких-то шкурок. Так что этих-то троих пусть забирают. А вот девчонку жалко! И не жила еще – что ей, годков шешнадцать, поди, не больше! А ее в замок потащат!.. Девчонку жалко!
– Так она ж сама сказала, что сумеречная! Что ж ее жалеть!
– Дурачина! Сумеречная – не темная еще, исправиться может!
– Как же, исправится! Слыхал, что Портята-то Малу докладывал? Этот мохноногий прям вслух демонов по именам рек! А девка-то твоя зеленая как ни в чем не бывало поправляла его! Чтоб, значит, худые имена правильно произносил!
– Нет! Жалко девчонку! Можно, думаю, ее еще на путь истинный наставить!
– Да ты, Сурмина, любую девку готов на путь истинный наставить!.. Только после этого она пути перед собой не видит!
– Это почему?
– Да из-за живота! Живот великоват делается!
Прокатившийся хохот перекрыл тонкий женский голос: