Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич. Страница 69

Последующие дни я пытался поговорить с ними, задать вопросы и уговорить, чтобы они отвезли меня на землю — но тщетно. Драконы молчали. Драконы нашли себе нового хозяина, мир выжил, а значит — я становился не главным, а одним из многих. Что меня вполне устраивало.

Это и значило, что нам предстояло выбираться самим. Порядок в замке и в государстве был сохранён. Анука пришла в себя ко второму января. Она стала в два раза слабее по проценту сечения, чем была, но навык телепортации сохранился.

Она так и не рассказала, что видела там, в недрах Древнего Первичного Источника. И не сказала потом.

Это уже теперь я знаю, что и кого.

За неделю при помощи телепортаций мы добрались обратно к отправной точке моего прихода на Марс. Изначальной гипотезой была мысль о том, что земные драконы, увидев, что звёзды на небе остановились, прилетят к нам. Мы прождали на побережье кратерного озера четыре дня, прежде чем подлетевший местный дракон сообщил нам:

«Портал закрылся. Ищите другой путь».

Тогда мы решили перейти к плану «Б».

В двух телепортациях, на противоположном конце моря Эллада жило небольшое племя — чуть менее развитое, чем то, в котором оказалась Ольга. И оно таило в себе небольшой секрет.

Пара часов поисков, и на входе в деревню нас встретила толпа весьма странных детишек — остроухих, но белобрысых, светлокожих, с вьющимися волосами и курносыми носами.

По центру деревни виднелось сложенное из веток и глиняных кирпичей сооружение, в котором угадывались признаки православной часовни.

А следом из землянки к нам вышел и глава общины. Худой, налысо бритый парень славянской внешности с голым торсом, короткой бородой и татуировками. В руке у него было приличного вида полено, но завидев нас, он тут же бросил его, бросившись нас обнимать.

— Родненькие! Наши! Прилетели! Не соврала Ольга, не соврала!

— Добрый день, соотечественник. Мы не вполне прилетели, прибыли несколько другим путём. Как вас зовут?

Он слегка погрустне, но затем вытянулся по струнке смирно.

— Штабс-капитан специальной лунной команды частного космического предприятия «Селена-Строганов» Сергей Симаков. Эксперимент по полёту на Марс, покинул строительную базу Строгановых в две тысячи седьмом году.

— Лунную⁈ Базу Строгановых? И на чём ты её покинул?

— Вот на чём, — подсказала Анука, указав пальчиком на основание часовни.

То, что я принял за странный фундамент, оказалось металлическим блином диаметром в восемь метров.

— Давно вы здесь?

— Словно сотни триллионов миллиардов лет я проживаю на триллионах и триллионах планет, как эта…

— Ясно. Вы повредились умом, штабс-капитан. И вы были один?

— Нет, конечно, со мной был Вячеслав Геннадьевич… И Виктор Робертович… Он погиб.

В голосе прозвучали слёзы.

— Кто из них погиб?

— Виктор Робертович. А Вячеслав Геннадьевич стал монахом и ушёл в пустынь.

Ещё два дня мы искали по пустынным холмам скит одичавшего российского космонавта, марсианского первопроходца, наконец-то найдя маленькую хижину в десяти километрах от деревни, на берегу тихой реки.

Рядом с местом, где стоял скит, обнаружилось Первичное месторождение силы. Вячеслава Геннадьевича будто бы неосознанно привело к ней, хотя строгановские космонавты ничего не знали о Первичных Источниках.

Они были четвёртой экспедицией и первыми людьми, кто долетел до Марса через космическое пространство и приземлился — все остальные аппараты, за исключением пары автоматических, разбились при посадке, были уничтожены драконам и так далее. Эксперимент по освоению Марса частной космической компанией Строгановых проводился в строжайшем секрете и от РИКО, и от Тайной Полиции, и, возможно, даже от большинства доменов Общества. Извещены были только Император и его приближённые, по каким-то причинам не доверившие проведение эксперимента государственной организации. Это было и плюсом, и минусом — вторичные аккумуляторы силы, используемые в «летающей тарелке», были покупными и уже давно разрядились, а как их зарядить без третьего члена экипажа — они не знали.

Полдня мы уговаривали Вячеслава Геннадьевича, хранившего обет молчания, вернуться — нам это удалось. Несмотря на то, что оба космонавта являлись бывшими крепостными, переведёнными в контрактное сословие — процент их сечения и набор навыков был великолепным. И кинектический с управлением дисколётом, и лекарский, и артефакторный с навыком холодной сварки металлов, и даже газосинтезирующий. Вячеслав Геннадьевич также обладал навыком телепортации предметов, который бесконечно культивировал в своём импровизированном ските.

Ещё три дня мы заряжали аккумуляторы из дисколёта, ремонтировали и наполняли продуктами нашу летающую тарелку.

Однако до последнего момента это была чистейшей воды авантюра — в безвоздушном пространстве на нашей стороне был кинектический навык и телепортация Ануки, которой обладали двое. Но в космос тарелку мог поднять только химический двигатель. Либо…

Либо кто-то другой, и тут нам могла помочь только договорённость с Ольгой и её навыки управления. Тринадцатого января в деревню пожаловало три дракона. Они подцепили дисколёт, в жилые отсеки которого уже упаковались мы вчетвером, а затем, сложив крылья, быстро понесли нас в небо, поднявшись на высоту в сотню километров.

Когда они отпустили нас, мы вчетвером заработали как вторая ступень ракеты, толкая аппарат при помощи кинетического навыка и аккумуляторов. И у нас вышло — вторая космическая скорость была достигнута.

После мы полетели к Земле, корректируя курс. Первую неделю мы работали не покладая рук, наращивая ускорение. Примерно на четверти пути Анука и Вячеслав Геннадьевич впервые попробовали телепортацию нашего корабля — на пару тысяч километров. Вячеслав Геннадьевич участвовал в подобных экспериментах ещё в восьмидесятых и знал, что в космосе этот навык, наложенный на начальное ускорение, работал по принципу гравитационной пращи. У нас удалось, затем они дважды повторили успех, и скорость достигла максимальной.

Затем мы улеглись и спали. Работали сменами по двадцать часов в сутки, просыпаясь только чтобы подменить друг друга и закончить дела. Навыков нас четверых хватало для восполнения кислорода и воды, кроме того один из артефактов внутри тарелки производил протеино-углеродную смесь.

Дважды наш корпус прошивал метеорит, и мы едва не задыхались.

Десятки раз нам всем казалось, что мы сходим с ума от замкнутого пространства, и тогда Вячеслав Геннадьевич спасал нас при помощи бителепатии, насылая нам в голову иллюзии тихой, спокойной реки и приятные незнакомые мелодии.

…Мы приземлились на территории Кауайского и Оахского княжества двадцать четвёртого февраля две тысячи одиннадцатого года, на частном космодроме на вулканическом плато, который построили Строгановы. Через два часа нас нашли и помогли выбраться. Через три часа мы были в столице княжества, Елизаветинске, в имении Строганова-Кириенко.

Мы сумели сдержать шумиху в СМИ, известить Общество и договориться о трансфере домой. Двадцать седьмого, по странном стечению обстоятельств — ровно через год после моего воплощения в этом мире — я оказался дома.

Я помню этот день. Военный дисколёт приземлился на базе в десяти километрах от посёлка, где мы распрощались с Анукой Анканатун, которая была наконец-то передана в руки своей матери и товарищей из Общества. Затем мы поехали по «Царскому Пути», такому родному теперь. В Подмосковье второй раз за зиму выпал снег и тут же растаял, ремонтирующаяся дорога на подъезде в Голицыно была растаявшая, и лимузин едва не забуксовал на въезде, но я всё-таки приехал.

Помню, как долго обнимал всех собравшихся — родителей, приехавших ко мне, Сида и всех местных крепостных, а затем всё же спросил, не надеясь получить ответа:

— А где Нинель Кирилловна?

— Едет, — сказал Сид. — Вчера написала, что купила билеты из Питера.

И точно — она приехала на такси и бросилась мне на шею спустя полчаса ожидания, показавшегося вечностью.