Чемпион 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 29

Тут Билли как будто запнулся.

— Что — один? — поймал его Саня на слове.

Билли сказал, что один парень там явная будущая звезда, и ведут его вверх исключительно бережно, как и полагается любой звезде. Пока молодой, девятнадцать лет, участвует в любительских турнирах, с неплохими результатами выступает, но пока сыроват еще для чемпионских боев…

— Понятно, — равнодушно сказал Пельмень. — А как зовут товарища?

— Лэнс. Лэнс Уитакер.

Вот оно что!..

Внутренний Александр мысленно рассмеялся. Ну как же, Лэнс Уитакер, один из топовых тяжей в конце девяностых и в нулевые, правда, так и не добравшийся до наивысших титулов, но несомненно, звездный боец, входивший в обойму ведущих, это да. Вот, значит, как!

Разумеется, Саша Пельмененко лишь флегматично кивнул, проронив:

— Ага, понятно…

А Билли стал расписывать дальше. Условия: проживание, спецпитание, включая протеиновые смеси и тому подобное, строжайший распорядок дня: тренировки, разминки, пробежки… Все это оплачивается в счет будущих побед, то есть авансом. Равно как и необходимый спортивный инвентарь. Вообще, Саша, готовься к интенсивной работе! Еще день-два на обустройство, а потом работа, работа и работа! Чтобы бабки вложенные не только отдать, но и заработать.

— Я готов, — улыбнулся Саня.

И назавтра действительно началась суета. Джонни отвез его на съемную квартиру.

— Ну, Санья, — говорил он по дороге несколько извиняющимся тоном, — это, коньечно, не Манхэттен и даже не Бруклин… зато совсьем рядом с клубом твоим. Ничьево, как вы любите говорить! Жить можно!

Саша с этим и не спорил.

Район на самом деле оказался похуже, поскромнее чем место проживания Джонни: мрачнейшие шести-семиэтажные дома угрюмо-багрового цвета, квартирка маленькая. Впрочем, для одного человека, пусть и такого крупного, как Пельмень, места достаточно. Все удобства, телевизор, холодильник — в наличии.

— Да, Санья, — напутствовал Джонни. — Английский язик надо учить, хочьешь, не хочьешь… Походи немного по региону, магазин, туда-сьюда… потом глядишь Билли на курсы раскошелится. Кстати, здьесь раньше много поляков жило, у вас ведь язики близко?

— Есть такое. А почему — раньше? Куда они подевались?

— А херь их знает, — неожиданно отличился Джонни глубоким знанием русского. — Я это не интересно.

И сказал, что кое-кто из поляков тут остался, с ними худо-бедно объясниться Саша сможет, а заодно и в английском поднатаскаться.

«Лучший способ изучения языка — погружение в среду…» — подумал Пельмень и кивнул.

Помешкав, Джонни все же сказал, что очень поздно по улицам бродить не рекомендует и во всякие местные бары заходить тоже не советует. А еще есть такие кварталы любопытные, куда белокожим вход заказан.

— К неграм что ли? — уточнил Пельмень

— Ноу нигер, нельзя нигре, — замахал руками американец, вытаращив глаза.

Саня улыбнулся. Наслышан он был о таких вот «черных» кварталах. У них там даже копы и те черные.

— Ну а в остальном — об… об…

— Обживайся, да понял я.

— Так, да! А я поехал, у мьеня дьела. Заеду на вечер!

— Пока.

Послонявшись по тесной квартире, Саня ощутил знакомую уже тоску. Черт возьми! Надо сходить погулять, развеяться.

Сказано — сделано. Быстро собрался, вышел. Огляделся, запомнил дом, подъезд, повернул вправо.

Шел, с интересом поглядывал по сторонам. Было тепло, веял приятный ветерок. Немногочисленные прохожие шли по своим делам, совсем разные люди: белые, негры, азиаты, латиносы… Совершенно никто из них не обращал никакого внимания на здоровенного белого парня. Саня тщательно запоминал ориентиры, перекрестки, да заблудиться здесь было практически и невозможно. Убедившись в этом, Пельмень бодро свернул на одном из перекрестков налево, пошел уверенно, по-прежнему фиксируя ориентиры в лице вывесок, магазинчиков… постепенно привыкая чувствовать себя здесь как рыба в воде. Спохватился, когда зашел куда-то далеко.

Оглянувшись, испытал не то, что беспокойство, а скорее удивление.

Народу здесь было заметно больше, но абсолютно все вокруг были чернокожие, и вот они-то точно смотрели на него, проходя мимо. Прям как на пришельца с другой планеты — круглыми черными глазами, изумленно, хотя вроде бы нейтрально. Без вражды, но с непониманием — как и зачем к нам этого амбала занесло?.. Зашел таки в «черный» квартал? Блин, они бы хоть вывеску что ли вешали, куда заходить можно, а куда нельзя.

Признаться, Сане стало малость неуютно, он решил, что пора поворачивать оглобли обратно. Дорогу он помнил прекрасно, поэтому, остановившись, потоптался, озираясь с максимально независимым видом, как бы что-то соображая, и пошел обратно.

Он прошел метров двадцать, как сзади резко, грозно загудело авто, совсем рядом. Какое-то нехорошее предчувствие ворохнулось в глубине души, хотя озираться Саня не стал: мало ли кто там кому сигналит, мне какое дело?.. Потом же по-английски не сможет двух слов связать, случись какой кипишь.

Он спокойно шагал, но тут в сантиметрах от него пролетел и с тормозным визгом притерся к тротуару подержанный огромный «Кадиллак-Девилл» 1981 года. Обе правые двери распахнулись, из них мгновенно выскочили двое молодых чернокожих в черных блейзерах и водолазках, все увешанные золотыми перстнями, браслетами, цепями так, что в глазах рябило…

— Йо, нигер, маза фака⁈ — стали прыгать они вокруг Пельменя как дети вокруг елки, вынуждая того остановиться.

— Ты кого фака, чучело? — спокойно спросил Саня.

Глава 15

Чернокожий неласково ощерился, принялся ходить вокруг Сани, то ли гусиным шагом, то ли хрен пойми как — за яйки держится одной рукой, глоза пучит. Вторую руку держит над головой, двумя пальцами — указательным и средним тычет на Саню и несет что-то совсем неразборчивое. Но из того, что понятно — Пельменя он нигером называет.

— Ни хрена не андерстенд, — сказал ему Пельмень.

Тут что-то протрындел второй, этот был ростом пониже, но покрепче. Штаны спущены, трусы торчат, дергается.

— Хаую нигер? — безбожно глотая слоги, брызгая слюнями, проорал первый, продолжая сокращаться. — Датч? Джомен?

Насчет второго Саня догадался, что это «немец», а насчет первого, признаться, подумал, что «датчанин». Хотя в данной ситуации это было неважно.

— Не брат, — покачал головой Пельмень. — Я Рашн, Путин, Медведи, Водка.

Черные лица обалдело вытянулись. Видно, оба пацана с района видали русских только в дурацких голливудских фильмах, и не очень представляли себе, как надо вести себя с ними. Александр, помнится, читал где-то, что вот такая негритянская шпана американских мегаполисов, при общей наглости и борзости, побаивается задирать итальянцев и в принципе тех, кто на них похож — черт его знает, по ошибке тронешь не того, а потом приедет мафия и, не разбирая, кто прав, кто виноват, будет делать очень больно всем, кто под руку подвернется… А эти явно больше понтов колотят, сами ни к какой группировке не принадлежат. Впрочем, Саня Пельмень на итальянца, прямо скажем, не слишком-то похож, но он русский, оказывается! И что делать?..

Гопники переглянулись. Трудно сказать, какой мыслительный процесс включился в голове второго. А вот первый, похоже, максимальные логические цепочки умел строить из трех слов, на большее мощности операционной системы не хватало. Иначе бы не стал говорить того, что сказал:

— Йоу, нигер! Маза фака. Рашн — шит!

Сашу это возмутило необыкновенно.

— Сам ты шит, понял? Сам нигер.

Оба афроамериканца взбесились так, будто им воткнули в очко клизмы со скипидаром. Что они заорали, Саня понимать перестал, но этого и не надо было, поскольку первый махнул рукой, едва не задев по лицу. Второй попытался прислонить свои пальцы к сонной артерии Санька. А вот это уже зря. Боксерский инстинкт расценил взмах как угрозу и сработал на опережение.

Не сильный, но точный удар — и храбрец протер жопой тротуар, гремя своим цыганским золотом. Второй как-то нескладно рыпнулся — и отправился на мостовую с таким же самоварным звоном. Тут вмиг распахнулась водительская дверь, сперва посыпалась пулеметная матерщина, затем выскочил третий темнокожий обитатель «Кадиллака» с перекошенной от злобы рожей. Пельмень совершенно спокойно приготовился встретить и его, но тут…